Вадим Деружинский - Забытая Беларусь
Как вспоминал Якуб Колас, в конце 30-х годов были случаи арестов минчан только за то, что они дома и на улице говорили по-беларуски. Вот такими полицейскими методами сначала в Минске, а затем и в других городах БССР насаждался русский язык — население стало просто бояться говорить на «мове».
Кадровый партработник Пантелеймон Пономаренко, уроженец Кубани, около девяти лет (с июля 1938 по февраль 1947 года) занимал пост первого секретаря ЦК КП(б)Б. В мемуарах, написанных в конце жизни, он изображал себя большим другом беларуского народа и поборником беларуской культуры. Но вот какое письмо Пономаренко отправил Сталину 21 ноября 1938 года, всего через четыре месяца после назначения на должность главного беларуского «партайгеноссе».
«Центральный Комитет ВКП(б) товарищу Сталину И В.
О белорусском языке, литературе и писателях.
Изучив состояние белорусского языка и литературы, ознакомившись с белорусскими писателями и их настроениями, хочу ознакомить Вас с некоторыми выводами и попросить совета по мероприятиям, которые, как мне кажется, вытекают из этих выводов.
Враги народа, пробравшиеся в свое время к партийному и советскому руководству Белоруссии, ставившие целью отторжение Белоруссии от Советского Союза и организацию «самостоятельного» Белорусского государства, под протекторатом Польши, прилагали много усилий для идеологической подготовки этого отторжения. Работали они умело. Матерых националистов, «щирых белорусов» (обратите внимание — формулировка Татьяны Мироновой ― В. Д.) вербовали сразу, и вводили в курс задач-идей...
Наиболее крупную контрреволюционную националистическую работу провел союз «советских» писателей Белоруссии, идейно возглавляемый всегда десятком профашистских писателей (в том числе известные Янка Купала и Якуб Колас), и всегда для прикрытия (в том числе и сейчас) имевший у руководства коммунистов. В этом союзе несправедливой критикой, клеветой, издевательством, пренебрежением затравили не одного честного коммуниста и беспартийного писателя. Здесь разлагали литературное движение, здесь боролись с советской властью под видом борьбы за эту власть. Здесь ненависть ко всему русскому доходила до болезненной истеричности. Здесь был центр-штаб национал-фашистской пропаганды.
Здесь говорили о застое культуры и объясняли его тем, что белорусский и украинский языки близки к русскому, как языки славянские, и наиболее сильная славянская культура русская, их ассимилирует. Другое дело, говорили, Грузия, там язык совсем другой, руководители свои грузины, преданные своей грузинской культуре, не так как в Белоруссии, где всегда «московские генерал-губернаторы». Говорили о том, что русская культура действительно выше культур других союзных республик, но объясняли это тем, что русская культура выросла на костях малых народов.
Сама мысль о сближении белорусского и русского языков была ужасной. Янка Купала пустил крылатое выражение «пока живе мова, живе народ»... Пользуясь полной свободой, не стесняемые ничем, эти писатели монополизировали за собой право толкователей языка, право создания новых слов, терминов, лозунгов и т. д... Они перед этим пытались и внешне отдалить язык от русского. Был проект перевода белорусской письменности на латинскую основу, когда это не прошло, предложили знаки для обозначения звуков «дз» и «дж», которые затрудняли бы русским чтение, и внешне делали бы письменность непохожей на русскую... Существующее белорусское правописание искажено в националистическом духе, оно преднамеренно построено так, чтобы отличалось от русского даже там, где в живом произношении нет разницы».
Вот что значит коммунистическая идеология. Для ее приверженцев все национальное — это «фашистское»! А ведь некоторые граждане Беларуси и сегодня говорят, что история Великого княжества Литовского — это «нечто фашистское, прозападное и нам глубоко чуждое». То есть они отрицают свое Отечество.
Но именно такие концепции внедряло в массовое сознание руководство компартии с помощью огромной машины агитации и пропаганды, системы среднего, высшего и специального образования, через средства массовой информации. Так было при Сталине, так было и после его смерти. Петр Машеров, возглавлявший «республиканскую парторганизацию» свыше 15 лет (с марта 1965 по октябрь 1980), как никто другой повинен в массовой денационализации беларусов. Еще бы, ведь «генсек» КПСС Никита Хрущев сказал в январе 1969 года ему и другим предводителям «белорусского отряда коммунистов»: «Чем быстрее мы все перейдем на русский язык — тем быстрее построим коммунизм».
Удивительное дело — оказывается, при коммунизме все говорят только на русском языке. А если ты на беларуском говоришь — значит не коммунист. Видимо, фашист. Во времена СССР беларусам настойчиво вбивали в головы, что все своё, национальное беларуское — это что-то не просто плохое, реакционное, но даже фашистское.
Логика поразительная! Бело-красно-белый национальный флаг и герб «Погоня» объявили «фашистскими» потому, что с ними коллаборационисты во время оккупации ходили по улицам беларуских городов — отнюдь не на фронте. А вот российский триколор и московский герб «Георгий Победоносец» фашистскими не называют, хотя именно под этим флагом и с этим гербом воевала против СССР полумиллионная армия генерала Андрея Власова. Так в чем суть этой логики? Обратите внимание на то, что Пономаренко в своем письме Сталину, написанному задолго до немецкой оккупации, назвал «фашистскими» беларуский язык, беларуских классиков литературы и саму идею Независимой Беларуси. Как видим, суть этой лотки проста: если ты считаешь себя беларусом — значит фашист, а если отказался быть беларусом — ты часть «триединого» великого русского народа.
Здравый смысл подсказывает, что нам, беларусам, уже 20 лет живущим в своем Независимом Государстве, давно пора отказаться от навязанных в СССР представлений о том, что национальное — это «фашистское».
И еще надо реализовать план Якуба Коласа и Янки Купалы по переводу беларуской «мовы» с кириллицы на латиницу — для закрепления места государственного языка как равного в семье других европейских славянских языков. Ведь в СССР именно наш язык стал главной целью издевательств и насилия со стороны врагов беларуской идентичности. Его сознательно исковеркали до безобразного состояния «полурусского языка».
О «славянском единстве»
Что же касается темы «славянского единства», то оно (единство) вовсе не означает отказ одних народов от своей идентичности в пользу «единства» с другими (например, в пользу полонизации, русификации или сербизации).
Татьяна Миронова, несмотря на то, что состоит в рядах Международной Славянской академии наук, пытается фактически постулировать принцип Ленина:
«Разграничение наций в пределах одного государства вредно. Мы, марксисты, стремимся сблизить и слить их».
Ей кажется, что этот принцип взывает к памяти о том, что мы («триединый русский народ») вместе жили в СССР и в царской России, а потому якобы позитивен для славянства. На самом деле он разрушителен, ибо, следуя ему, немцы должны окончательно ассимилировать в свой немецкий этнос лужицких сербов. Точно так же подлежат ассимиляции все другие славянские меньшинства в Европе, не имеющие пока своей автономии.
Более того, проведение в жизнь этого принципа привело бы к разрушению Славянского Мира в результате исчезновения одних славянских народов за счет укрупнения других. Например, словаки именно потому отделились от чехов, что ясно увидели угрозу их растворения в чешском этносе.
На мой взгляд, цели Международной Славянской академии наук должны быть прямо противоположными тому, что предлагает Миронова. Не ассимилировать малые славянские народы и страны в лоно крупных, а наоборот — защищать и охранять самобытность славянских наций и народностей.
Миронова отрицает украинский и беларуский литературные языки — величайшие в Славянском Мире после русского и польскою. Но что останется после такого отрицания? А вот что.
Из южнославянских языков — только болгарский и сербский (в последний, по «логике» Мироновой, надо записать еще и хорватский, македонский, словенский языки). Из западнославянских — только польский и чешский (в последний будет записан словацкий, который в свое время коммунисты-сталинисты Чехословакии тоже называли «фашистским»), а верхнелужицкий и нижнелужицкий языки безусловно подлежат германизации согласно принципу «разграничение наций в пределах одного государства вредно».
