Виктор Петелин - История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции
Авербах был, к сожалению, не одинок. Г. Лелевич, перечисляя «несколько литературных вылазок, выражающих настроения «новой буржуазии», прежде всего называет повести Булгакова. Именно эти повести, по его мнению, являются наиболее характерными примерами этого «ново-буржуазного литературного выступления». В. Блюм писал: «М. Булгаков хочет стать сатириком нашей эпохи» (Книгоноша. 1925. № 6). Против такой постановки вопроса резко возражал сам М. Булгаков: «Увы, глагол «хотеть» напрасно взят в настоящем времени. Его надлежит перевести в плюсквамперфектум. М. Булгаков стал сатириком…» А если сатирик, то, значит, посягает на советский строй, – такова нехитрая логика В. Блюма и его единомышленников. В критике 20-х годов много говорилось о контрреволюционности романа «Белая гвардия», о едкой усмешке, издёвке автора по поводу революции. Я. Эльсберг, Е. Мустангова, И. Нусинов и многие другие критики рапповского толка не жалели ругательных слов, чтобы очернить роман и самого Булгакова. Особенно после того, как М. Булгаков написал по роману пьесу «Дни Турбиных», и её блистательного успеха в постановке МХТ 5 октября 1926 года. А 28 октября 1926 года в Театре Вахтангова режиссёр А.Д. Попов поставил ещё и «Зойкину квартиру». Два года «Дни Турбиных» и «Зойкина квартира» с огромным успехом шли в двух замечательных театрах Москвы, актёры играли с большим подъёмом, публика получала удовольствие, а критики и партийные деятели просто пришли в ярость от этого успеха, в сущности, запрещённого ими автора: накануне премьеры ГПУ запретило постановку «Дней Турбиных» вопреки разрешению Наркомпросом играть только во МХТ и только один сезон. Луначарский обратился к А. Рыкову, который поставил вопрос на Полибюро, решившем поддержать Луначарского. И премьера состоялась. Спасая положение, Станиславский убрал из спектакля некоторые сцены, что вызвало в последующем ярость Михаила Булгакова.
7 февраля 1927 года в Театре Вс. Мейерхольда состоялся диспут по поводу постановок пьес «Дни Турбиных» М. Булгакова и «Любовь Яровая» К. Тренёва. На диспуте выступил и Михаил Булгаков. Много лет спустя об этом выступлении вспоминают Э. Миндлин (Наш современник. 1967. № 2) и С. Ермолинский (Театр. 1966. № 9), М. Булгаков показан совершенно по-разному: в первом случае М. Булгаков «медленно, преисполненный собственного достоинства, проследовал через весь зал», во втором: «возбужденный и нервный… он выкрикивал»… Но это лишь внешняя сторона впечатлений. Сохранилась стенограмма выступления М. Булгакова на этом диспуте, а также выступления А. Луначарского, А. Орлинского, П. Юдина, П. Маркова. Слишком часто в эти годы выступал против Булгакова А. Орлинский. Одну из своих статей он назвал «Об одном «открытии сезона»; автор статьи называет пьесу Булгакова «правооппортунистической шовинистической» (На литературном посту. 1927. № 6. С. 15–16). Булгаков заявил в полемике с А. Орлинским, что в романе Алексей Турбин врач, в пьесе Алексей Турбин – полковник, возникший от слияния трех фигур романа – полковника Най-Турса, полковника Малышева и врача Турбина из романа: «Фраза, с которой А. Турбин умирает, – это есть фраза полковника Най-Турса в романе. Это произошло по чисто театральным и глубоко драматическим соображениям, два или три лица, в том числе и полковник, были соединены в одно…» (Петелин В. Огонёк. 1969. № 11. Стенограмма хранится в РГАЛИ. Ф. 2355. Оп. 1. Ед. хр. 5. Как только статья «М.А. Булгаков и «Дни Турбиных» была опубликована и указано место хранения, К. Симонов тут же поехал в архив, перепечатал и подарил Елене Сергеевне Булгаковой полный текст стенограммы диспута).
После всех этих треволнений М. Булгаков успешно заканчивает работу над пьесами «Бег» и «Багровый остров», они становятся известными критикам и партийным деятелям.
И снова поднимается критическая «буря» по поводу творчества М.А. Булгакова, его хотят уничтожить как писателя, как художника. Появилось, по словам М.А. Булгакова, 298 отрицательных отзывов, три положительных. В квартире Булгаковых эти рецензии аккуратно развешивались, над ними иронизировали, но единодушие было так велико, что вскоре все пьесы были сняты из репертуаров театров, и Булгакову стало не до смеха и иронии: критики повесили плотный занавес между ним и театрами, нечем стало жить, к тому же не издавали прозу.
Елена Сергеевна Булгакова, на которой М.А. Булгаков женился в 1932 году, составила «Список врагов М. Булгакова по «Турбиным», хранящийся в фонде Булгакова, № 562, в отделе рукописей Российской государственной библиотеки (бывшей Ленинской): «Авербах, Киршон, Пикель, Раскольников Ф.Ф., Кольцов М., Фурер, Сутырин, Пельше, Блюм В.И., Лиров, Горбачёв, Орлинский А., Придорогин А., Ян Стэн, Нусинов, Якубовский, Загорский М., Каплун Б., Рокотов Т., Маллори Д., Влад. Зархин, Кут Я., Алперс Б., Вокс Б., Масленников Н., Попов-Дубовской, Гроссман-Рощин, Литовский О., Безыменский, Бачелис».
В том же отделе рукописей хранятся ещё два списка, составленные всё той же Е.С. Булгаковой, в том числе крайне интересный список «с крестиком»: «А. Орлинский+, Н. Минский, М. Загорский+, Момус, Г. Горбачёв, Влад. Зархин, И. Кор, Бор. Вакс, С. К-ов, Н. Масленников, Сутырин В., Н. Крэн, Попов-Дубовский, Р.И. Рубинштейн, Л.Л. Оболенский+, Р. Пельше+, Амаглобели+, А. Селивановский, A. Кут, Б. Розенцвейг, И. Гроссман-Рощин, Зельцер, Ник. Никитин, Горев, Пикель+, Арго, Абцев+, Г. Лелевич, М. Лиров, Л. Авербах, B. Шкловский, В. Блюм, А. Ценовский, Литовский, Грандов, Киршон+, Билль-Белоцерковский, Ян Стэн, Н. Волков, С. Якубовский, И. Бачелис+, Ермилов, А. Фадеев+, М. Подгаецкий» (К. 54. Ед. хр. 16, «с крестиком» – это фамилии, которые повторяются).
Елена Сергеевна Булгакова была уверена в том, что когда-нибудь справедливость восторжествует, имя Михаила Булгакова займёт своё законное место в отечественной литературе. И пусть будущие читатели (а именно для нас, читателей произведений М.А. Булгакова, она и составляла эти списки) узнают имена тех, кто травил Булгакова, кто мешал ставить его пьесы, кто снимал их из репертуара театров, кто создавал мрачную обстановку 20—30-х годов. Публикация этих списков – исполнение её посмертной воли, неоднократно выраженной.
5Над романом «Мастер и Маргарита» М.А. Булгаков работал почти всю свою творческую жизнь, начав его в конце 20-х и завершив в конце жизни. О возникновении творческого замысла романа существует несколько версий, некоторые исследователи считают, что над романом Булгаков начал работать в 1928 году, набросал несколько глав, потом перед обыском сожжённых. Но возник замысел гораздо раньше. 5 января 1925 года М. Булгаков записал в дневнике: «Сегодня специально ходил в редакцию «Безбожника». Она помещается в Столешниковом переулке, вернее, в Козмодемьяновском, недалеко от Моссовета. Был с М. С., и он очаровал меня с первых же шагов.
– Что, вам стёкла не бьют? – спросил он у первой же барышни, сидящей за столом.
– То есть как это? (растерянно). Нет, не бьют (зловеще).
– Жаль.
Хотел поцеловать его в еврейский нос. Оказывается, комплекта за 1923 год нету. С гордостью говорят – разошлось. Удалось достать 11 номеров за 1924 год. 12-й ещё не вышел… Тираж, оказывается, 70 000 и весь расходится. В редакции сидит неимоверная сволочь…
Когда я бегло проглядел у себя дома вечером номера «Безбожника», был потрясён. Соль не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно, если говорить о внешней стороне. Соль в идее, её можно доказать документально: Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно его. Нетрудно понять, чья это работа. Этому преступлению нет цены… Большинство заметок в «Безбожнике» подписаны псевдонимами.
«А сову эту я разъясню» (Булгаков М. Дневник. Письма. М., 1997. С. 85).
С этого времени и возник замысел: «А сову эту я разъясню».
Исследователи, начиная разговор о романе, чаще всего упоминают Л.Е. Булгакову и не упоминают Е.С. Белозерскую, при которой начат этот роман. А между тем Л.Е. Белозерская вспоминает о первых редакциях романа: «Здесь же, на Большой Пироговской, был написан «Консультант с копытом» (первый вариант в 1928 году), лёгший в основу романа «Мастер и Маргарита» (см.: Белозерская-Булгакова Л.Е. Воспоминания. М., 1990. С. 181).
Л.Е. Белозерская упоминает также ещё один примечательный факт: художница Н.А. Ушакова, жена Н.Н. Лямина, друга М.А. Булгакова, подарила ему книгу «Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей», вышедшую в 1921 году и подписанную псевдонимом «Ботаник Х». Эта «романтическая повесть» принадлежала учёному и писателю Александру Васильевичу Чаянову, в ней автор рассказывает о появлении в Москве Сатаны, о подчинении его дьявольской силе прекрасной женщины и о борьбе (что весьма поразило Михаила Афанасьевича Булгакова) за неё, повесть насыщена необыкновенными происшествиями.
Известно, что М.А. Булгаков «своими руками бросил в печку черновик романа о дьяволе, черновик комедии и начало второго романа «Театр», о чём сообщил он 28 марта 1930 года в письме правительству СССР. Но мысль о романе уже никогда не оставляла его. Писал ли он «Кабалу святош», «Мёртвые души», инсценировал ли роман «Война и мир», начинал ли «Записки покойника» и пьесу «Батум», «Иван Васильевич» или «Александр Пушкин», он всё время думал о романе о дьяволе, принимался за него и вновь откладывал. Доставал клеёнчатую общую тетрадь и писал на титульном листе: «М. Булгаков. Роман. 1932», а на первой странице: «1932. Фантастический роман. Великий канцлер. Сатана. Вот и я. Шляпа с пером. Чёрный богослов. Подкова иностранца». «Сатана» и «Подкова иностранца» подчёркнуты как возможные названия будущего фантастического романа.
