Николай Томан - В погоне за призраком
- Подобные газетные "утки" появляются не впервые, - пожал плечами Саблин.
- Ну, а вот это, например. - Осипов вынул из папки и протянул генералу небольшую вырезку. - Они пишут тут об "ужасном взрыве с огромными жертвами", происшедшем будто бы на строительстве одной из наших среднеазиатских железнодорожных магистралей. Что ты об этом скажешь? Не кажется ли тебе, что статейка эта имеет какое-то отношение к миссии Жанбаева?
- Тут не указывается точный адрес "происшествия"?-спросил Саблин, пробегая глазами небольшую газетную заметку, которую он как-то не заметил сначала при просмотре вырезок.
- Точного адреса нет, - ответил Осипов, нервно постукивая пальцами по краю стола,-да и быть не может, но боюсь, как бы они не попытались подкрепить эту газетную "утку" подлинными фактами.
- Точнее?-попросил Саблин, хотя сразу же понял мысль Осипова.
- Взрывом с большим количеством жертв, - ответил полковник и настороженно посмотрел в глаза собеседнику. - Не об этом ли "сюрпризе" говорилось в шифрограмме, адресованной Жанбаеву?
Теперь ход мыслей Саблина совпал с мыслями полковника. Илья Ильич тоже думал сейчас об этом "сюрпризе" и о майоре Ершове. Проник ли он уже в замысел Жанбаева или все еще теряется в догадках? Нужно будет предупредить его - пусть имеет в виду возможность подобного "сюрприза".
- Когда у нас сегодня сеанс с Малиновкиным? - спросил генерал Саблин.
- В час ночи.
-Предупреди его,-коротко распорядился Илья Ильич.
- Слушаюсь.
В час ночи полковник Осипов сидел возле радиостанции и настороженно следил за уверенными действиями дежурного радиста. Он уже несколько раз вызывал Малиновкина, но ответа все не было. Когда большая стрелка часов стала отсчитывать одиннадцать минут второго часа, на лице полковника появились признаки нетерпения.
Радист, подождав немного, снова застучал ключом, посылая в эфир свои позывные, но и на этот раз никто не отозвался.
А спустя полчаса полковник Осипов докладывал генералу Саблину:
- Малиновкин сегодня впервые не ответил на наш вызов. Что бы это могло значить?
"Что бы это могло значить?" - размышлял генерал. Он не страдал бессонницей, подобно полковнику Осипову, и, несмотря на все волнения своего нелегкого трудового дня, хорошо спал ночами, если только срочные дела не были этому помехой. Сегодня, однако, он долго не мог заснуть.
Саблин прошел большую, суровую школу жизни. Были и победы, были и поражения на его пути. Он врывался в конспиративные квартиры белогвардейских офицеров в годы гражданской войны, выслеживал тайных агентов иностранных разведок в годы первых пятилеток, служил в армейской контрразведке в годы Великой Отечественной войны. В него стреляли враги явные; против него строили козни враги скрытые, пробравшиеся в органы государственной безопасности, но он никогда не сдавал своих позиций.
Все сложнее становилась борьба, все больших знаний требовала она от Саблина. Если в молодости полагался он главным образом на свою физическую силу, на верность глаза и на искусство владения оружием, то очень скоро потребовались и острое политическое чутье, и знание международной обстановки. А теперь ко всему этому прибавилась нужда в таких познаниях, о которых в годы молодости своей он не имел даже элементарных представлений. Возникла, например, необходимость в знании фототехники, микросъемки, радиотехники и даже телевидения. Не требовалось, конечно, быть специалистом в каждом из этих видов техники, но знание ее основ и возможностей использования для целей разведки и контрразведки было необходимо.
А как только человечество подошло к преддверию атомного века, чтобы строже и надежнее охранять военную и государственную тайну производства этой энергии, Саблину пришлось взяться и за литературу по физике, слушать лекции, советоваться и консультироваться со специалистами в области атомной и термоядерной энергии.
Генерал Саблин лежал теперь в постели с открытыми глазами, выверял и взвешивал все, пытаясь предвидеть дальнейшее развитие событий, возможные поступки врагов, действия своих подчиненных. Положение майора Ершова казалось ему особенно сложным; помочь ему требовалось больше, чем кому-либо другому. Но Саблину самому был не вполне еще ясен очередной ход противника, а не разгадав этого хода, нельзя было дать Ершову верного совета.
Зато генералу Саблину все яснее становилась сама цель готовящейся диверсии. Кое-кто на Западе нуждался еще в том, чтобы внушить народам мысль о рискованности использования атомной энергии в мирных целях. И вот, узнав, что в СССР кое-где ведется строительство дорог с помощью атомной энергии, они и решили, видимо, одним диверсионным актом достичь сразу двух целей: во-первых, принести нам значительный ущерб, во-вторых, искусственной катастрофой подтвердить в какой-то мере свои разглагольствования о почти неизбежном риске, связанном с использованием атомной энергии для мирных целей. Они и сейчас уже пишут о якобы происшедшем взрыве на одном из наших дорожных строительств, а произойди такой взрыв на самом деле - раструбят о нем на весь мир.
Что и говорить - обстановка становилась очень напряженной...
Ночной рейс
Ночь была на редкость темной: в двух шагах ничего не было видно.
- Нужно же затянуть отправку такого эшелона дотемна! - ворчал Шатров, поглядывая в окно паровозной будки на мрачное, беззвездное небо.
- Дежурный говорит, что перегон был занят, - заметил Рябов, подкачивавший инжектором воду в котел.- С Абдулаевым что-то случилось. Застрял он на перегоне Голубой арык - Сосновый бор. Только с помощью толкача еле втащили его на подъем.
В окно Шатров видел разноцветные огоньки станционных сигналов и желтые пятна фонарей в руках осмотрщиков вагонов, проверявших только что прибывший на станцию товарный состав. Блеснул вдалеке луч прожектора поездного локомотива, отходившего от пассажирской станции в сторону Аксакальска.
Шатров знал уже об угрозе, нависшей над его поездом, и хотя внешне ничем не выражал своей тревоги, на душе у него было неспокойно. Придирчивее, чем обычно, наблюдал он за работой своих помощников, требуя от них безукоризненной точности выполнения всех распоряжений.
- Держи по всей колосниковой решетке огонь ровным слоем, Федор!..-приказывал он Рябову, заглядывая в топку.-Тимченко!-кричал он кочегару, сортировавшему уголь на тендере.-Покрупнее подавай уголь. Мелочь искрить будет, а это опасно для нашего груза.
Так как поезд отправлялся ночью, принимались особые меры предосторожности. Шатров заметил даже, двух работников госбезопасности, несколько раз проходивших мимо состава. А когда поезд должен был тронуться в путь, к Шатрову подошел коренастый военный и, приложив руку к козырьку фуражки, представился:
- Капитан Бегельдинов. Надеюсь, вас не нужно, предупреждать, товарищ Шатров, о необходимости быть бдительным? У нас сегодня есть основания беспокоиться за ваш поезд.
- Что эти военные панику поднимают!-недовольно заметил Рябов, когда капитан отошел от их паровоза.-Настроение только портят!
По техническим причинам поезд задержался на станции еще на полчаса. Вокруг по-прежнему было темно и безлюдно. Дул ветер, уныло завывая в щелях паровозной будки. Тревожное настроение постепенно передалось и Рябову, и он все чаще посматривал теперь в окно будки на растворявшийся где-то во тьме хвост состава и призрачные огоньки сигнальных фонарей, мерцавших на станции.
Но вот главный кондуктор дал свисток, и поезд тронулся. Замелькали по сторонам привычные силуэты станционных строений, пестрые огоньки ночной сигнализации, тускло освещенный пригород, я поезд, набирая скорость, вышел наконец в открытое поле. Казалось, в непроглядной мгле ничего уже нельзя было разглядеть по сторонам, но Константин по выхваченным из темноты лучом прожектора кустикам, пикетным столбикам, уклоноуказателям, похожим на мрачные кресты, и по другим предупредительным знакам и знакомым предметам свободно читал местность и уверенно вел локомотив.
С поездом Шатрова на тормозных площадках вагонов, переодетые стрелками военизированной охраны, ехали в эту ночь Ершов и Малиновкин: майор - вместе с главным кондуктором в голове поезда, лейтенант - с хвостовым кондуктором на последнем вагоне. Еще три стрелка разместились на остальных тормозных площадках.
Малиновкин был в приподнятом настроении - наконец-то он участвует в настоящем деле!
"Чертовски нужная наша профессия контрразведчиков! - с гордостью думал он, всматриваясь в темноту. - Вот где-то в ночи неслышно ползут сейчас гады шпионы и диверсанты. Они могут отравить колодцы, выкрасть важные военные документы, убить большого государственного деятеля, взорвать поезд со взрывчатыми веществами. Чтобы помешать им свершить гнусное дело, нужно упорно идти по их следам, долгие, томительные дни терпеливо выслеживать врага, рассчитывая каждый свой шаг и не имея права ошибиться. А когда наконец враг будет настигнут, когда ты его схватишь за горло и прижмешь к стенке, никому нельзя будет рассказать об этом деле, хотя очень захочется рассказать о нем, потому что это будет настоящий подвиг, которым смогут гордиться и твои друзья и твоя невеста, если только она есть у тебя..."
