Александр Шубин - Уроки Великой депрессии
В июле 1932 г. в Вашингтон пришла многотысячная колонна ветеранов Первой мировой войны, многие из которых были безработными. Ветераны требовали выплаты «бонуса» — обещанного еще Вильсоном пособия участникам войны. Лидеры этого движения выдвинули лозунг: «Смотреть прямо, а не налево», давая понять, что им не по пути с коммунистами и социалистами. Но власти не пошли на уступки, и безработные революционизировались на глазах. Ветераны встали лагерем в пригороде Вашингтона, на короткое время блокировали Конгресс и Белый дом. Коммунисты докладывали в Москву о походе: «Он отличался исключительной воинственностью. По дороге на Вашингтон ветераны захватывали поезда, занимали железнодорожные станции и захватили также часть зданий в Вашингтоне»[90].
Обстановка была настолько накалена, что президент Гувер приказал применить войска. 28 июля 1932 г. лагерь безработных был разгромлен и сожжен. Несколько человек погибло. Но проблема не была решена, готовились новые выступления.
Всего в 1929–1932 гг. по официальным данным в столкновениях с полицией погибло 23 безработных. Четверть опрошенных безработных считали, что в США необходима революция. Это означало, что в стране есть несколько миллионов человек, которым нечего терять, кроме чувства голода, и которые готовы пойти на свержение режима, если появится реальная сила, которая предложит выход из кризиса. Характерно, что коммунисты не выдвинули популярного вождя, который мог бы повести за собой эту критическую массу. Хотя «революционная ситуация» была налицо, коммунисты так и остались немногочисленной сектой. Компартия Америки признавала «нашу оторванность от массовых организаций»[91]. Коммунисты не могли возглавить массовое движение, так как ото всех союзников требовали признания идеи советской власти и своего безусловного лидерства. В это время стратегия Коминтерна была ультрарадикальной, требовала от компартий борьбы сразу за советскую власть. Идея жизни «как в СССР» не пользовалась популярностью, и даже в условиях социальных бедствий американцы искали себе вождей с более демократической программой. Когда коммунисты откажутся от своей сектантской линии, будет поздно — массовые движения получат авторитетных лидеров, да и ситуация в стране начнет разряжаться благодаря реформам Рузвельта. К тому же, революция в Америке была некстати для Сталина. Она могла сорвать поставки техники, необходимой для индустриализации, и вызвать ответные действия «империализма» в самый неподходящий для Сталина момент.
Профсоюзы тоже не хотели революции, продолжая настаивать на более умеренных требованиях введения государственной программы переквалификации безработных, предоставления работникам длительных отпусков и т. п. Рабочий класс боялся потерять и то, что еще имел — работу. Большой решительностью он не отличался.
Зато на тропу войны вышли фермеры. Они блокировали дороги и устраивали «забастовки», прекращая поставки продуктов в город. Как только власти пытались отобрать у фермера его хозяйство за долги, соседи собирались с оружием и угрожали слугам закона судом Линча.
Слово «красный» и «левый» становились модными даже среди губернаторов и сенаторов. Но левый лидер в этой накаленной ситуации мог расколоть нацию, как в свое время Авраам Линкольн. Правящей элите нужен был человек, который сумеет нацию объединить. Постепенно на эту роль стал выдвигаться губернатор штата Нью-Йорк Франклин Делано Рузвельт, или как его еще называли сокращенно — ФДР.
В 1928 г. Рузвельт вернулся в политику после тяжелой болезни и был избран губернатором Нью-Йорка. На этом посту он вступил в борьбу с Великой депрессией, тяжело ударившей по крупнейшему центру Америки. Руководя экономическим центром Америки, Рузвельт с самого начала Великой депрессии противопоставлял свою стратегию политике президента. «Я считаю, что в настоящий момент наше общество должно вменить в обязанность правительству спасение от голода и нищеты тех сограждан, которые сейчас не в состоянии содержать себя»,[92] — заявлял губернатор.
Гувер и Рузвельт — исторические антиподы. Их противостояние — спор века в американской истории. Став президентом после Гувера, Рузвельт круто повернул руль американской политики, заложил основы новой общественной системы, которая получила наименование «социальное государство» и «государственно-монополистический капитализм». Сегодня, в эпоху неоглобализма основы рузвельтовских реформ снова подверглись пересмотру. Может быть на большом отрезке истории Гувер взял реванш у своего оппонента?
Сначала спор между Гувером и Рузвельтом был густо окрашен в цвета партийной борьбы между республиканцами и демократами. Успехи Рузвельта приносили власть демократам, и республиканцы пытались доказать, что они могли бы вывести США из кризиса по той же дороге, что и Рузвельт, только лучше. У. Липпман еще в разгар реформ Рузвельта попытался приписать их авторство Гуверу, заявив: «Гувер предвосхитил все основные элементы программы Рузельта»[93]. После этого оставалось только перечислить основные успехи Рузвельта и привести высказывания Гувера, посвященные соответствующим проблемам. К тому же Рузвельт использовал структуры, которые существовали уже при Гувере. Но стоило дать цитаты пошире, и выяснялось, что Гувер и Рузвельт отстаивали совершенно разную политику и по разному использовали институты американского государства.
Иные сторонники Гувера понимали существенное различие между классическим либерализмом Гувера и социал-либеральным курсом Рузвельта. Они возражали против утверждения о преемственности политики двух президентов, считая ошибочным сам курс Рузвельта. Сегодня вторая точка зрения в большей моде — наступил период кризиса социального государства и возрождения неолиберализма. Сам Гувер по своим оценкам был ближе к этой второй точке зрения, полагая, что кризис прошел бы и так, а вот наследие Рузвельта оказалось пагубным для Америки.
Можно и соединить две точки зрения. Такую экзотическую операцию проделал ультра-либеральный теоретик австрийской школы М. Ротбард, пытаясь «подбросить под дверь» Рузвельту политику, спровоцировавшую Великую депрессию. Оказывается, уже Гувер проводил гибельную политику «поддержания ставок заработной платы выше уровней свободного рынка» и т. д. Похоже, либеральный экономист считает условием здоровья экономики вымирание части населения от голода. Да что Гувер, и Кулидж — предшественник Рузвельта, который и раскачал рынок своим неразумным вмешательством. Аргумент: при Кулидже не было свободной рыночной экономики[94]. Так что не либеральная политика привела к депрессии, а ее ограничение. М. Ротбард «забыл», что абсолютно свободного рынка не было в природе. Так что даже в такой либеральной системе, как американская экономика 20-х гг., были, разумеется, какие-то ограничения свободы даже для монополий.
Экономисты, не столь далеко оторвавшиеся от реальности в пользу либеральной абстракции рынка, понимают различия между политикой Рузвельта и его предшественников. Единственное, чем Рузвельт по большому счету обязан Гуверу и Кулиджу в проведении своего курса — фанатичная экономия. Республиканские президенты, игнорируя страдания рядовых американцев, накопили достаточно средств, которыми воспользовался Рузвельт для проведения своих социальных программ.
Остальные меры Гувера, которые затем были использованы Рузвельтом, принимались вопреки воле президента-республиканца под сильным давлением, либо президент-демократ придавал им новые функции.
В 1931 г., когда кризис зашел слишком далеко, была создана Реконструктивная финансовая корпорация (РФК) для кредитования промышленности. Но при Гувере это был обычный либеральный финансовый институт, рассчитанный не на стимулирование экономики, а на облегчение получения возвратных кредитов. Только в 1932 г., когда положение стало бедственным и чреватым революционным взрывом, Гувер разрешил РФК в виде исключения предоставлять помощь штатам и городам. Если бизнесу было предоставлено около 2 млрд. долл., то городам и штатам — только 300 миллионов. Но как только демократы провели через конгресс законопроект, расширявший права РФК, Гувер наложил на него вето. Однако давление демократов нарастало, и Гуверу пришлось подписать законопроект с поправками.
Сенатор-демократ Р. Вагнер, приняв на вооружение идею социалиста XIX века Луи Блана, уже в 1930 г. внес предложение организовать государственные общественные работы, чтобы решить проблему безработицы. 10 февраля 1931 г. этот закон был принят, но президент Гувер тянул с его исполнением. Закон стал правовой основой для действий будущей администрации демократов. Другой закон Вагнера был отклонен президентом — речь шла о создании бюро по найму, которое должно был собирать информацию о наличии свободных рабочих мест. Эту меру Гувер считал вмешательством в прерогативы предпринимателей. На этот закон очень рассчитывали профсоюзы, и вето президента окончательно рассорило его с АФТ. Закон будет принят уже при Рузвельте в 1933 г.
