Лев Прозоров - Русские герои. Святослав Храбрый и Евпатий Коловрат. «Иду на вы!» (сборник)
И разумеется, о религии наших предков так узнаешь немного. Ну какое представление о православии можно составить по пересказанным неучем-безбожником святцам? Или по дискуссии об авторстве «Троицы» Андрея Рублева?
Итак, для начала – русы-язычники знали единого Бога. Об этом свидетельствует Прокопий Кесарийский в VI веке и, полтысячи лет спустя, немец Гельмольд. Об этом говорят договоры Руси с греками: в 945 году «А те из них (русов. – Л. П.), кто не крещен, да не имеют помощи от Бога и от Перуна», в 971 году воинствующие язычники Святослава клянутся «от Бога, в него же веруем, в Перуна, и в Волоса Скотья Бога». В языческой поэме «Слово о полку Игореве» – «суда Божия не минути» – в цитате оборотня и колдуна Бояна Велесова внука (мы еще встретимся с этой личностью). Почему язычники почти не называли это Божество по имени, понятно. Да простится мне такое сравнение, но есть звери – олени, лоси, лисы, кроты, барсуки, кабаны… и есть Зверь, которого лучше не поминать лишний раз (а то ведь о нем речь, а он – навстречь), серый князь леса, убийца скота, поющий в ночи. Есть рыбы – сельдь, треска, навага, – а есть Рыба, которую лучше не называть не ко времени (обидится, уйдет), спасение поморских поселков от голода и от лютой цинги – семга. Ее я рискнул назвать, ибо и она читателям неочевидна, да и я, признаться, не помор. Для, извиняюсь, наркомана тоже есть всякие там пырей и лебеда, а есть Трава – основа его страшного и жалкого существования. Самое главное мы подчас называем не собственным именем, а родовым. Отсюда и это «Бог» у языческих племен, знаменующее самого могучего и древнего, Бога над Богами, Бога Богов.
Но для русов мы можем уверенно восстановить его имя. И это – заслуга покойного академика Бориса Александровича Рыбакова. Его открытие не опровергнет никакая злопыхательская «критика». Поскольку я пишу все же не об истории изучения религии русов, эту критику и «критику критики», как выражался Мольер, мы отложим. Скажу сразу – открытие Рыбакова стоит на надежной основе источника. В одной из древнерусских книг сказано: «Всему бо есть творец Бог, а не Род». В «Слове Исайи пророка о Роде и Рожаницах» именно Род, как полномочный представитель и заместитель всего сонма Богов, противопоставляется единому богу иудеохристиан. Есть и другие источники, но здесь хватит и этих.
В чем же принципиальное отличие представления язычников о Едином от представления христиан? Род, как ясно из самого Его имени, порождает мир из Себя, а не творит его. Мир – тело Рода, а не принципиально отдельная от него «тварь», как у иудеев, христиан и мусульман. Но для его существования Род пожертвовал Своей целостностью. И так мы получаем культ жертвенности и Жертвы, Бога, принесшего Себя в жертву за мир. И отношение к миру – телу Бога, жертвенному дару Его.
В «Голубиной книге», духовном стихе, сохранившем под тонким покровом христианских словес древнейший миф русского язычества, эта Жертва описывается так:
Оттого зачался наш белый свет —От святаго духа Сагаофова;Солнце красное от лица Божья;Млад ясен месяц от грудей Божьих;Утренняя заря, заря вечерняяОт очей Божьих…
Обратите внимание на глагол «зачался» – не «создан», не «сотворен»!
На Жертве Божества основан миропорядок – рота (слово, родственное индийскому «рита»). Рота, так же и клятва, языческая присяга, тесно связывающая слово человека с мирозданием. Хранителями роты в обоих ее смыслах были Боги русов, главные после Рода. Это был Перун, бог гроз и войны, покровитель воинов. Именно в его честь славянские знатные воины обривали головы и подбородки, оставляя усы и чубы. И это был Волос, Бог зверей, мертвецов и колдунов, податель богатства, покровитель волхвов. В его честь до ХХ века заплетали последний, несжатый сноп на поле – «Волосу на бородку», – ибо он, едва ли не единственный из славянских и русских Богов, носил бороду и длинные волосы. Такие же носили его люди – волхвы и жрецы (вспомните длинные бороды и волосы жрецов Рюгена). В договоре 907 года заклятый язычник Вещий Олег клянется Перуном и Волосом. Именно в этом договоре появляется знаменитая формула «русин или христианин». Игорь, у которого в дружине появляются христиане, клянется одним лишь Перуном. В договоре же воинствующего язычника Святослава вновь появляется нетерпимое к христианам Божество языческих жрецов.
Из-за непомерно большой популярности теории о битве Перуна и «Змея» Волоса придется сказать о ней несколько слов. Во-первых, если эти Боги были непримиримыми противниками, отчего их вместе поминают в международных договорах? Представьте себе православного царя или короля-католика, подписывающего договор «именем Христа и Сатаны». Невероятно, правда? Во-вторых, основатели этой теории сами подметили бородатость и «волохатость» Волоса. Что ж это за «Змей» такой, в шерсти и с бородой? И, в-третьих, в народных легендах малороссов и русских о днепровском «острове Перун» и Перыньской обители на Волхове именно Перун именуется Змеем. Также у южных славян добрый Змей помогает громовнику Илье, а то и замещает его в битве со злыми силами.
Не противниками, а соратниками были эти Божества, Левая и Правая руки Всеотца Рода. Вполне возможно, именно они скрывались в варяжских краях под прозвищами Белобога и Чернобога, как Род – под прозвищем Святовита. В честь Чернобога и Белобога, славя их, пили одну и ту же круговую чару, что забывают поспешно сочинившие «миф» об их вражде и противостоянии «реконструкторы» и «неоязычники».
Чернобог (Волос?) повелевает скорее не злыми, а опасными, чуждыми человеку силами. Он же покровительствовал мучительным обрядам посвящений, о которых мы подробнее скажем ниже. Зло русы видели не в «разрушении» (совершенно бессмысленное словцо, как будто огонь и гроза не разрушают) и не в «тьме» (хорош ли будет мир без ночи? А без зимы?). Злом было противопоставление себя – Богу, нарушение миропорядка и воли Божьей, явленной в обычаях и законах предков. У такого Зла не было и не могло быть «бога». Его представляли существа, отвергшие долю, предначертанную им Родом, отвергшие Его. Они – будь то обитатель болотной кочки или тварь, что «горами движет, а людьми, как вениками, трясет», – обозначались презрительным «бесы»: «Беден бес, что у него Бога нет». От них и прочей лихой силы оборонялись целой крепостью из обычаев, повседневных обрядов, оберегов, покрывавших каждый предмет быта русов и славян.
Разумеется, этой нечистью и тремя высшими божествами мир руса-язычника не исчерпывался. Однако я ведь не очередную энциклопедию славянского язычества создаю. Я пытаюсь буквально в двух словах, естественно, чудовищно схематично и упрощенно, передать основы, дух славянского мироощущения той эпохи.
Притом – это очень важная подробность – язычники не верили в «прогресс». Им была чужда глупость, утверждающая, что все улучшается только от хода времени, что мы – лучше предков только оттого, что родились позже. По свидетельству выдающегося русского лингвиста И. И. Срезневского, «старый» в древнерусском означало «почитаемый», «разумный», «опытный», «лучший». Слово же «новь», «новый» прозрачно намекало на «Навь», «навий» – мир тьмы и нежити и его исчадье. Русская поговорка гласила, что «были люди божики (или – велеты, великаны), теперь – пыжики, а будут – тужики; эти петуха впятером резать будут». Другое предание гласило, что боги утвердили Мать-Землю на четырех огромных рыбах над водами мрака и смерти. Одна за другой рыбы уплывали или погибали, и ныне мир держит одна рыба; он же с каждым разом все больше погружается в хляби тьмы, все более пропитывается ею. Миру предстоит, верили русы, в ближайшие времена погибнуть и возродиться вновь. Представления русов о посмертии, слишком сложные, чтобы о них здесь рассказывать, включали и представления о перевоплощении. Но мы сейчас живем в стареющем, умирающем мире. Оттого и засилье нового-навьего, и необходимость в крепости из оберегов.
Как и большинство язычников, русы и славяне не делили Богов на «своих» и «чужих», культы и обряды – на «правильные» и «неправильные». Почитая отчих Богов, они считали, что другие народы почитают Их же по-иному. Более того, в Гаме, будущем Гамбурге, славяне в храме Юпитера – Хаммона стали чтить своего Громовержца Перуна и прочих Божеств, оказывая почести античным статуям. То же было и на Балканах, согласно житию Григория Святогорского: там славяне почитали свою Богиню-Мать в древнем мраморном изваянии.
Многих отчего-то волнует, были ли у русов храмы. Могу уверенно заявить, что были. Их упоминает Иаков Мних в «Похвале и памяти князю русскому Владимиру», утверждая, что он «храмы идольские раскопа и посече». Храм в Северной Руси упоминает «Сага об Йомских витязях». Более того, на Руси найдены остатки такого сооружения, возможно, того самого, упоминающегося в саге, полностью подобные остаткам небольшого славянского храма, раскопанным в ГДР, в Гроссен-Раден. В том храме даже найдены шесть наконечников копий и останки коня – свидетельство того самого обряда, что варяги совершали в Арконе, Радигоще и Щецини, а их колонисты в устье Двины передали ливам. В нашем ничего подобного не найдено, зато найден «Перунов топорок» на гривне и деревянный кумирчик какого-то неведомого, но очень симпатичного Божества – Младенца. Очевидно, и у русов было подобие индийского Ганеши или кельтского Мабона. Храм найден в Ладоге, на… Варяжской улице! Прочел я об этом в книге выдающегося «неонорманниста» Глеба Лебедева, причем он сам же и отмечает, что храм имеет западнославянский, а не скандинавский вид! И даже на миг не задумывается – отчего это на улице, чье название он перевел бы как «Норманнская», стоит типично вендский храм?
