Олег Смыслов - «Пятая колонна» Гитлера. От Кутепова до Власова
В последующих приказах ставки говорилось о том, что трупы расстрелянных указанных категорий военнопленных следует закапывать массами в ямах, а при возможности сжигать, снимая при этом с них опознавательные медальоны.
Полученные мною приказы ставки я передал для исполнения подчиненным мне комендантам шталагов ХХ-Б майору Зеегеру, полковнику Больману и подполковнику Дульнигу.
Подполковник Дульниг, выполняя этот приказ, сразу же расстрелял свыше 300 человек военнопленных – политических работников Красной армии, коммунистов и евреев. Трупы расстрелянных были зарыты в массовых могилах на кладбище в районе расположения лагеря ХХ-С.
Выявленных среди военнопленных политработников Красной армии, коммунистов и евреев в соответствии с указанием ставки верховного германского командования коменданты лагерей передавали в зондер-команды СД, где их расстреливали.
Так… комендантом шталагов Данцигского военного округа было передано зондер-команде СД для расстрела около 1200 человек советских военнопленных.
В конце 1941 г. или начале 1942 г. я опять был вызван в Берлин на совещание начальников отделов по делам военнопленных при военных округах.
Совещанием руководил новый начальник управления по делам военнопленных при ставке верховного главнокомандования генерал-майор фон Гревенитц.
На совещании обсуждался вопрос о том, как поступать с русскими военнопленными, которые в результате ранений, истощения и болезней были непригодны для использования на работах.
По предложению Гревенитца, по этому вопросу высказалось несколько присутствовавших офицеров, в том числе врачи, которые заявили, что таких военнопленных надо концентрировать в одном месте – лагере или лазарете и умерщвлять при помощи яда.
В результате обсуждения Гревенитц отдал нам приказание нетрудоспособных военнопленных умерщвлять, используя для этого медицинский персонал лагерей.
Возвратившись в Данциг, я через Зеегера, Больмана и Дульника проводил эти указания в жизнь, причем я предупредил их о том, чтобы умерщвление советских военнопленных производилось весьма осторожно, дабы это не стало известным за пределами лагерей.
Летом 1942 г. я был командирован на Украину на должность начальника отдела по делам военнопленных при штабе армейской группы «Б». Прибыв к месту службы, я узнал, что способ умерщвления русских военнопленных ядами там уже применяется.
В октябре 1942 г. во время посещения ДУЛАГа в районе Чира комендант лагеря доложил мне, что в течение только одной недели им было умерщвлено при помощи яда 30 – 40 истощенных и больных советских военнопленных.
В других лагерях неспособных к труду русских военнопленных просто расстреливали. Так, например, во время посещения летом 1942 г. ДУЛАГа № 125 в гор. Миллерово комендант лагеря на мой вопрос о том, как он поступает с нетрудоспособными русскими военнопленными, доложил, что в течение последних 8 дней им было расстреляно по указанным выше мотивам около 400 русских военнопленных.
Находясь на Украине, я получил из ставки совершенно секретный приказ, подписанный Гиммлером, о том, что с августа 1942 г. должно производиться клеймение русских военнопленных определенными знаками.
Русские военнопленные содержались в лагерях в тяжелых условиях, питались плохо, терпели моральные унижения и умирали от холода и заболеваний.
Так, в шталагах Данцигского военного округа только вследствие истощения и болезней умерло свыше 40 тыс. человек, а в подчиненных мне шталагах на Украине 6 – 9 тыс. русских военнопленных, трупы которых зарывались массами или одиночками в ямах в районах расположения лагерей.
Особенно велика была смертность военнопленных, взятых на работу из лагеря в районе гор. Острогожска. Из этих военнопленных вследствие содержания их в окопах и ямах (октябрь, 1942), истощения и развития тяжелых желудочных и инфекционных заболеваний ежедневно умирали десятки и сотни людей.
Аналогичное положение русских военнопленных имело место и при этапировании их. Многие поступавшие ко мне военнопленные были в тяжелом физическом состоянии, обессилены и неработоспособны, в рваном обмундировании и без обуви вследствие того, что военнослужащие германской армии отбирали у военнопленных сапоги, обмундирование, белье и другие вещи.
Пленных привозили в крытых или открытых товарных вагонах, где им приходилось и оправляться. Десятки дней они не могли умываться из-за отсутствия воды, получали голодную норму пищи.
В начале 1942 г. при следовании эшелона с русскими военнопленными с Украины в гор. Торн умерло приблизительно 75 человек, трупы которых не убирались и лежали в вагоне вместе с живыми людьми. В этих вагонах стоял зловонный трупный запах. Около 100 человек военнопленных, не выдержавших такого положения и пытавшихся бежать, были расстреляны.
За время моей деятельности в Данцингском военном округе ко мне поступило 12 – 13 эшелонов по 1000 – 1500 русских военнопленных в каждом. В этих эшелонах по пути следования умирало приблизительно 50 – 100 человек русских военнопленных.
В октябре 1942 г. в Харьков прибыл эшелон с русскими военнопленными. В Харькове выяснилось, что в этом эшелоне из 1500 человек недостает около 150. При выяснении оказалось, что 75 человек умерло в пути следования от голода, а их трупы находились неубранными в вагонах. Остальные 75 человек пытались бежать, но были схвачены охраной и расстреляны на месте.
Не лучше обстояло дело и в лазаретах для русских военнопленных. При посещении Харьковского лазарета для русских военнопленных я видел, что тяжелобольные были размещены в помещениях, где не было отопления и все окна выбиты, а больные не имели одежды и обуви. В результате в этом госпитале ежедневно умирало от истощения и эпидемических заболеваний 200 – 300 человек…»
Следующий документ касается непосредственно обращения с военнопленными. Такое обращение периодически менялось, и далеко не в лучшую сторону. Затянувшаяся война на Востоке требовала огромных жертвоприношений. Судя по фактам, с каждым месяцем вопрос усиленного использования советских военнопленных имел особо важное значение для гитлеровской Германии.
ОКВ номенкл(атура) № 24
73(-го) Управл(ения) общих дел
Гл(авного) штаба воор(уженных) сил
(общий отдел по делам военнопленных) – 1-а
Берлин, Шенберг
24.3.(19) 42(года)
Баденштрассе, 51.
Секретно
№ 389/42
Необходимость усиленного использования советских военнопленных в работах требует нового урегулирования вопроса об обращении с ними. В связи с отменой распоряжения об обращении с советскими военнопленными в дальнейшем действует следующее:
а) обращение с военнопленными вообще
Большевизм – смертельный враг нац(ионал) – соц(иалистической) Германии. Советского солдата следует рассматривать как носителя большевизма. Поэтому в соответствии с политической необходимостью, значимостью и достоинством германской армии каждый немецкий солдат должен держаться на большом расстоянии от советских военнопленных.
Чувство гордости и превосходства германского солдата, который призван патрулировать советских военнопленных, должно быть очевидным в любое время также и для общества. Рекомендуется беспощадное и энергичное вмешательство при непослушании, уклонении от работ и небрежности в работе, а особенно по отношению к подстрекателям-большевикам. Отказ или активное сопротивление следует устранять немедленно с применением оружия (штыком, прикладом, огнестрельным оружием, но не палкой).
Кто при выполнении этого приказа не пользуется оружием или пользуется им недостаточно, тот должен быть наказан.
Использование на работах и производительность труда советских военнопленных должны находиться под строжайшим контролем. Всякое уклонение от работы следует строго наказывать.
Низкая или средняя производительность труда, не вызванная слабостью конституции, переутомлением и т. п., должны немедленно повлечь за собой соответствующие карательные меры.
Запрещается привлечение священников, не военнопленных.
Запрещается распространение религиозной литературы.
В лагерях военнопленных в отношении изоляции советских военнопленных и гражданских лиц, за исключением разделения по национальным признакам, действуют по п(ункту) IV нижеприведенные правила.
Изолировать надлежит: а) политически неблагонадежных, б) офицеров, в) политически неопасных, г) политически особо благонадежных, которые могут быть использованы на восстановлении оккупированных областей.
Насколько возможно, согласно п(ункту) 9, первое разделение проводится самими органами лагеря, рейхсфюрер СС предоставляет в распоряжение оперативные команды полиции и службы безопасности для изоляции советских военнопленных в зависимости от их политических установок.
