Грегори Дуглас - Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы
М. Не учите меня. Это у ваших людей проблемы, а не у меня. Если бы этим делом занялся я, я заставил бы Глобочника отдать деньги, а потом избавился бы от него как можно скорее, пока никто ничего не узнал Что же касается Вирта, то у него денег нет, так что сейчас же его в мешок и в лес. Будь моя воля, я повесил бы Глобочника в 1943 году, но так не случилось. Я был в числе противников того, чтобы юридическая служба СС отпустила Глобочника, но он был другом Гиммлера, так что все закончилось ничем. Просто закопайте его как можно скорее в землю. Я помог вам?
С. Это более или менее то, что я ожидал от вас услышать.
М. Зачем докучать мне проблемами, которые так просто решаются? Что вы собираетесь делать с ними?
С. Возможно, последуем вашему совету. Проблема в том, что Глобочник может кое-что рассказать о британцах, а теперь и о нас тоже, ну и нам действительно нужны деньги. Возможно, военные пошлют их в Сирию или в Ливан работать с арабами.
М. А что они будут там делать? Травить газом верблюдов?
С. Это имеет отношение к новому еврейскому государству…
М. Да ваши люди просто буйно помешались! О чем вы только думаете? Очень жаль, что вы убили Гиммлера, вам стоило бы послать туда и его тоже. Чем вас так волнуют евреи?
С. Британцы встревожены из-за них…
М. Это меня ничуть не удивляет. Им приходится убираться из Палестины и оставлять всю тамошнюю нефть и газ, разве не так? Я говорил вам, что британцы умышленно не подпускали евреев к этой области, когда я пытался отправить их туда. Арабам они там не нужны, а британцы вообще терпеть не могут евреев, хотя их высшее общество полным-полно ими. А что, если сионисты узнают об этом бойскаутском лагере, набитом людьми из СС? Если это произойдет, вам будет дьявольски нелегко выкрутиться.
С. Что ж, это забота армии, а не наша. Если деньги будут найдены, они должны быть поделены поровну между нами, британцами и армией.
М. Послушайте, нам нет необходимости обсуждать эти вещи далее. И я могу сказать вам прямо сейчас, что я не желаю иметь никакого отношения к арабам, Глобочнику и особенно Вирту. Я все еще не могу поверить, что Вирт не погиб во время войны. Если они оба или хотя бы один из них попадет в руки к евреям, он совершенно точно умрет. Эти евреи быстро расправляются со своими врагами. И не могу сказать, чтобы я упрекал их за это. Вы ведь не хотите оказаться замешанными во все это, верно?
С. Эта область уже вышла из-под контроля Британии, и Вашингтон начинает тревожиться из-за отношений Советов с Израилем. Евреи получают оттуда оружие, и они могут напасть на арабское государство и получить контроль над их нефтью.
М. Полагаю, это вполне возможно. Однако будьте осторожны, касаясь всего этого. Сначала ваш президент поддерживал Израиль, а теперь приказывает своей армии готовиться к нападению на него. По крайней мере, так это выглядит со стороны. Я уже говорил вам, займитесь коммунистами в вашей собственной стране и не беспокойтесь о евреях. А если Сталин когда-нибудь нападет на вас, он, скорее, будет использовать саботажников и шпионов, а не танки и самолеты. Он начнет секретную войну против вас на всех уровнях, но прямого нападения можно не опасаться. Теперь, когда Рузвельта не стало, ему придется гораздо тяжелее, но не стоит недооценивать Сталина. Тайная война – это то, с чем вам все равно придется столкнуться. Почему бы не попробовать сейчас подружиться с сионистами? Если Сталину не повезет с ними, а, вероятно, так оно и будет, потому что евреи никогда ни о чем не могут договориться, он примется за арабов и тогда получит всю нефть, которая вам так нужна. Это область, в которой я мог бы вам помочь, но я не хочу оказаться замешанным вновь в какую-либо антиеврейскую акцию, даже на расстоянии. В этом заключалась крупнейшая ошибка Гитлера. Если бы он оставил евреев в покое, он мог бы сейчас сидеть в Берлине, глядя, как Шпеер возводит новые здания.
С. Но в некоторых местах с евреями возникают большие проблемы.
М. В некоторых местах всегда есть проблемы с кем-нибудь. Баварские католики ненавидят прусских протестантов, французы ненавидят немцев, словаки ненавидят чехов, русские ненавидят украинцев, белые американцы ненавидят черных, японцы ненавидят всех подряд. Вот почему полицейский всегда востребован.
С. Очень надеюсь, что настанет время…
М. Никогда! Пока на земле живут хотя бы два человека, они будут охотиться друг на друга. А потом останутся только крысы и тараканы, и Господь сможет начать все сначала, только в следующий раз Он не станет использовать для создания людей глину. Возможно, у него лучше получится из крысиного помета.
Мюнстерский лев
В отличие от «Окончательного решения»[42], программа эвтаназии в Третьем рейхе документирована значительно лучше. Существовал даже подписанный Гитлером указ, дающий право государственным службам, занятым этим, осуществлять ее по мере необходимости. Данная программа, учрежденная в начале Второй мировой войны, была внезапно остановлена в августе 1941 года. Свидетельства Мюллера, принимавшего участие в этом процессе, в значительной мере проливают свет на тот факт, что Гитлер действительно контролировал все стороны жизни Германии.
С. Я хотел бы обратиться к теме так называемой программы милосердного убийства, которая была учреждена… я полагаю… в 1941-м. Хронически больные, умственно отсталые и прочие «дефективные» по приказу Гитлера были убиты в газовых камерах. Это верно?
М. Да, в общем, правильно. Я видел подписанный им приказ об этом.[43] Что я могу вам рассказать?
С. Программу в конце концов отменили, разве не так?
М. Да, я полагаю, где-то в конце августа или начале сентября 1941 года. Для уточнения ваших данных, программа была пущена в ход в сентябре 1939 года. Этот тип, Вирт, который, по-видимому, сейчас находится под вашим покровительством, был одним из организаторов технической стороны дела. Это абсолютная правда, что большое число хронически больных (имеются в виду умственно неполноценные люди) и неизлечимых калек, кроме тех, что пострадали в войне 1914 года, и им подобных были уничтожены.
С. Почему программу свернули?
М. Гитлер приказал остановить ее после того, как епископ фон Гален[44] публично ее осудил. Его главная проповедь состоялась, по-моему, 3 августа 1941 года в церкви Св. Ламберта. Он произнес очень сильные слова об убиении невинных немецких граждан, и его речь была напечатана и распространилась по всей стране. Я сам имел очень тесное отношение к этому делу, если вы хотите узнать о нем.
С. Конечно, продолжайте, пожалуйста.
М. Епископ, который, кстати, был очень убежденным немецким националистом, получил информацию об этих убийствах и обратился с посланием к своей пастве. Разумеется, это сразу привлекло внимание местных сотрудников гестапо, и мне прислали копию. Он был, безусловно, чрезвычайно решителен в осуждении данной программы, за что я не могу упрекать его. Он видел в этом поругание Божьих заповедей, и здесь я был совершенно согласен с его взглядами. Убийство детей и стариков без всяких сомнений преступно. Нужно было вести это дело с большой осторожностью, чтобы оно не вышло из-под нашего контроля, и я послал начальника регионального отделения гестапо поговорить с епископом и предупредить его, чтобы он немедленно оставил данную тему в покое. Разумеется, я действовал так по долгу службы, а не из личных побуждений В любом случае, епископ отказался поступиться своими взглядами, и донесение о его деятельности поступило к Гиммлеру, а затем опять ко мне. Мы с Гиммлером довольно долго совещались по его поводу. Гиммлер был католик, а я и до сих пор принадлежу лону церкви, так что в этом отношении между нами была некая общность. Он чувствовал себя очень неуютно из-за всего этого дела, особенно теперь, когда оно получило огласку. Ему не нравился тот факт, что в деле оказались замешаны СС. Гиммлер никогда не мог привести свои мысли о чем бы то ни было в порядок, так что я воспользовался этим и велел своим людям ни в коем случае не мешать епископу, а просто продолжать наблюдение. Затем он произнес свою проповедь. Я знал, что он собирается сделать это, у меня служил в церкви свой человек, секретный сотрудник гестапо, который должен был сделать полную стенографическую запись текста проповеди. Должен сказать, что фон Гален был человеком большой силы духа и решительности. Он прямо обвинил правительство и отдельных его членов в убийстве. Какой бы то ни было компромисс не состоялся. В тот же вечер я получил полный текст проповеди и передал копию Гиммлеру, а еще одну отослал с курьером Геббельсу. Геббельс тоже был католиком, но, в отличие от Гиммлера, мыслил ясно, и он сразу понял суть моего сопроводительного доклада. Она заключалась в том, что, если епископ будет арестован, это вызовет ужасающие беспорядки в регионе, которые невозможно будет контролировать. Геббельс вызвал меня на обсуждение, и я сказал, что хотел бы лично переговорить с епископом и проследить за тем, чтобы дело было немедленно прекращено. Я обсудил это и с Гиммлером, который согласился, что конец этому должен быть положен раз и навсегда. После этого я отправился к фон Галену и довольно долго говорил с ним. Он весьма настойчиво интересовался, одобряю ли я эту программу, и я ответил ему отрицательно. Я объяснил, что у меня на это есть много веских причин. В первую очередь, как католик, я согласен с его аргументами и использованными им в проповеди теологическими положениями. Во вторую очередь, это дело бросало тень на репутацию СС в частности и всего немецкого народа в целом. И в-третьих, у меня была маленькая дочь, в том самом положении, из-за которого других детей убивали[45]…
