Евгений Анисимов - Императорская Россия
Сражение при Альме показало, что Россия серьезно отстала от своих противников в вооружении. Уже с 1840-х годов в английской и французской армиях были введены штуцера – дальнобойные нарезные ружья. В России на вооружении по-прежнему были гладкоствольные ружья, дальность стрельбы которых уступала штуцерам в 3–4 раза. На Альме все войска союзников были вооружены штуцерами, а в русской армии один штуцер приходился на 23 солдата! Выстрелы остальных 22 бойцов не достигали цели только потому, что посланная из гладкоствольного ружья пуля попросту не долетала до противника.
Известно, что армия – зеркало общества и государства. Консервативный политический режим Николая I оказался не в состоянии использовать новейшие достижения техники того времени для улучшения военного дела. Даже такие всем очевидные и простые вещи, как превосходство пара над парусом, дальнобойность нарезного оружия по сравнению с гладкоствольным, оказывались недоступны для сознания руководителей России. Заместитель шефа жандармов Л. В. Дубельт в 1847 году – задолго до Крымской войны! – записал в своем дневнике:
«Английский флот стал заводить винтовые корабли. Мне пришло в голову, что ежели их флот будет двигаться парами, а наш останется под парусами, то при первой войне наш флот тю-тю! Игрушки под Кронштадтом и пальба из пищалей не помогут… Эту мысль я откровенно передал моему начальнику (А. Ф. Орлову – шефу жандармов и ближайшему сподвижнику Николая I. – Е. А.) и сказал мое мнение, что здравый смысл требует, ежели иностранные державы превращают свою морскую силу в паровую, то и нам должно делать то же и стараться, чтобы наш флот был также подвижен, как и их. На это мне сказали: “Ты, со своим здравым смыслом, настоящий дурак!” Вот тебе и на!»
Итак, по развитию парового флота Россия к 1853 году страшно отставала от Англии и Франции. У англичан и французов было 258 пароходов, а у России – всего 24, из них на Черном море – всего 6! Поэтому победители под Синопом даже выйти в море из Севастопольской бухты не могли. А без флота воевать очень трудно. В плачевном состоянии оказалась и артиллерия. Когда корабли союзников в 1854 году блокировали русскую крепость Бомарзунд на Аландских островах Балтийского моря, то выяснилось, что ядра русских орудий даже не долетают до кораблей противника, которые беспрепятственно расстреливали укрепления. И никакое мужество русских солдат и офицеров дело спасти уже не могло. Выдержав многодневный страшный орудийный расстрел, гарнизон был вынужден спустить флаг. То же самое, только в несравненно больших, катастрофических масштабах, произошло и под Севастополем.
Началась знаменитая Крымская война. Но тогда никто не думал, что эта война так будет называться. Николай, уверенный в своем преимуществе над турками, предполагал повторение победной войны 1826—1829 годов. И действительно, с началом военных действий были достигнуты успехи на Дунае и особенно на Кавказе. Русский флот блокировал турецкий флот в его портах, и 18 ноября 1853 года адмирал П. С. Нахимов одержал блестящую победу в Синопском сражении, сжег многочисленный турецкий флот. Уже тогда все восхищались мужеством адмирала. Матрос Майстренко вспоминал: «А Нахимов! – вот смелый, ходит по юту, да как свиснет ядро, только рукой, значит, поворотит – туда тебе и дорога!»
Известие о Синопском сражение подстегнуло англо-французских союзников. В декабре 1853 года союзнический флот вошел в Черное море, а в феврале 1854 года Россия объявила войну Англии и Франции. Русский флот был блокирован в своей главной базе – Севастополе. В начале сентября 1854 года союзники беспрепятственно начали высадку в Крыму под Евпаторией, а вскоре неподалеку русские войска потерпели поражение в сражении у реки Альма и отошли к Севастополю. Причинами этого поражения была не только бездарность командующего А. С. Меншикова, но и неподготовленность армии к войне с серьезным противником.
Севастопольская блокада
В начале октября союзники начали бомбардировку Севастополя. Им предстояло нелегкое дело. Гарнизон Севастополя, усиленный моряками с затопленных у входа в бухту судов, был настроен по-боевому. Инженеры во главе с генералом Тотлебеном разработали систему обороны, быстро возвели укрепления, артиллеристы умело расставили на бастионах морские орудия. Население города активно помогало солдатам и морякам.
Во главе обороны стояли любимые армией, флотом и горожанами командиры – адмиралы В. А. Корнилов и П. С. Нахимов, которые вели себя в высшей степени мужественно и достойно. Они, как и тысячи защитников Севастополя, погибли на его бастионах. Обращаясь к гарнизону, Корнилов сказал: «Будем драться до последнего. Отступать нам некуда: сзади нас – море. Если кто из начальников прикажет бить отбой, заколите такого начальника!»
Особенно любили севастопольцы адмирала Нахимова. Павел Степанович (1802—1855) был выходцем школы адмирала М. П. Лазарева, всю жизнь провел на море, обошел все океаны и был подлинным фанатиком морской службы. У него не было личной жизни, семьи; корабль был его домом, а его обитатели – офицеры и матросы – единой семьей, о которой он всегда заботился. В суровую безжалостную николаевскую эпоху Нахимов, суровый, мужественный и простой человек, умел щадить матросов и офицеров, доверял им. Он пользовался безграничной любовью флота, всех защитников Севастополя. Его авторитет как подлинного руководителя обороны был непререкаем, и смерть на бастионе стала естественным концом великого адмирала, который не пережил бы позора сдачи крепости.
Севастополь оборонялся 349 дней. Сначала союзники надеялись взять крепость штурмом после мощной артподготовки. Но артиллерия русских действовала в ответ так мощно и метко, а защитники крепости сразу же восстанавливали разрушения на бастионах, что командование союзников не решилось на штурм. Началась многомесячная осада. Самые главные бои развернулись на Малаховом кургане – господствующей высоте. Здесь каждый вершок был полит кровью защитников и нападающих. Здесь оборвалась жизнь Корнилова. Меншиков с армией стоял в глубине Крыма и несколько раз пытался помочь осажденным. Тринадцатого октября 1854 года в долине под Балаклавой произошло сражение, в ходе которого атака отборной английской кавалерии – бригады лорда Кардигана – была отбита русскими войсками, и затем почти вся бригада, в которой находился цвет британской аристократии, была уничтожена русскими уланами. В Англии эту крымскую долину потом назвали «Долиной смерти». И все же Меншиков не сумел помочь Севастополю.
Наступившая зима была тяжким испытанием для всех участников осады. Преимущество во флоте, вооружении долго не помогало союзникам. Сопротивление русских войск было мужественным, стойким, даже фанатичным. Так, раненный в руку матрос Колпаков отказался выполнить приказ командира и покинуть свое орудие: «Помилуйте, ваше благородие, разве одной рукой нельзя действовать!» И все же весной 1855 года положение крепости стало безнадежным: союзники имели превосходство в технике, вооружении, боеприпасах. От Балаклавы – главного порта, куда непрерывно причаливали корабли с подкреплениями, – к Севастополю проложили железную дорогу, в то время как русская армия вязла в жуткой грязи, не в силах помочь Севастополю ни людьми, ни порохом. К лету против 40 тыс. измученных защитников крепости стояло огромное войско – 140 тыс. англичан, французов, турок. Как раз в памятный юбилей битвы при Ватерлоо, 18 июня, начался штурм Севастополя. Но он провалился, союзникам так и не удалось взять бастионы крепости.
Однако силы защитников были на исходе. Когда сменивший Меншикова князь М. Д. Горчаков спросил солдат Второго бастиона, много ли их на бастионе, они ответили: «Дня на три хватит, ваше сиятельство!» Восьмого сентября после отчаянного штурма французами пал главный оплот обороны – Малахов курган. Сотни трупов вокруг и на склонах кургана и трехцветное французское знамя на его вершине – все, что увидел Горчаков в подзорную трубу с другого берега бухты – Корабельной стороны. Как высший воинский начальник в тот же день он решил эвакуировать гарнизон из крепости. По мосту, наведенному через Большую бухту, войска двинулись на Северную сторону, в Россию. Участник обороны Лев Толстой – тогда еще молодой офицер-артиллерист, писал, что «выходя на ту сторону моста, почти каждый солдат снимал шапку и крестился. Но за этим чувством было другое, тяжелое, сосущее и более глубокое чувство: это было чувство, как будто похожее на раскаяние, стыд и злобу…»
Легенды и слухи
Шашка Корнилова
В сентябре 1853 года адъютант вице-адмирала В. А. Корнилова лейтенант Григорий Железнов купил в Сухуми задешево отличную кавказскую шашку. Ее дешевизна объяснялась тем, что все владельцы этого булатного клинка сразу же погибали, как только оказывались в бою. Железнов, как человек цивилизованный и воин храбрый, был чужд суеверий и посмеялся над теми, кто советовал ему выбросить шашку. Пятого ноября 1853 года во время боя парохода-фрегата «Владимир» под командой Корнилова с турецким пароходом «Перваз-Бахри» Железнов, выходя из каюты, прихватил с собой (на случай абордажа) шашку и тотчас, едва вступил на палубу, был убит картечным выстрелом. При разборе вещей своего адъютанта Корнилов оставил шашку себе на память. Пятого октября 1854 года на Малаховом кургане неприятельское ядро смертельно ранило Корнилова, причем удар пришелся по висевшей у пояса адмирала роковой шашке. Ее сломанный надвое клинок хранится в музее Севастопольской обороны.
