Роман Ким - По прочтении сжечь
Особенно Гейше понравилась работа по разгадыванию различных зашифрованных записей, найденных у японских шпионов.
Однажды он явился в бюро с сияющим лицом.
- Уважаемые джентльмены, я сделал величайшее открытие, - сказал он, садясь на край стола Пейджа. - Говорю об этом без ложной скромности и без всякого преувеличения. Не надо заранее скептически усмехаться. Такие усмешки видели и Коперник, и Галилей, и Ньютон. Я нашел ключ ко всей японской шпионской криптографии. Отныне все кодированные записи японцев можно разгадывать так же просто, как открывать банки с сардинами.
Уайт процедил сквозь зубы:
- Мне некогда слушать всякую ахинею. Проваливайте.
Гейша посмотрел на Пейджа. Тот сперва замотал головой, но потом сжалился:
- Ладно, валяйте. Только уложитесь в две минуты, пока курю трубку.
Гейша, конечно, не уложился, но Пейдж, а затем и Уайт выслушали его с должным вниманием.
Рассказ Гейши был довольно любопытен.
Оказывается, все японские разведчики, даже самые изощренно коварные, бесхитростны, как дети. Когда им нужно сделать какую-нибудь секретную запись, они не утруждают себя придумыванием нового способа, а употребляют один из тех, что уже фигурирует в мировой детективной литературе.
Например, шпион Исидзака, пойманный в Сан-Диего в прошлом году, применял в своих донесениях о местонахождении зенитных батарей примерно такой же метод иносказаний, который описан в рассказе Бейли "Сад фиалок".
У капитан-лейтенанта Кавабата, арестованного в мае этого года около Фресно, нашли письмо, зашифрованное таким же способом, как в "Украденном рождественском ларчике" Лилиан де ла Тур, где буквы заменяются пятизначными величинами. Одни японцы пользуются методом, упоминаемым Конан Дойлем в "Долине ужаса", - указывают порядковые номера страниц, строк и букв, а ключом берут справочник-ежегодник; другие применяют метод подстановок, как у Антони Уина в рассказе "Двойная цифра 13"; третьи пользуются методом, о котором говорится в "Самом крупном деле Френча" Крофтса,- зашифровывают на основе таблицы акций. А у двух японских рыбаков, пойманных в начале года у Панамского канала, обнаружили записки, зашифрованные с помощью каталога цветочного магазина - точь-в-точь, как у Агаты Кристи в рассказе "Четверо подозреваемых".
- У Эдгара По в его "Золотом жуке"... - вставил Уайт.
Гейша перебил его с презрительной гримасой:
- Таких примитивных способов, как в "Золотом жуке" По или в "Глории Скотт" и "Красном круге" Конан-Дойля, теперь не употребляют даже дефективные младенцы.
- Значит, замечательное открытие лейтенанта Крайфа, - начал Пейдж, заключается в том, что...
- Эйнштейну понадобилось целых полторы страницы для изложения теории относительности, - сказал Гейша, - а моя концепция требует всего три строчки и может быть сформулирована так: для разгадывания криптографии японских разведчиков надо просто перебирать в уме способы, упоминаемые в произведениях известных детективных писателей.
- Значит, надо перечитывать всю эту галиматью о сыщиках? От таких книжек становятся... - Пейдж посмотрел на Гейшу, - кретинами.
Гейша пожал плечами:
- Общеизвестно, что президент Рузвельт - большой поклонник этой литературы. Я не считаю его кретином.
- Вы скоро там кончите у армейцев? - спросил Уайт. - Мы тут задыхаемся от работы, а вы занимаетесь дурацкими кроссвордами и ребусами.
- Начальству виднее, - ответил Гейша. - Возможно, что мне предложат написать секретное наставление для наших криптоаналитиков. Вы получите экземпляр с автографом.
- Я предпочел бы вместо автографа иметь самого автора, - сказал Уайт. Мы тонем в потоке "магии", японцы просто взбесились.
В самом деле работы было очень много.
В первых числах ноября прошла куча длинных телеграмм в адрес посла Номура. В них на все лады подчеркивалось исключительно важное значение переговоров по поводу вновь сформулированных японских предложений: 1) японские войска остаются в Китае и Индокитае на тот или иной срок, потом уйдут; 2) Америка должна уговорить Чунцин заключить мир с Японией.
Телеграмма из Токио от 4 ноября кончалась такими словами:
"...Исход переговоров окажет исключительно серьезное влияние на судьбу империи. Мы связываем судьбу империи с этими переговорами".
Принимая от Уайта переведенные телеграммы, Донахью произнес с улыбкой:
- Надеюсь, на этот раз не будешь спорить? Видишь, как они хотят добиться соглашения с нами. По поручению президента адмирал Пратт вчера неофициально беседовал с Номура и вынюхал кое-что относительно настроений в Токио.
- Но они выставляют явно неприемлемые предложения, - сказал Уайт.
- У тебя светлая голова, но ты никак не хочешь понять. Джапы ведь хотят поторговаться, и это вполне понятно. Не могут же они сразу отказаться от всего, что получили в Китае. Все пойдет насмарку. Столько жертв, и все впустую. И потом, речь идет о престиже военных.
- Вот поэтому-то Япония и не может пойти на уступки. Ей остается одно: броситься на нас.
Донахью вложил телеграммы в папку:
- Трезвый расчет диктует им другое. Что для них выгоднее - барахтаться без конца в Китае без всяких надежд на победу или пойти на уступки в Китае и отыграться за счет России? Японские дивизии сейчас могут без труда пройти в глубь Сибири. Москва накануне падения. Россия уже фактически в состоянии агонии.
Уайт покачал головой:
- Японские генералы осмотрительнее тебя. Они знают, что японские войска могут завязнуть в России, как немецкие. Получится второй Китай, только еще более сложный. Японские военные считают: для того чтобы заставить Чунцин капитулировать, надо разгромить Америку.
К Донахью подошел Пейдж.
- Вы ко мне? - спросил Донахью.
- Нет, я могу позже... - смущенно пробормотал Пейдж и, сняв очки, стал протирать их.
- Мы уже кончили разговор. - Донахью похлопал Уайта по плечу. - Насчет нападения Японии на нас могу сказать вот что. В случае возникновения войны между нами операции будут происходить в Индокитае, на Филиппинах и в южных морях. Но самыми удобными месяцами для операций на Юге являются октябрь и ноябрь. В декабре в Формозском проливе, на Филиппинах и в Малайе уже начинают дуть муссоны. Они делают почти невозможным проведение больших операций. Короче говоря, мы умело затянули переговоры и заставили японцев пропустить время для нападения. Если дотянем до конца ноября, то окончательно обезопасим себя. Получится совсем великолепно.
Пейдж замахал руками в знак несогласия. Уайт сказал:
- Нападать на русских им тоже нельзя. В Сибири уже морозы.
- Квантунская армия предназначена специально для зимних операций, авторитетным тоном заявил Донахью. - Она укомплектована уроженцами Хоккайдо и северных префектур Хонсю, а они не боятся холодов, так же как канадцы. Я только что прочитал копию донесения нашего военного атташе в Токио о маневрах в Ниигата: там уже стоят холода, а пехотинцы на протяжении всех маневров щеголяли в одних кителях, словом, подготовились для Сибири. - Он повернулся к Пейджу: - У вас что, дорогой профессор?
- Я хотел только сказать... - Пейдж откашлялся, - у нас много работы и нас мало сейчас, и без Шривера... совсем тяжело стало.
- Речь идет о том, что без Шривера мы погибаем, - пояснил Уайт. - Гейши нет, а молодые офицеры, которых нам дали, это фактически стажеры. Мы были у жены Шривера. Ее брат был студентом, учился в Англии, поехал добровольцем в Испанию и убит. Что касается Коминтерна, то это плод зловещей фантазии молодчиков Гувера.
Донахью выпрямился и, подняв голову, сказал:
- Справедливость для меня важнее всего. Ваши обращения ко мне совершенно излишни.
- Ты должен...
Донахью сердито перебил Уайта:
- Прошу меня не учить Я уже ознакомился с досье, присланным из Эф-Би-Ай, и нахожу, что все так называемое дело Шривера высосано из грязного пальца. Шривера надо вернуть в благородную касту "магов". Дорогие мальчики, не волнуйтесь. Я дойду до Нокса, а если понадобится - до секретаря президента, но добьюсь восстановления справедливости. Буду драться до победного конца!
Уайт с восхищением посмотрел на Донахью:
- Лишний раз убеждаюсь в том, что мой друг благородный и честный человек. Хотя, к сожалению, в вопросах политики...
Пейдж дернул его за рукав:
- С ума сошел! Все испортишь. Идем.
22 ноября
Они ехали по берегу у подножия Дайамонд-Хэда мимо опрокинутых вверх дном рыбачьих лодок и бамбуковых шестов.
- Где-то вот здесь, - сказал Кита, вглядываясь в темноту.
Проехали мимо полуобгорелого бунгало, окруженного каменной оградой. За песчаным холмом с тремя высокими кактусами, похожими на людей с раскинутыми руками, Нисина остановил машину.
- Этот холм называют Голгофой.
Из сарайчика позади пальм вышел человек в плаще и замахал рукой, как будто писал что-то в воздухе. Кита вышел из машины и направился за ним к моторной лодке.
