Р. Почекаев - Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды

Между тем, обстоятельства складывались так, что Ногай даже не предпринял попытки спасти сына. Вероломные действия его сыновей против близких родичей, каковыми являлись сыновья Курмиши, привели к тому, что от Ногая стали бежать и другие военачальники. Трое влиятельных нойонов, Маджи, Сутан и Сангуй, перешли к Токте вместе со своими войсками. А вскоре их примеру стали следовать и другие нойоны, военачальники и даже простые воины. Среди перебежчиков оказался и нойон Мунджук – отец Таза, новоиспеченного зятя Ногая.

В то же время вассальные государства Ногая стали одно за другим выходить из повиновения ему. В Болгарии между 1296 и 1298 гг. скончался царь Смилец, и бояре не спешили отправлять посланцев к Ногаю, предпочитая получить нового царя-марионетку от византийского императора Андроника II, а не от мятежного бекляри-бека. В 1299 г., воспользовавшись раздорами в лагере Ногая, бежал сербский заложник, королевич Стефан, по возвращении которого его отец, краль Милутин, немедленно отказался признавать власть Ногая и даже захватил вассальные ему Видин и Браничев. {135} Выход Болгарии и Сербии из-под контроля Ногая означал, что он не мог рассчитывать на их войска в борьбе с Токтой.

В результате к концу 1299 г. Токта оказался во главе куда больших сил, чем Ногай, и сам решил перейти в наступление, воспользовавшись смутами в улусе бекляри-бека. В отчаянии Ногай решился на крайнее средство: он направил послов к персидскому ильхану Газану, сыну Аргуна, которому напоминал, что его сын Тури женат на тетке ильхана и просил принять его, Ногая, в подданство вместе со всеми своими людьми и владениями. Однако Газан оказался на редкость благоразумным правителем и, к тому же, уже успел заключить мир с Токтой, а потому ответил на просьбу Ногая увещеванием: «Я не вхожу в ваши междоусобные дела и не пользуюсь вашими неблагоприятными обстоятельствами. Если бы вы еще поладили друг с другом, то было бы хорошо и похвально». {136} Итак, к своим мятежным действиям Ногай добавил еще и более серьезное преступление – сговор с внешним врагом. Потерпев неудачу в переговорах с ильханом, он был вынужден выступить навстречу Токте со всеми силами, оставшимися в его распоряжении. Войска противников встретились на реке Ак-су (Южный Буг).

Понимая, что сражение неизбежно, Ногай попытался в очередной раз прибегнуть к коварству. Помня, как удачно сработала его уловка в отношении хана Тула-Буги, он снова решил притвориться смертельно больным, приказал уложить себя на арбу и, напустив на себя самый несчастный вид, начал слать к хану гонцов с предложениями мира. Бекляри-бек старался убедить Токту, что вовсе не собирался воевать против него, а лишь выступил против мятежников, и теперь, когда узнал, что законный государь прибыл лично, он, Ногай, намерен целиком и полностью ему покориться. Завершал бекляри-бек свое послание такими словами: «Если и произошел какой-нибудь пустяк, то это было по вине сыновей. Вся надежда на милость государя, что он соизволит простить эту вину». А тем временем эти самые сыновья уже переправлялись во главе части войск через Ак-су, чтобы нанести по ханским войскам удар с тыла…

Токта, несмотря на перевес, все же опасавшийся сил Ногая, также не решался напасть на него и надеялся использовать любую возможность, чтобы решить дело миром. Поэтому, получив послание Ногая, он вступил с ним в переговоры, тем самым поддавшись на хитрость мятежного бекляри-бека. Однако хитроумный замысел Ногая был нарушен в последний момент в результате случайности: передовым воинам Токты удалось захватить в плен то ли разведчика, то ли перебежчика из войск бекляри-бека, и пленник выдал хану его планы. Токта немедленно прервал переговоры и приказал своим войскам начинать наступление. {137}

Войска Ногая были наголову разбиты, а их остатки рассеяны. Джуки и Тури удалось бежать, а сам бекляри-бек, возле которого осталось всего семнадцать воинов, был окружен воинами Токты, ранен и взят в плен русским ратником из ханской армии. Ногай назвал себя и потребовал отвести к хану, однако русский не прислушался к его словам и убил бекляри-бека, а голову его с торжеством доставил хану Токте. Выдающийся ордынский «делатель королей» погиб на рубеже 1299-1300 гг. {138}Согласно свидетельствам современников, под конец жизни это был высокий и тучный старик со столь мохнатыми бровями, что они закрывали ему глаза. {139}

Карта 3. Государство Батуидов на рубеже XIII и XIV вв. (автор – Астайкин А. А.).

1 Владения Дании, 2 Видинское княжество, 3 Тырновское царство, 4 Княжество Феодоро, 5 Владения Генуи, 6 Герцогство Афинское, 7 Владения Венеции, 8 Киликия, 9 Трапезундская империя, 10 Западное Грузинское царство. 11 Восточное Грузинское царство, 12 Государство мамлюков, Улус Хорезм – отдельные впадения в государстве Батуидов. Границы государств нанесены на 1300 г.

Очерк четвертый Токта, или самый талантливый и честолюбивый среди сыновей Менгу-Тимура

Сильному и мудрому даны его дары не для того, чтобы угнетать, а чтобы помогать и поддерживать слабого

Джон Рескин

По определению выдающегося русского монголоведа Г. Е. Грумм-Гржимайло, Токта (монг. Тохтогу) «среди сыновей Менгу-Тимура выделялся особой талантливостью и честолюбием». {140} И в самом деле, этому царевичу удалось взять верх в кровавой борьбе за власть, избавиться от опеки грозного бекляри-бека Ногая и устранить опасность раскола Золотой Орды. К концу правления Токты Орда окончательно превратилась в самостоятельное и могущественное государство, занимающее важное место на мировой арене.

Токта, родившийся около 1274 г., {141} был одним из младших сыновей Менгу-Тимура, первого хана Золотой Орды. У него было девять братьев, однако его мать, Олджай-хатун из рода кунграт, была старшей женой Менгу-Тимура, что давало Токте определенные преимущества в вопросе престолонаследия. Сыном Олджай был также Алгуй, старший сын Менгу-Тимура, который в силу своего происхождения и стал одним из соправителей хана Тула-Буги. {142}

К 1290 г. Токта уже достиг шестнадцати лет и, вероятно, уже не раз имел возможность продемонстрировать свои качества, необходимые правителю. По крайней мере, Тула-Буга и его соправители вскоре после своего прихода к власти увидели в нем опасного конкурента и предприняли попытку устранить его. Спасая свою жизнь, Токта бежал на восток Золотой Орды, во владения Билыкчи б. Беркечара, который являлся к тому времени старейшим представителем рода Джучидов. Тула-Буга и Алгуй с братьями в это время были поглощены противостоянием со своим бекляри-беком Ногаем и поэтому пока решили удовлетвориться бегством брата-конкурента, не предпринимая дальнейших попыток преследовать его.

Токта, в свою очередь, вступил в сговор с Ногаем, которому он направил почтительное письмо: «Двоюродные братья покушаются на мою жизнь, ты же старший, я прибегаю к защите того, кто является старшим, дабы он поддержал меня и прекратил покушение родственников на меня. Пока я жив, я буду подчинен старшему и не нарушу его благоволения». {143} Послание оказалось очень кстати, поскольку Ногай как раз в это время задумал избавиться от непокорного хана Тула-Буги и его братьев. Юный Токта представлялся ему вполне подходящим кандидатом в ханы – достаточно активным, чтобы занять трон и недостаточно сильным, чтобы выйти из-под его, Ногая, влияния.

Как мы помним, бекляри-беку удалось заманить Тула-Бугу-хана вместе с Алгуем, Кунчеком и Тогрулом в ловушку и схватить. Однако ответственность за их казнь он возложил на Токту. И царевич, которому было тогда всего 17 лет, хладнокровно приказал казнить своих двух двоюродных и двух родных братьев, а немного позже – еще троих сыновей своего отца, принявших сторону Алгуя и Тогрула. Хладнокровие и решительность Токты произвели сильное впечатление на золотоордынскую знать, и даже совершение им многократного братоубийства не стало препятствием для избрания его в ханы – тем более что за его спиной стоял грозный Ногай. А бекляри-бек. находясь на пике своего могущества, как-то умудрился проглядеть, что Токта оказался куда более властным и решительным правителем, нежели казалось поначалу…

Впрочем, в течение довольно длительного времени Токта вел себя с бекляри-беком весьма покладисто. В первые два-три года своего правления он по велению Ногая устранил многих влиятельных нойонов и военачальников, некогда служивших еще его отцу, и даже свою мачеху Джиджек-хатун – влиятельную вдову Менгу-Тимура. Тем самым хан усыпил бдительность бекляри-бека, который несколько ослабил контроль действий хана, что позволило Токте принимать и самостоятельные решении.