Рудольф Пихоя - Записки археографа
Кто же был этот Григорий? Среди участников бурных событий середины XII в. епископ с именем Григорий отсутствует. То обстоятельство, что Григорий обвиняется в стяжательстве, не позволяет видеть в нём просто монаха, хотя бы и пользовавшегося большим авторитетом. Вернее всего видеть в нём игумена одного из монастырей. В летописании упоминается игумен Андреевского (Янчина) монастыря, основанного дочерью великого князя Всеволода Ярославича Анной (Янкой), – Григорий[162]. Впервые мы находим его среди игуменов киевских монастырей в 1115 г. в связи с новым этапом канонизации Бориса и Глеба. Значительно более подробные сведения о нём содержатся в летописи в связи с усобицей, вспыхнувшей в 1127 году в Черниговской земле, но захватившей и Киевское княжество. Андреевский игумен Григорий, «любим бо бе преже Володимером (Мономахом. – Р.П.), чтен же ото Мъстислава и ото сих людей», активно выступил против участия великого князя в усобице. Он собрал собор духовенства (летопись замечает: «митрополита же в то время не бяше») и снял с князя Мстислава Владимировича ответственность за нарушение им клятвы помогать одному из участников усобицы, «рекоша… на ны будеть тот грех». Мстислав уступил.
Есть серьёзные основания отождествлять Григория, упоминавшегося в послании Климента Смолятича, с игуменом Андреевского монастыря. И тот, и другой чрезвычайно авторитетны в среде духовенства; обвинения в стяжании, предъявленные митрополитом Григорию, очень подходят для игумена княжеского монастыря. Григорий, ставший игуменом родового монастыря Всеволодовичей при Владимире Мономахе, был, безусловно, авторитетной личностью для всех многочисленных потомков Владимира Мономаха, нередко враждовавших между собой. Обращение к нему как к третейскому судье в споре между князьями Мономаховичами выглядит вполне естественным. Собственные же политические симпатии игумена ясно видны из переписки между пресвитером Фомой и Климентом Смолятичем, где Григорий критикует ставленника Изяслава – Климента Смолятича.
И в переписке, и в рассказе летописи подчёркивается «учительная» деятельность Григория. Это позволяет предпринять поиски его сочинений. В древнерусской письменности существует большое количество произведений, приписываемых Св. Григорию Богослову, Григорию Нисскому, Св. Григорию и т. д. Исследователи уже давно отмечали, что значительная часть этих сочинений не принадлежит византийским авторам[163], а являются оригинальными русскими сочинениями. Переписчики, стремясь сделать сочинение более авторитетным, часто приписывали его создание отцам церкви – Иоанну Златоустому, Василию Великому, Григорию Богослову; причём нередко титулы приписывались к сочинениям реальных древнерусских авторов, соименных «отцам церкви» [164].
Сочинения, приписываемые в древнерусской письменности Григорию Богослову, не представляют исключения среди огромного количества текстов, приписываемых «отцам церкви». Среди тех, которые подписаны именем Григория, следует выделить действительно принадлежавшие византийскому автору Григорию Назианзину (ок. 326-389), оставившему после себя огромное количество произведений: 45 поучений, 243 письма, 507 стихотворений[165]. Они стали известны на Руси сразу же после принятия христианства; древнейший славянский перевод 13 слов Григория Богослова сохранился уже в рукописи XI в.[166] Авторитетность Григория Богослова способствовала тому, что и в югославянских странах создавались сочинения, приписанные, но не принадлежавшие ему.
Эти документы проникли и в древнерусскую письменность. Укажем на «Наказание Григория черноризца» (иногда – «О пользе душевней», «Слово Св. Григория о милостыни», «Поучение папы римского Григория о чтении книг»), один из вариантов «Слова некоего калугера», содержавшегося в Изборнике Святослава 1076 г. С апокрифической, скорее всего, юго-славянской литературой связаны «Григория Богослова слово о божественной литургии» (или «Слово откровения»), а также «Св. Григория Богослова толк» – символ веры, отличающийся от обычного[167].
Особое место среди сочинений Григория Богослова занимают те из них, которые подвергались существенной переработке в духе задач, стоявших перед древнерусской церковью. Переписчики, стремившиеся приспособить их к местным условиям, фактически создавали на основе этих документов новые, оригинальные произведения, насыщенные материалом окружавшей их жизни. Ценнейшим источником по истории древнерусского язычества является «Слово Св. Григория, изображено в тольцех о том, како первое погани суще языци кланялися идолом и требы их клали, то и ныне творят»[168]. В поучении «Св. Григория Богослова» (Минея общая конца XV – начала XVI в. // РГБ. Ф. 173. № 77. Л. 315, 315 об. и след.) можно обнаружить выдержку из 39-го слова Григория Богослова, объединённую механически с древнерусским сочинением об обязанностях духовника. Цитата из 32-го слова Григория Богослова помещается в поучении «Григория Богослова. О Попове, что богу отвещаем аще порученное нам душа человеческыа изгубим…», помещённое в каноническом сборнике XVI в. (РГБ. Ф. 113. № 521. Л. 287 об.-288) и в Диоптре с прибавлениями XV в. (РГБ. Ф. 304. № 192. Л. 244 об. и след.).
Наконец, говоря о сочинениях, приписываемых Григорию, следует указать как на оригинальные древнерусские сочинения:
1. Два поучения Григория о пьянстве, изданные А. И. Соболевским[169];
2. Приписанный Григорию В. Н. Бенешевичем епитимийник «А се пръвая спасенная преданна вам предаю»[170];
3. «Св. Григория Богослова поучение попом. Слышите убо, в отеческых заповедех глаголеть; аще имаши разум, како учити кающагося и опитепьи противу грехом даяти». Опубликовано А. И. Алмазовым[171];
4. «Поучение попом святого Григория Богослова. О Попове бога вышняго слуги, внимайте собе и стаду вашему…» Находится в списках XV в. в Диоптре с прибавлениями (РГБ. Ф. 304. № 192. Л. 239, 239 об.-241), в Соловецкой Кормчей 1493 г. (ГПБ. Солов. № 858. Л. 1-4). В списках XVI в. содержится в канонических сборниках, в Дубенском (ГПБ. СПб. дух. акад. № 129), описанном И. И. Срезневским[172]; БАН. 45.10.4. Л. 162 об.-164; РГБ. Ф. 113. № 523. Л. 83-85 об.; № 566. Л. 70 об.-73[173].
Это поучение не опубликовано. Текст поучения по двум древнейшим известным спискам был опубликован мной в диссертации[174].
5. Другое сочинение с именем Григория, обычно помещаемое с предыдущим поучением: «Поучение Св. Григориа Богослова. Слышите, что глаголеть господь о нас: «Жатва, рече, приспе многа, а делатель мало…»». Содержится в Соловецкой Кормчей 1493 г. (Л. 2-4); в канонических сборниках XVI в. (РГБ. Ф. 113. № 523. Л. 85 об.-87; № 566. Л. 69-70 об.; БАН. 45.10.4. Л. 164-164 об.); в каноническом сборнике XVII в. (ГПБ. Погод. № 1615. Л. 71 об.-72); в толковании Номоканона XVII в. (ГИМ. Хлуб. № 79. Л. 43-45). Поучение опубликовано мной в приложении к кандидатской диссертации по списку Соловецкой Кормчей 1493 г.[175]
А. И. Соболевский обнаружил в Софийском сборнике XIV-XV вв. (ГПБ. Соф. № 1262. Л. 78 об.) «Слово отца нашего Григория Богослова. Аще купець на вся дни ращитаеть, что бысть ему прикупа, а мы почте не поскорбем…»[176]. Это слово в большинстве списков приписывается Иоанну Златоустому и помещается вслед за поучением с именем Афанасия, либо как составная часть поучения (например, в Соловецкой Кормчей 1493 г., в каноническом сборнике XVI в. – БАН. 45.10.4), либо в качестве самостоятельного сочинения, в других канонических сборниках. Это «Слово…» опубликовано мной в диссертации в составе «Поучения Святого Афанасия» – «О пастыри, что мы творим…»[177].
Предпринималась попытка найти автора этих сочинений среди иерархов русской церкви. А. И. Соболевский, издавая два поучения с именем Григория, обратил внимание на то, что в одном из списков «Слово Григория Богослова ко всем Христианом о пьянстве» называется «Поучением философа епископа «Бе(ло)городъского». По мнению исследователя, это сочинение принадлежало белгородскому епископу по имени Григорий, которого А. И. Соболевский считал автором и других сочинений, подписанных этим именем. Стремясь связать авторство издаваемых сочинений с белгородской епископией, исследователь указал на одну деталь в тексте поучения: проповедник, обращаясь к слушателям, говорит о себе: «несмь пастырь вашь… В пастыря бо место оставлен есмь вам». А. И. Соболевский считал, что это поучение было произнесено в Киеве во время исполнения проповедником некоторых обязанностей отсутствовавшего митрополита. Заменить же митрополита мог, по мнению исследователя, только белгородский епископ, являвшийся как бы викарием киевского митрополита[178].
Догадке А. И. Соболевского противоречит, прежде всего, отсутствие в списке белгородских епископов человека по имени Григорий[179]. Далеко не всегда обязанности митрополита во время его отсутствия исполнял белгородский епископ. Выше мы уже приводили пример того, что некоторые функции митрополита (организация церковного собора) принимал на себя андреевский игумен Григорий, «съвъкупивъше сбор иереискы»[180].
