Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю - Дмитрий Иванович Иловайский
Объяснение Напрези словом Напражье оказывается не совсем невероятно. Было слово Запорожье. Есть села Подпорожье и Порожье в Пудожском уезде (Барсова «География начальной летописи». С. 274). Укажем еще славянское имя поселения Набрезина около Адриатики. (Поздн. примеч.)
53
Наиболее достоверный памятник нашей древней письменности, Русская правда, употребляет те же два племенных термина: Русин и Словении. Замечательно в этом отношении известное место о парусах в походе Олега на Царьград. Поход очевидно легендарный; так как подробности его сами по себе невероятны, а византийцы о нем совершенно молчат. (Крайний норманизм, наверное, воскликнет: «Как легендарный? А куда же вы денете Олегов договор с греками?» Как будто договор должен был заключаться не иначе, как после нападения на самый Константинополь!) Но обратим внимание на племена, участвовавшие в этом походе. Вначале перечисляется целая вереница народов; тут есть и варяги, и чудь, меря, хорваты, дулебы и пр., нет одной руси. Это упоминание о варягах и перечисление чуть ли не всех народов России, внезапно обратившихся в опытных, бесстрашных моряков, сделалось как бы обычным местом в летописи и должно быть отнесено или к позднейшим прибавкам, или просто к фигурным выражениям. Между тем в конце легенды говорится только о руси и славянах; первые повесили себе паруса из паволоки, а вторые из тонкого полотна. Без сомнения, эти два термина, русь и славяне, были в большом ходу у самих руссов, которые своим именем выделяли себя из массы подчиненных славян.
54
Не говорим о теориях угро-хазарской, литовской, готской и славянобалтийской по отношению к небывалым варяго-руссам; каждая из этих теорий может выставить почти такую же сумму доводов, как и норманнская.
55
Замечательно, к каким натяжкам и произвольным выводам приходили иногда даже наиболее ученые и добросовестные представители норманнской школы, приняв за несомненный исторический факт басню о призвании из-за моря небывалого народа варяго-руссов. Так, Шафарик, определяя эпоху заметок Баварского географа, говорит, что они написаны не ранее 866 г. (Славян, древн. Т. II. Кн. 3). И чем же он при этом руководствуется? Тем, что в них упоминается Русь, а она-де только в 862 г. призвана и, следовательно, только в 866 г. могла сделаться известной на Западе из посланий патриарха Фотия к восточным епископам! Таким образом, в науке было время, когда не басня о призвании подвергалась исторической критике, а, наоборот, исторические свидетельства проверялись на основании этой басни! Точно так же гадательны и некоторые другие соображения Шафарика о времени Баварского географа (например, его соображения о печенегах). По некоторым признакам, напротив, эпоху Баварского географа едва ли можно относить позднее первой половины IX в. (В этом убеждает, между прочим, соседство болгар с немцами в Паннонии.) Подобный пример употреблял А.А. Куник по отношению к другому географу, Равеннскому. Шафарик на его счет заметил, что он жил около 866 г., «а может быть, и несколько прежде». (Иречек в своей брошюре «Дорога в Константинополь» относит его к VIII в.) А г. Куник прямо поясняет, что он не мог писать ранее второй половины IX в., ибо у него упоминается о Русском государстве. (Если он писал именно в эту эпоху, то какой был бы отличный случай упомянуть о переходе руси из Скандинавии. Однако он не сделал на то ни малейшего намека.) Равеннский аноним употребляет при этом вместо русь ее сложное название роксалане; по словам г. Куника, это только пустое подражание древним писателям. Роксаланский народ, по его мнению, с появлением гуннов «исчез из истории». Доказательствам того, что роксалане не русь и что они исчезли, А.А. Куник посвятил целое особое исследование под заглавием: Pseudorussishe Roxalanen und ihre angebliche Herrschaft in Gardarik. Em Notum gegen Jacob Grimm und die Herausgeber der Antiquites Russes. (Bulletin hist. phil. de I’Acad. des Sciences, t. VII. № 1823.) Да простит нам автор, но мы находим, что доказательства эти состоят из ряда всякого рода исторических, этнографических и этимологических натяжек и предположений, весьма гадательных и сбивчивых. Между прочим, главным признаком того, что роксалане были не арийское, а какое-то монгольское племя, выставляются известия о их кочевом быте и конных набегах. Но какой же из арийских народов не прошел через кочевой быт? У какого народа, окруженного отчасти степной природой, не играли главную роль стада и табуны в известный период его развития? Автор этого исследования забывает расстояние девяти веков, в течение которых быт роксалан или руси должен был значительно измениться. Он вообще держится теории исчезания народов, которая основана на исчезании имен. Таким образом, многие народы-скифы будто бы уничтожились вместе с пропажей их имен. Мы же утверждаем, что меняются и путаются имена в исторических источниках, а народы остаются по большей части те же. В противном случае племена антов еще скорее роксалан исчезли с лица земли, потому что имя их, столь часто упоминаемое у писателей VI в., потом пропадает; по крайней мере, в этой форме оно почти не встречается у писателей позднейших. Впрочем, справедливость требует заметить, что упомянутое исследование А.А. Куника относится еще к эпохе 40-х годов, к эпохе его Die Berufung der Schwedi-scchen Rodsen, то есть к периоду увлечения и полного господства норманнской школы, то надобно было во что бы ни стало
