Евгений Пчелов - Рюриковичи. История династии
Об этих событиях рассказывают также армянский историк X века Мовсес Каганкатваци, арабский автор XIII века Ибн ал-Асир и некоторые другие. Поход на Бердаа, по-видимому, следует датировать 945 годом. Он интересен прежде всего тем, что, как мы уже отмечали, русы не просто грабили прикаспийские земли, но и пытались установить в них свою власть.
Однако с князем Игорем все эти набеги непосредственно не связаны. Он возглавлял «главные» походы Руси — на Византию. Первый из них состоялся в 941 году. Вот как его описывает «Повесть временных лет»: «Пошёл Игорь на греков. И послали болгары весть царю, что идут руские на Царьград: 10 тысяч кораблей. И пришли, и подплыли, и стали воевать... А кого захватили — одних распинали, в других же, перед собой их ставя, стреляли. Хватали, связывали назад руки и вбивали железные гвозди в головы. Много же и святых церквей предали огню, монастыри и сёла пожгли и по обоим берегам Суда захватили немало богатств. Когда же пришли с востока воины... то окружили русь. Русские же, посовещавшись, вышли против греков с оружием, и в жестоком сражении едва одолели греки. Русские же к вечеру возвратились к дружине своей и ночью, сев в ладьи, отплыли. Феофан же (византийский военачальник) встретил их в ладьях с огнём (смесь горючих веществ, разливавшаяся по воде) и стал трубами пускать огонь на ладьи русских. И было видно страшное чудо. Русские же, увидев пламя, бросились в воду морскую, стремясь спастись, и так оставшиеся возвратились домой. И придя в землю свою, поведали — каждый своим — о происшедшем и о ладейном огне. «Будто молнию небесную, — говорили они, — имеют у себя греки и, пуская её, пожгли нас; оттого и не одолели их». Игорь же, вернувшись, начал собирать множество воинов и послал за море к варягам, приглашая их на греков, снова собираясь идти на них».
Рассказ об этом походе сохранился и в «Хронографии» византийского автора, условно называемого Продолжателем Феофана: «Одиннадцатого июня четырнадцатого индикта (941 г.) на десяти тысячах судов приплыли к Константинополю росы... Против них со всеми дромонами и триерами (военные корабли), которые только оказались в городе, был отправлен патрикий (высокий титул в Византии). Он снарядил и привёл в порядок флот, укрепил себя постом и слезами и приготовился сражаться с росами. Когда росы приблизились и подошли к Фаросу (Фаросом называется сооружение, на котором горит огонь, указающий путь идущим в ночи), патрикий, расположившийся у входа в Евксинский понт... неожиданно напал на них... Первым вышедший на своём дромоне патрикий рассеял строй кораблей росов, множество их спалил огнём, остальные же обратил в бегство. Вышедшие вслед за ним другие дромоны и триеры довершили разгром, много кораблей потопили вместе с командой, многих убили, а ещё больше взяли живыми. Уцелевшие поплыли к восточному берегу... И послан был тогда по суше им наперехват из стратигов (военная должность) патрикий Варда Фока с всадниками и отборными воинами. Росы отправили было в Вифинию (византийская провинция на побережье Малой Азии) изрядный отряд, чтобы запастись провиантом и всем необходимым, но Варда Фока этот отряд настиг, разбил наголову, обратил в бегство и убил его воинов... Много злодеяний совершили росы до прихода ромейского войска: предали огню побережье, а из пленных одних распинали на кресте, других вколачивали в землю, третьих ставили мишенями и расстреливали из луков. Пленным же из священнического сословия они связали за спиной руки и вгоняли им в голову железные гвозди. Немало они сожгли и святых храмов. Однако надвигалась зима, у росов кончалось продовольствие, они боялись наступающего войска... не меньше опасались и морских сражений и искусных манёвров патрикия Феофана и потому решили вернуться домой. Стараясь пройти незаметно для флота, они в сентябре пятнадцатого индикта (сентябрь того же 941 г.) ночью пустились в плавание к фракийскому берегу, но были встречены упомянутым парикием Феофаном и не сумели укрыться от его неусыпной и доблестной души. Тотчас же завязывается второе сражение, и множество кораблей пустил на дно, и многих росов убил упомянутый муж. Лишь немногим удалось спастись на своих судах, подойти к побережью и бежать с наступлением ночи. Патрикий же Феофан, вернувшийся с победой и великими трофеями, был принят с честью и великолепием и почтён саном паракимомена (высокий придворный титул)».
А вот как о том же пишет кремонский епископ Лиудпранд, дважды побывавший в Византии в качестве посла (в 949 и 968 годах), в своём произведении «Возмездие»: «Королём этого народа (руси) был (некто) по имени Ингер (Игорь), который, собрав тысячу и даже более того кораблей, явился к Константинополю. Император Роман (византийский император Роман Лакапин), услыхав об этом, терзался раздумьями, ибо весь его флот был отправлен против сарацин (арабов)... После того как он провёл немало бессонных ночей в раздумьях, а Ингер разорял всё побережье, Роману сообщили, что у него есть только 15 полуполоманных хеландий (тип кораблей), брошенных их владельцами вследствие их ветхости. Узнав об этом, он велел призвать к себе корабельных плотников и сказал им: «Поспешите и без промедления подготовьте оставшиеся хеландии, а огнемётные машины поставьте не только на носу, но и на корме, а сверх того — даже по бортам». Когда хеландии по его приказу были таким образом подготовлены, он посадил на них опытнейших мужей и приказал им двинуться против короля Ингера. Наконец они прибыли. Завидев их расположившихся в море, король Ингер повелел своему войску не убивать их, а взять живыми. И тогда милосердный и сострадательный Господь, который пожелал не просто защитить почитающих Его, поклоняющихся и молящихся Ему, но и даровать им победу, сделал так, что море стало спокойным и свободным от ветров — иначе грекам было бы неудобно стрелять огнём. Итак, расположившись посреди русского флота, они принялись метать вокруг себя огонь. Увидев такое, русские тут же стали бросаться с кораблей в море, предпочитая утонуть в волнах, нежели сгореть в пламени. Иные, обременённые панцирями и шлемами, шли на дно, и их больше не видели, некоторые же, державшиеся на плаву, сгорали даже посреди морских волн. В тот день не уцелел никто, кроме спасшихся бегством на берег. Однако корабли русских, будучи небольшими, отошли на мелководье, чего не могли сделать греческие хеландии из-за своей глубокой посадки. После этого Ингер в великом смятении ушёл восвояси; победоносные же греки, ликуя, вернулись в Константинополь, ведя с собой многих оставшихся в живых русских пленных, которых Роман повелел всех обезглавить...»
Итак, первый поход закончился поражением. Но в 944 году Игорь решил повторить кампанию. «Игорь же собрал воинов многих: варягов, русь и полян, и словен, и кривичей, и тиверцев, и нанял печенегов, и заложников у них взял, и пошёл на греков в ладьях и на конях, стремясь отомстить за себя. Услышав об этом, корсунцы (жители крымского города Херсонеса) послали к Роману (византийскому императору Роману Лакапину) со словами: «Вот идут русские, без числа кораблей их, покрыли море корабли». Также и болгары послали весть, говоря: «Идут русские и наняли себе печенегов». Услышав об этом, царь послал к Игорю лучших бояр с мольбою, говоря: «Не ходи, но возьми дань, какую брал Олег, прибавлю и ещё к той дани». Также и к печенегам послал паволоки и много золота. Игорь же, дойдя до Дуная, созвал дружину и стал с ней держать совет, и поведал ей речь царёву. Сказала же дружина Игоря: «Если так говорит царь, то чего нам ещё нужно, — не бившись, взять золото, и серебро, и паволоки? Разве знает кто — кому одолеть, нам ли, им ли? Или с морем кто в союзе? Не по земле ведь ходим, но по глубине морской: всем общая смерть». Послушал их Игорь и повелел печенегам воевать болгарскую землю, а сам, взяв у греков золото и паволоки на всех воинов, возвратился назад и пришёл к Киеву восвояси».
После этого похода византийцы поспешили заключить с Русью мир. Он был скреплён договором, утверждённым осенью 944 года. Этот русско-византийский договор вошёл в текст «Повести временных лет», и благодаря ему мы многое знаем о политической и экономической жизни Древнерусского государства, о его международных связях. Этот договор интересен ещё и тем, что в нём упоминается целый ряд русских князей, которых представляли их послы. Свои послы были у Игоря, его жены Ольги и Святослава. Кроме того, согласно договору, у Игоря были племянники от сестёр — Игорь и Акун. Упомянуты и другие лица, возможно, также принадлежавшие к роду Рюрика: Володислав, Улеб, Предслава, но в какой степени родства они состояли с Игорем, неизвестно. Историки неоднократно по-разному пытались очертить родственный круг упомянутых в договоре людей, но все эти гипотезы так и остаются не более чем гипотезами. Ясно одно — династия Рюриковичей уже в середине X века была довольно большой и разветвлённой, однако сведений о её боковых ветвях русские летописи не сохранили.
