Владимир Печенкин - Советская водка. Краткий курс в этикетках

Спирт и крепкие водки

У каждого пьянства свой запах особый:

Ликер пахнет тайных фантазий свободой.

Шампанское пахнет кокетством и флиртом.

Разбитая морда — разбавленным спиртом.

Это водка? — слабо спросила Маргарита. Кот подпрыгнул на стуле от обиды.

— Помилуйте, королева, — прохрипел он, — разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!

В школе нас учили, что напряженные поиски философского камня ни к чему хорошему не привели и что средневековым ученым должно быть мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Однако не все так просто, дорогой читатель, по крайней мере, уж одну-то вещь, жизненно необходимую цивилизации, открыли именно алхимики. В ходе различных опытов им удалось выделить из вина некую эфемерную субстанцию, и, попробовав полученное вещество на вкус (настоящие ученые никогда не боялись ставить эксперименты на себе), первооткрыватели сделали удивительное открытие. Оказалось, что жидкость, полученная из вина, обладает волшебным пьянящим свойством, то есть именно она и является наиглавнейшим компонентом вина. Поэтому новое вещество и назвали «spiritus vini», что разные переводчики с латыни переводили как «основная сущность вина», или даже более одушевленно — «душа вина», или вообще возвышенно — «дух вина». Со временем спирт научились получать не только из вина, поэтому «vini» из названия вскоре выпало и остался лишь «дух» — «spiritus». Так что спиритизм и спирт имеют общие корни, вот и не верь после этого, что водка — сакральный напиток.

В русский язык словечко «спирт» вошло с легкой руки Петра I, который был падок на все западное, в том числе и на малопонятные иностранные слова: «ассамблея» — вместо «собрания» или «сборища», «виват» — вместо «славься» или «да здравствует», «предестинация» — а не «предопределение», ну и так далее. Впрочем, в нашей современной истории таких «улучшателей» русского языка тоже хватает.

Знали спирт в России, разумеется, еще до Петра, только назывался тогда этот заморский напиток «аква вита». К нам он впервые попал, как считается, еще во времена Дмитрия Донского, когда генуэзское посольство привезло с собой лекарственное зелье под мудреным названием «aqua vitae», что с латыни переводится как «вода жизни». Полагают, что такое красивое название спиртовому раствору дал французский монах Арно де Вильнёв: «Вечная вода, или золотая вода, продлевает жизнь, и поэтому заслуживает названия вода жизни». Это название спирта вошло во многие европейские языки, но в русском не прижилось по той причине, что в русских былинах уже существовало понятие о живой воде, так же как и о мертвой. И вообще до Петра спирт в России не пользовался большой популярностью, разве что у какого-нибудь аптекаря (или как они тогда назывались — лавочные сидельцы) можно было найти склянку этой самой «аква виты».

Только с началом технической революции XIX века в стране появился широкий спрос на спирт. Химическая индустрия, медицина, парфюмерная промышленность стали требовать большие количества практически чистого этилового спирта. В ответ на эту потребность появились ректификационные колонны, способные вырабатывать спирт крепостью до 96 процентов с очень высокой степенью очистки от естественных примесей. В России с 60-х годов XIX века они использовались в основном для производства спирта, который шел на экспорт. Русский зерновой спирт настолько охотно раскупался западными производителями, что Фридрих Энгельс в статье «Прусская водка в германском рейхстаге» панически восклицает: «Законы капиталистического производства, пока оно существует, так же неумолимы для юнкеров, как и для евреев.

Благодаря русской конкуренции приближается тот день, когда падет священный Илион, когда славная прусская водочная промышленность исчезнет с мирового рынка».

Русские водочные заводчики на основе высокоочищенного спирта, разведенного водой, начали в качестве эксперимента в небольших количествах выпускать так называемое «столовое вино», которое не содержало никаких добавок. Тут важно сказать, что выпущенный в начале ГУ винной монополии напиток официально назывался не водкой, а «казенным вином» или «обыкновенным вином», а улучшенная водка — на основе спирта двойной перегонки — «казенное столовое вино» или просто «столовое вино». В народе новый напиток прозвали не иначе как «монополька».

Ассортимент выпускаемой унифицированной продукции включал пять позиций: «Обыкновенное вино 40°», «Столовое вино 40°», «Спирт 57°», «Спирт 90°» и «Спирт 95°». Как технологически, так и по составу это был прообраз современной водки. Но водками до монополии Витте у нас назывались напитки, которые сейчас проходят как «водочные изделия», — наливки и настойки. Вот отсюда в русском фольклоре странноватое на сегодняшний слух словосочетание «сладка водочка».

Монополия вводилась в стране поэтапно; там, где она еще не началась, частные производители тоже стали подстраивать свой ассортимент под новые государственные стандарты; например, выпускались напитки под названиями «Вино очищенное», «Вино столовое», «Столовое вино № 40», «Столовое вино № 45», «Столовое вино № 50» и так далее. И что интересно, переход частника на государственный ассортимент происходил без всякого принуждения.

Но водкой в нашем понимании любимый народом напиток стал только в 1936 году, когда в соответствии с новым советским ГОСТом чистая водно-спиртовая смесь официально получила наименование «водка», а наливки и настойки, как уже было сказано, стали называть «водочными изделиями». Собственно, благодаря этому ГОСТу появилась и водочная этикетка. Тут же отметим, что международным термином слово «водка» («vodka») стало в 50-60-х годах XX века в результате экспорта «Столичной» на Запад.

V (советская) винная монополия во многом вышла из предыдущей. В СССР вплоть до 1991 года выпускалось два типа водок: одна — попроще, другая — почище, аналогично «Казенному вину» и «Казенному столовому вину». Водка, которая попроще, обычно не имела собственного названия, на этикетке значилось просто «Водка»; правда, иногда народ давал ей свои названия: из наиболее известных — «Рыковка», «Андроповка», «Коленвал». Это были наиболее дешевые водки, которые и раскупались охотнее всего. Водки, которые «почище», были подороже. В разное время выпускались «Московская особенная» («Московская особая»), «Экстра», «Сибирская» и так далее — это были напитки для более взыскательного покупателя. Цены на оба класса этих водок поднимались одновременно (за исключением «Андроповки», которая подешевела, так сказать, в одиночку) и служили определенным мерилом в обществе. Цена 3 рубля 62 копейки («Коленвал») и 4 рубля 12 копеек («Экстра») настолько запали в память отечественного потребителя, что уже после перестройки ряд ликероводочных предприятий выпустил водки под названиями — «3,62» и «4,12». Кстати, на самом деле стоимость этих водок была 3,50 и ровно 4 рубля; 12 копеек — это стоимость бутылки, как сейчас принято говорить — оборотной тары. Бутылки принимались без проблем, а процесс сдачи большого числа накопленных бутылок обычно носил кодовое наименование «Операция хрусталь». Даже песенка такая была:

Мы бутылочки сдадим,И опять сообразим…

Была в ходу в советское время и водка крепостью 56 градусов. Для внутреннего пользования она обычно разливалась под незатейливым названием «Водка», а для иностранцев — «Кгеркауа (Strong) Vodka». Казалось бы — откуда такой непонятный градус. Одним из народных объяснений было такое — мол, Москва стоит на 56-й параллели (градусе), отсюда и соответствующая крепость. В народе ходила следующая байка. Сталин, как известно, был большим другом полярников, и как-то на одном из приемов полярники поведали вождю, что у них есть традиция разбавлять чистый спирт до градусов той параллели, на которой они выпивают. То есть на Северном полюсе спирт разбавляется до 90 градусов, на Северном полярном круге (например, в Салехарде) — до 72, и так далее. На следующем кремлевском банкете товарищ Сталин угощал полярников специально выпущенной водкой «Крепкая», крепость которой соответствовала географической широте Кремля.

Но вообще-то 56-градусная водка — это реинкарнированый напиток времен монополии Витте — «Спирт 57°». А вот действительно, отчего в ту монополию вышел такой странный напиток — ни два, ни полтора? Водка 40 градусов — понятно, спирт по 90 и 96 градусов — тоже, но 57 — ни в какие ворота.

Вероятнее всего, этот напиток был плодом ностальгического воспоминания заводчиков, а может быть, и самого Витте о забытом ныне алкогольном напитке ерофеич. Со второй четверти XIX века ерофеич выпускался промышленно и входил в ассортимент кабаков и трактиров, а впоследствии и ресторанов. По технологии того времени ерофеич отличался от водки тем, что в него не добавляли воду. Скорее всего, «Спирт 57°» был имиджевым напитком, который демонстрировал возможности заводчиков того времени. Ну а почему он в советское время потерял один градус, можно только догадываться — может, и впрямь — географическое положение Москвы сыграло свою роль? Кстати, водка 56 градусов до сих пор разливается и на Украине, и в России.