Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд
АМЕРИКАНЦЫ НЕ ограничивали свой дух реформ только Соединёнными Штатами и их собственными гражданами. На протяжении всего периода они создавали многочисленные миссионерские общества, чтобы донести Библию и различные трактаты, школьные учебники, заветы и другую благочестивую литературу до язычников, сначала на североамериканском континенте, а затем и в самых отдалённых уголках земного шара. В 1787 году в штате Массачусетс было основано Общество распространения Евангелия среди индейцев и других народов Северной Америки. В течение следующих тридцати лет было создано ещё несколько крупных миссионерских обществ на уровне штатов и регионов, большинство из которых поддерживалось частными завещаниями. Нью-Йоркское миссионерское общество, созданное в 1796 году, стало первой добровольной межконфессиональной организацией, призванной распространять Евангелие среди индейцев. В 1801 году Коннектикутская ассамблея совместно с пресвитериански настроенным духовенством Коннектикута приняла План союза, который призывал миссионеров в новых поселениях на Западе и в других местах объединяться с конгрегационалистами для их взаимной пользы. Большинство этих миссионерских обществ издавали журналы, чтобы собрать деньги и поддержать реформаторский дух. В 1802 году группа женщин из Бостона создала Центовый институт и договорилась откладывать по одному центу в неделю в ящики для лепты с целью «приобретения Библий, псалмов и гимнов доктора Уоттса, букварей, катехизисов, божественных песен, жетонов для детей и т.д.», которые будут распространяться Массачусетским миссионерским обществом, основанным в 1799 году.
Вскоре, однако, цели этих миссионерских обществ вышли за пределы североамериканского континента, тем более что распространение французской неверности, казалось, угрожало будущему христианства во всём мире. В 1804 году Массачусетское миссионерское общество начало искать новообращённых за пределами Америки, а Институт Сента теперь считал себя «занятым отправкой Евангелия в земли, не просвещённые его благодатными лучами», где бы они ни находились. Идея женских благотворительных обществ стала настолько популярной, что её подхватили английские реформаторы. Действительно, на протяжении всего этого периода американские миссионерские общества, большинство из которых находилось в Новой Англии, поддерживали тесные связи и переписку со своими британскими коллегами, и поэтому большинство из них были в достаточной степени англофильскими федералистами. Вскоре женщины Массачусетса ежегодно собирали по несколько тысяч долларов на нужды миссий в таких далёких странах, как Африка, Ближний Восток, Восточная Азия, Индия и Южные моря.
В 1810 году группа энтузиастов создала Американский совет уполномоченных по иностранным миссиям, который на следующие полвека стал крупнейшей организацией, занимающейся отправкой добровольцев за границу. Организаторы оправдывали свои усилия единством человечества и необходимостью донести обещание христианского спасения до бедствующих душ повсюду. Но зарубежные миссии были не просто религиозной обязанностью; они были, по словам спонсоров, особой американской обязанностью. По их словам, Соединённые Штаты, как никакие другие страны, обладают средствами и посланием, чтобы принести республиканскую цивилизацию всему миру.
Пожалуй, самой гуманной реформой, привлёкшей наибольшее внимание мировой общественности, стала попытка американцев создать новую систему уголовных наказаний. Поскольку колониальные власти считали низшие слои населения неспособными самостоятельно сдерживать свои страсти, они пришли к выводу, что потенциальных преступников можно контролировать только с помощью страха или силы. Поэтому в колониях стандартными наказаниями были забивание столбов, порка и уродование тел преступников, а публичное исполнение этих телесных наказаний на глазах у местных жителей, вероятно, обладало дополнительным преимуществом — устрашало и отпугивало зрителей. В Бостоне XVIII века мужчин и женщин вынимали из огромной клетки, в которой их привезли из тюрьмы, привязывали голыми к столбу на Стейт-стрит и били плетьми тридцать или сорок раз «под крики преступников и рёв толпы».
Повсюду в колониях XVIII века преступников били по голове и рукам и часами подвергали оскорблениям и поношениям со стороны зрителей. Колодки даже перемещали, часто в конкретные районы проживания преступников, чтобы заставить их испытать чувство вины за свои преступления и преподать урок наблюдателям. При любом наказании власти стремились выставить преступника на всеобщее поругание, а в случае с самыми низкими преступниками — навсегда изувечить его. Люди с клеймом на лбу или обрезанными ушами были навсегда обречены на презрение со стороны близких людей, в которых они жили, и служили наглядным уроком для всех о последствиях преступлений.
Поскольку мало кто из колонистов верил, что преступники способны исправиться или перевоспитаться, смертная казнь была распространена не только за убийство, но и за грабёж, подлог, взлом домов и фальшивомонетничество. До революции в Пенсильвании насчитывалось двадцать преступлений, караемых смертной казнью, а в Виргинии — двадцать семь. Казни приговорённых преступников проводились публично, и на них собирались тысячи зрителей.
Республиканская революция бросила вызов этим традиционным представлениям о наказаниях. Многие из конституций революционных штатов 1776 года ссылались на просвещённое мышление итальянского реформатора Чезаре Беккариа и обещали покончить с «жестокими и необычными» наказаниями и сделать их «менее кровожадными и в целом более соразмерными преступлениям». Джефферсон и другие лидеры разработали планы по либерализации суровых и кровавых уголовных кодексов колониального периода. Фактически, Джефферсон посвятил своему виргинскому законопроекту о соразмерности преступлений и наказаний больше времени, чем всем остальным законопроектам о реформах, которые он разрабатывал во время Революции.
Зарождался новый республиканский строй, а вместе с ним и надежды на более мягкие и сострадательные формы наказания. Студенты Йельского и Принстонского университетов начали обсуждать эффективность казни преступников. Не приносят ли такие наказания больше вреда, чем пользы? Возможно, для Британии было разумно иметь около двухсот преступлений, караемых смертью, ведь монархии были основаны на страхе и вынуждены были полагаться на суровые наказания. Но, по мнению многих просвещённых американцев, республики были совсем другими. Они верят в равенство и способны породить более добрый и мягкий народ. Американцы не должны забывать, говорил Бенджамин Раш, что даже преступники «обладают душами и телами, состоящими из тех же материалов, что и души и тела наших друзей и родственников».
Повсюду просвещённые американцы выражали сомнения в эффективности старых методов уголовного наказания. Внезапный рост преступности в 1780-х годах навёл многих на мысль, что телесные увечья и казни вовсе не сдерживают преступность. Шерифы стали отказываться отрезать конечности преступникам, рисовать и четвертовать тела повешенных, а другие начали переосмысливать источники преступного поведения. Казалось, люди не рождаются преступниками, их учит быть таковыми окружающий мир.
Если характеры людей формируются окружающей средой, как предполагал локковский либерализм, то, возможно, преступники не несут
