Игорь Бестужев-Лада - Очень уж краткая история человечества с древнейших времен до наших дней и даже несколько дольше

А император с двором чуть не столетие трусливо прятался в своей вилле далеко к северу от Рима среди непроходимых болот Равенны. Но в конце концов нашли его и там.

Какое героическое начало и какой позорный конец!

Внешне главной причиной падения Римской империи представляется полная небоеспособность римской армии. Ее тактика осталась прежней, а состав изменился. Вместо римской молодежи, спаянной чувством товарищества и надеждой на получение хорошего участка земли, способного обеспечить благосостояние семьи, в легионы хлынули выходцы из различных племен. Фактически это были уже наемники, которые не выдерживали натиска пассионарных племен, сплоченных единым порывом общины (пусть и находившейся на разных стадиях разложения). Однажды, на Каталаунском поле, такую орду удалось рассеять. На десятках таких полей по Рейну и Дунаю — нет.

Но какова судьба римского народа, где он оказался? Там же, где и нынешние западные народы, — в умирающем, заживо разлагающемся обществе.

…Массаж в знаменитых римских банях. Включая эротический, с разного рода извращениями. Бесконечные пиры, самые изысканные блюда и… страусиное перо, чтобы пощекотать горло, искусственно облегчить желудок и принять новую дозу вкусовых ощущений. Возможно более частая смена секс-партнера (любого пола) — и никаких детей, осложняющих жизнь. Распад семьи и вырождение рода. Еда и питье из свинцовой посуды (ну это от незнания). Главное развлечение: зрелище возможно более кровавого терзания людей или животных, все равно. Культ насилия, сиюминутного наслаждения (кайф), чисто животный смысл жизни, выраженный лозунгом «Хлеба и зрелищ!» Итог всего этого — трусливо-подлый характер, передающийся из поколения в поколение…

Положит ли такой человек руку в огонь, чтобы показать свое моральное превосходство над врагом? Встанет ли он в строй, чтобы встретить врага в ореоле его непобедимости? Сможет ли он противостоять противнику, который только что полностью уничтожил две армии, гордость и славу отечества? Нет, нет и еще раз нет.

Мы все чаще злоупотребляем словосочетанием «Третий Рим», не давая себе труда задуматься о его содержании. Разве оно относится только к Москве, не ко всему Западу? Разве оно говорит только о маленьком городе, ставшем великой империей и давшем миру еще одну мировую религию?

Не говорит ли оно также о последних днях Первого Рима, когда толпа вандалов безнаказанно громила изнеженных, извращенных, изживших себя и уставших от своей жизни предшественников такого же Третьего Рима?

Мы, европейцы, заявили себя наследниками античной цивилизации. Но не рабовладения же, не галер и не однополой любви, не «рексов» и не императоров.

Мы заявили себя наследниками античной Культуры: философской, научной, художественной, моральной, правовой, политической, религиозной.

О правовой и тесно связанной с ней морально-политической культуре мы уже говорили. О лидерстве римлян в этой области — тоже.

Говорили и о религии.

Но и о других областях есть что сказать.

Очень жаль, что Рим дважды разгромлен варварами. То, что осталось от Первого Рима, свидетельствует, что архитектура его вообще, скульптура и настенная роспись в частности оригинальны и так же бесценны, как и греческие.

В философии римляне развили идеи лучших греческих мыслителей. Прочитайте поэму «О природе вещей». Ничего подобного давно уже не пишут.

Римские поэзия, проза, драматургия — тоже немало внесли в сокровищницу мировой культуры.

Глава 5

Средневековье

Философия есть служанка богословия.

Мир полторы тысячи лет назад, в середине позапрошлого тысячелетия, после падения Рима, представлял собой конгломерат медленно умиравших и стремительно рождавшихся цивилизаций.

От Древнего мира сохранились индийская и китайская цивилизации. От античного мира — восточная половина бывшей Римской империи (Византия). Родилось более полудюжины новых «детей» (не считая цивилизаций Америки, которые мы относим к анахроничным рудиментам Древнего мира).

Первое «дитя» — множество варварских королевств, покрывших всю западную часть бывшей Римской империи, а также север Европы (Ирландия, Шотландия, Британия, Скандинавия, Северная Германия) — будущий Запад.

Второе «дитя» — завоеванная варягами-норманнами Восточная Европа (Русь) — будущая Евразия.

Между ними в качестве маргинальной прослойки расположились угро-финские (венгры, финны, эсты и другие), другие прибалтийские, а также западные и южные славянские племена.

Третье «дитя» — арабское государство (халифат), охватившее весь Ближний и Средний Восток (кроме Малой Азии), Северную Африку и Иберию.

Четвертое «дитя» — Япония, «ровесница» Руси.

Пятое «дитя» — империя Чингисидов (через две-три сотни лет развалившаяся).

Шестое «дитя» — империя Тамерлана (развалившаяся еще быстрее).

Седьмое «дитя» — государство тюрок-сельджуков (Османская империя, поглотившая Византийскую империю).

К этому надо добавить несколько «детей» помельче и несколько маргинальных прослоек тоже помельче, но числом поболее.

У каждого из этих «детей» (к Древнему и античному — кроме Византии — миру мы больше возвращаться не будем) — своя судьба. Поэтому говорить о средневековом мире в целом можно только самые общие, пустые слова. Чтобы перечислить особенности каждого уголка Средневековья, нужна не книга, а стотомная энциклопедия.

Поэтому мы выбираем компромисс — совершаем краткую экскурсию по только что заявленному «детскому саду».

С одним небольшим предисловием.

К XIX веку накопилось множество социальных учений, авторы которых так или иначе пытались систематизировать (на практике выходило — схематизировать) историю человечества. Как уже говорилось, нашлись два автора, которые подняли свою гипотезу-систему на уровень чуть ли не еще одной религии (квазирелигии). Их система привлекала простотой. Они взяли за основу опыт античной цивилизации и распространили его на весь мир — как Древний, так и Современный. Получилось шесть социальных устройств-организаций, которые они назвали «общественно-экономическими формациями».

Первая по счету — «первобытный коммунизм», то есть якобы бесклассовая первобытная община, где все равны и все делится поровну. На самом деле, как мы уже говорили, не бывает такого человеческого (а также обезьяньего, собачьего и другого) сообщества, которое не делилось бы на высший, высше-средний, средний, низше-средний и низший классы. И старейшина-вождь, и любой знатный воин очень обиделся бы, если бы его уравняли с «заурядным» воином или со стариками, подростками, женщинами, детьми и «приблудными», которых приняли в общину из милости.

Затем идет рабовладение, сменяющееся феодализмом, с полной или соответственно неполной собственностью в лице зависимого от тебя человека. Но где граница между «полным» и «неполным»? Феодально ли общество, где крестьянин неотличим от раба? Является ли оно рабовладельческим, если на всю деревню есть только один кабальный холоп у вождя общины?

В качестве советского историка я, вместе со своими коллегами, всю жизнь бился над вопросами, было или не было рабовладение в Древнем мире, а также в России и во множестве других стран, когда оно сменилось феодализмом, а затем капитализмом. Еще мучительнее вопросы, можно ли называть творившееся в СССР «социализмом», является ли «капитализм» одной и той же «формацией» в США, Руанде-Бурунди и постсоветской России. Что же касается будущего «второбытного коммунизма», то вряд ли это подходящее название для того перехода в качественно новое состояние, которое, судя по всему, нам предстоит в ближайшие два-три десятилетия и которым нам предстоит завершить оказавшуюся слишком уж краткой историю человечества.

Поэтому мы отказываемся от «формаций», как явного в данном случае идеологического излишества, и будем применять относящиеся к ним термины более конкретно: раб — где очевидный раб, феодал — где ярко выраженный феодализм и так далее.

Путешествие по Средневековью следовало бы начать с Византии (Индия и Китай пошли своими дорогами с незапамятных времен до середины прошлого века, и мы уже сказали о них все, что можно и нужно было сказать). Итак, Византия — наполовину античное государство, автоматически превратившееся в новых условиях в типичное средневековое государство, да еще цивилизованное, а не варварское или полуварварское, как иные-прочие. И просуществовавшее, в отличие от иных-прочих, целую тысячу лет.

Однако вся история Византии, в отличие от истории Римской империи, — это не экспансия, а, напротив, отчаянная борьба за выживание: будто старый матерый хищник отбивается от нескольких хищников помоложе, наседающих сразу с нескольких сторон. В этой борьбе прослеживается определенная логическая нить. Следуя ей, мы сумеем понять логику той цепи злосчастий, которая погубила Византию.