Искандер Мамедов - Расцвет и крах Османской империи. Женщины у власти
Неизвестно время зарождения традиции сопровождения матерями своих сыновей при их отправке на правление в провинцию. Возможно, уже жена второго османского султана Орхана, та самая, что оказывала знаки внимания средневековому путешественнику Ибн Баттуте, находилась в Изнике вместе со своим сыном Сулейманом55. Они вместе с лала должны были участвовать в воспитании шахзаде и присматривать за ними, чтобы те не предпринимали никаких действий против центральной власти.
Матери шахзаде организовывали их гаремы и управляли ими. Они подбирали наложниц и таким образом определяли будущих наследников престола. В том числе от этого выбора зависело рождение нового поколения, внуков правящего султана. Матери шахзаде после отправки сыновей на управление санджаками получали относительную самостоятельность в своих действиях; они уже не находились под зорким наблюдением старшего поколения, представителем которого всегда выступала мать правящего султана. Например, Гюлыыах-хатун, мать шахзаде Мустафы, сына султана Мехмеда II, была вместе со своим сыном, когда тот правил в санджаке Конья. Чичек-хатун, мать младшего брата Мустафы Джема, была рядом со своим сыном, когда тот был назначен на правление санджаком Конья после смерти старшего брата56.
Матери шахзаде смотрели не только за действиями своих сыновей, но и за его окружением. В своем письме, которое было направлено султану Баязиду II, мать шахзаде Алемшаха Гюльрух указывает причину неудовлетворительных действий своего сына в отношении верховной власти. Она перечисляет существующие проблемы, связанные с ее сыном, и обвиняет семь человек, включая его лала, врача и учителя, которые являлись причиной возникновения этих проблем. Главным виновником этих проблем она считала лала своего сына: «…мой Высокочтимый Султан, в таком сложном возрасте ему нужен такой добропорядочный лала, который постарался бы научить его правилам веры и правды и направлял бы его все время к добру. Он изгнал бы всех зловредных лиц, находящихся вокруг него, и научил бы его справедливо управлять своими подданными. Теперь же у него есть такой лала, который стал во главе всех беспорядков и объединился со всеми зловредными лицами…» Лала и других лиц она обвиняет в том, что научили ее сына употреблять алкогольные напитки, чтобы он легко соглашался с их предложениями, которые были «против обычаев и законов». На трезвую голову он никогда бы не согласился с этими предложениями. Заботясь о здоровье своего сына, она говорила, что он с трудом оправился после месячного злоупотребления алкоголем (Алемшах умрет в возрасте 47 лет от алкоголизма). Гюльрух-хатун «не стала терпеть действия этих зловредных и бессовестных смутьянов» и старалась обратить внимание султана на действия лала. Гюльрух-хатун также жаловалась на то, что лала чрезмерно расходует средства его сына. В конце письма Гюльрух умоляла султана, чтобы тот снял с должности этих семерых: «Мой Высокочтимый Султан, услышь мои стенания… сними с должности его лала и врача, так как они являются зловредными смутьянами… и отправь к своему сыну благоверных мусульман…»57
Мать шахзаде была самой верной его союзницей среди членов султанской семьи. Хорошее положение шахзаде также было выгодно его матери, и не только простое желание власти заставляло ее делать все возможное и невозможное для вступления своего сына на престол. Если их совместные действия оказывались безуспешными, то судьба побежденного шахзаде была предрешена, и матери оставалось только оплакивать своего сына. Поэтому мать была самой главной помощницей шахзаде в борьбе за престол. Она обладала достаточными богатствами, имела определенные связи внутри султанского двора. Ее статус в качестве матери сына султана и ее роль при дворе сына в санджаке предполагали, что она могла оказать действенную помощь сыну в его борьбе за престол58.
Матери шахзаде были ответственными за подобающие действия своих сыновей перед верховной властью. В свою очередь, султан был уверен, что мать шахзаде будет делать все возможное, чтобы поведение ее сына было безупречным или казалось таковым в глазах его отца, поскольку при жизни султана судьба и жизнь шахзаде, а также его матери полностью зависели от султана. Присутствие матери шахзаде в санджаке рядом со своим сыном было препятствием для осуществления возможных корыстолюбивых замыслов лала. Удаление матерей шахзаде из столицы в санджаки мешало им собирать сильных союзников для возведения сыновей на престол. Если бы они оставались в столице, то могли бы иметь более легкий доступ к своим потенциальным союзникам, могли бы создавать группировки, заинтересованные в приходе их сыновей к власти. Хасеки султана Сулеймана Хуррем-султан стала ярким примером того, насколько опасным может стать пребывание матери шахзаде в столице59.
Если шахзаде удавалось занять престол, то его двор, который был сформирован в провинции, становился основой султанского двора в столице. Завязавшиеся во дворце шахзаде отношения были началом будущих союзов во дворце султана. По этой причине в междоусобной борьбе, которая особенно остро ощущалась в XV и XVI вв., судьба шахзаде очень сильно влияла на судьбу его ближайшего окружения. Дворцы шахзаде одновременно были своеобразными культурными центрами, привлекающими поэтов, ученых и религиозных деятелей. Уверенный в себе и имеющий определенный талант литератор связывал свою судьбу и карьеру с каким-нибудь шахзаде, тем более что устроиться при дворе шахзаде было несравненно легче, чем «конкурировать» с другими такими же литераторами в столице империи60. Естественно, и шахзаде нуждались в наличии таких поэтов и литераторов, которые прославляли бы их достоинства и добродетели.
Глава 3
Султанский гарем в классический период истории Османского государства
Месторасположение гарема
Гарем (харам) – это арабское слово, означающее «запретное место», «запрет», «священное место», «ограничение». Для мусульман слово гарем (харам) означало «запретное действие». Поэтому этим словом и обозначалась та часть дома, куда запрещался вход мужчинам, за исключением главы семьи, то есть хозяина гарема, и его кровных родственников, а также самих женщин, проживавших в этой части дома1.
К сожалению, до сих пор нет достоверных сведений о месторасположении гарема первых правителей Османского бейлика. Однако можно предположить, что их дворцы, построенные по образцу дворцов сельджукских правителей, имели отдельные помещения, где располагался гарем. Как это уже было отмечено, после завоевания Адрианополя (Эдирне) правитель Османского бейлика Мурад I в 1365 г. велел построить дворец Джиханнума, где, видимо, располагался его гарем. Возможно, гаремы султана Байезида Йылдырыма, Мехмеда I и Мурада II находились в этих же помещениях. В 1450 г. султан Мурад II велел построить еще один дворцовый комплекс, называемый Эдирне сарайи, где также имелись помещения для гарема. Возможно, гарем действующего султана располагался в этом новом дворце. А во дворце Джиханнума по-прежнему жили жены и сестры бывших правителей со своим многочисленным обслуживающим персоналом. Однако отсутствие достоверных сведений не позволяет нам говорит о структуре гарема в этих дворцах.
После завоевания Константинополя султан Мехмед II в 1455 г.2 велел построить дворец, получивший позже название Старого дворца. Возможно, в ходе строительства этого дворца были выделены помещения для гарема. В годы правления султана Мехмеда II султанский гарем был перенесен в новую столицу государства. До правления султана Мурада III (1574–1595) местом обитания многочисленных женщин султанского гарема считался Старый дворец в Стамбуле. Матери султанов, обладавшие самым высоким статусом в гареме, также проживали в нем. Здесь же были комнаты для самого султана. Однако основная его резиденция находилась в Топкапы, где решались государственные дела и проводились собрания султанского дивана. Чтобы увидеться со своими детьми, женами и матерью, султан часто посещал Старый дворец.
При строительстве Топкапы были выделены помещения и для султанских наложниц3, но М. Анхеггер-Эюбоглу, ссылаясь на археологические разыскания, утверждает, что до середины XVI в. в Топкапы не было специальных помещений для султанского гарема4. Однако отсутствие подобных свидетельств, возможно, связано с тем, что в это время в качестве строительного материала использовалась древесина, которая в силу различных обстоятельств уничтожалась полностью, не оставляя никаких следов.
