Павел Милюков - История второй русской революции

Состав Совета республики определился следующим образом:

I. По списку демократических организаций

(социалистическая демократия):

Партии:

1. Социалисты-революционеры 63

2. Меньшевики-оборонцы 62

3. Большевики 53

4. Интернационалисты социал-демократы (объед.) 3

5. Народные социалисты 3

6. Группа «Единство» (Плеханова) 1

7. Украинские социал-демократы 1

Организации:

1. Исполнительный совет крестьянских депутатов 38

2. Земская группа 37

3. Представители фронта 25

4. Кооперация 18

5. Рабочие кооперации 5

6. Экономические организации 6

7. Земельные комитеты 5

8. Казачье самоуправление 5

9. Казаки 3

10. Железнодорожный союз 4

11. Почтово-телеграфный союз 2

12. Флот 3

13. Учительский союз 2

14. Крестьянский союз 2

15. Бюро совещания советов прис. пов. 1

16. Военно-окружные комитеты 2

17. Губернские исполнительные комитеты 4

18. Земские работники 1

19. Женские организации 1

20. Увечные воины 1

21. Демократическое духовенство 1

22. Мелкие демократические группы 15

Итого: 367

II. По списку «цензовых групп»

(несоциалистическая демократия и «буржуазия»)

1. Партия народной свободы 56

2. Представители торговли и промышленности 34

3. Совет московской совещательно-общественной

деятельности 15

4. Совет земельных собственников 7

5. Казачество 22

6. Академический союз 3

7. Радикальная демократическая партия 2

8. Всероссийское общество редакторов 2

9. Лига равноправия женщин 2

10. Главный комитет женского союза 1

11. Старообрядцы 2

12. Духовная академия 1

13. Всероссийский совет духовенства и мирян 1

14. Всероссийский совет педагогов духовных школ 1

15. Центральный военно-промышленный комитет 1

16. Центральное бюро Всероссийского совета инженеров 1

17. Отдельные национальности 5

Итого: 156

III. (Социалистическое) представительство национальностей

1. Евреи 4

2. Мусульмане 4

3. Украинцы 2

4. Белорусы 2

5. Поляки 2

6. Литовцы 2

7. Латыши 1

8. ? 1

9. Эстонцы 1

10. Армяне 2

11. Грузины 2

12. Совет горцев 1

13. Приволжские народности 1

14. Буряты 1

15. Совет национал-социальной партии 1

Итого: 27

Всего: 550

После ухода большевиков (53) осталось 497 членов Совета республики и в этом числе 314 членов по списку «демократических» организаций и ровно вдвое меньше по списку «цензовых элементов» (156). Если, однако, вспомнить политическую позицию кооператоров и крестьян, а отчасти земской группы и экономических организаций на демократическом совещании, то увидим, что большинство у «революционной демократии» по всем важнейшим вопросам момента было в Совете далеко не бесспорное. При переходе кооператоров и крестьянских депутатов вместе с плехановцами и с народными социалистами на сторону несоциалистической части Совета (67 голосов) приведенные цифры вместо 2/3 и 1/3 превращались уже в 247 и 223. Голоса земской группы, экономических организаций и земельных комитетов (48) уже давали при таком распределении перевес «цензовым» элементам, даже если бы на стороне социалистических партий Совета оказались все представители народностей (226 и 271 голосов). Разумеется, все это могло проявиться лишь на вопросах общенациональных. Но ведь на этих последних и сосредоточивалась вся партийная борьба текущего момента. И от позиции названных групп, от которых можно было ждать умеренности и свободы от подчинения партийной дисциплине социалистических партий, зависело теперь, сыграет ли Совет республики ту роль опоры правительства, которая вытекала из самой идеи коалиционной власти, или же, наоборот, он нанесет этой идее, а вместе с ней и революционному правительству вообще, последний coup de grace[107].

Когда члены Совета республики собрались на первое заседание за час до его открытия, к четырем часам 7 октября, у многих скептиков несколько отлегло от сердца. В этом зале сошлись все сколько-нибудь видные деятели, выдвинутые революцией. Многие из них, бывшие новичками в начале революции, теперь уже прошли через ряд тяжелых испытаний, до некоторой степени заменивших им государственную опытность. На ум невольно приходило сравнение этого состава, намеченного центральными комитетами партий и организаций, почти лишенного обычного балласта больших собраний, с тем пока загадочным лицом грядущего «хозяина земли русской», какое откроется через полтора месяца в Таврическом дворце как итог первого опыта всеобщего избирательного права в обстановке русской темноты и политической неподготовленности. Члены Совета говорили друг другу, осматриваясь по сторонам: хорошо, если Учредительное собрание будет не хуже этого!

Члены Совета расселись на стульях разного фасона в таком порядке. На крайней правой оказались торгово-промышленники; дальше, на местах «нейдгартцев» Государственного совета, фракция народной свободы, сразу возросшая до 75 членов. Потом, непосредственно рядом, во второй трети зала, поместились народные социалисты, земская группа, меньшевики и правые эсеры. Рядом с В. Д. Набоковым сидела Е. К. Брешковская; за ней Вера Фигнер. Крайняя левая треть оставалась почти пустой, так как фракция большевиков отсутствовала. Заседание открылось без нее. Она совещалась в Смольном монастыре о внешней обстановке своего, уже решенного, ухода. Зал вообще был полупуст, так как многие депутаты еще не съехались, и общее настроение было далеко от обычной торжественности первых заседаний. Сюда пришли люди, привыкшие встречаться друг с другом, пришли случайно и на короткое время, как будто по дороге. Скоро они опять уйдут — и опять встретятся там, в Таврическом дворце. Здесь они точно присели для минутного роздыха. В России так мрачно, и так мало оставалось надежды на то, что даже коллективному уму революционной России, здесь собранному, удастся, наконец, найти надлежащую дорогу. Словом, тут было не место и не время для фраз и пышных речей: настроение складывалось скорее будничное и деловое, и даже шумные заседатели Смольного здесь, среди тихой обстановки верхней палаты, лицом к лицу с «цензовыми элементами», как будто несколько оробели и притихли. Другая среда, другие нравы — и даже другие костюмы...

Вступительные речи Керенского и выбранного председателем Совета Н. Д. Авксентьева на этот раз вполне отвечали важности момента и серьезности положения. Ораторские неудачи научили обоих быть осторожными. Керенский на этот раз говорил без экспромтов и почти без отступлений от основных положений речи, одобренных правительством. Авксентьев прочел свою благодарственную речь по бумажке. Темы той и другой речи были почти одинаковы: общенародные задачи текущего момента. Оба оратора считали такими задачами восстановление боеспособности армии и энергичную борьбу с неприятелем, введение порядка и организации в хозяйственно-экономическую жизнь страны и настойчивую борьбу с анархией. Расписавшись в почтении к «идее» «скорейшего заключения демократического мира», и Керенский, и Авксентьев сосредоточили весь центр тяжести своих речей на апофеозе армии и флота. Оба призывали к дальнейшей борьбе, которая дала бы нашим союзникам возможность и дальше «смело рассчитывать на наше сотрудничество и помощь», а врагов заставила бы «считать нас в ряду людей, с которыми нет других слов, как слова равных с равными», с которыми возможен лишь «почетный мир» вместе с «великими союзными народами», но у которых, «каковы бы ни были испытания, никогда насилием не будет сломлена воля к торжеству права и справедливости». Керенский еще продолжал временами делать авансы «революционной демократии», обещая ей, например, что правительство впредь, как и раньше, «не будет прибегать к мерам, которые оскорбили бы идею свободы, равенства и братства». Речь Авксентьева была насквозь искренна и честна и не делала никаких уступок расхожей революционной фразеологии.

Этот тон и это содержание речей были, однако, оценены далеко не всей аудиторией. Большая часть аплодисментов слышалась справа и из центра. Весь зал аплодировал лишь приветствиям, обращенным к армии. А крайняя левая, большевики и интернационалисты, угрюмо молчали и не встали с мест даже тогда, когда все собрание устроило овацию дипломатическим представителям союзников.

Объявление войны правительству большевиками. Тотчас за речью Авксентьева Троцкий попросил слова для первой и единственной декларации большевиков, мотивировавшей их формальный разрыв «с этим правительством народной измены и с этим Советом». По обычаю большевиков, декларация вся была посвящена демагогическим разоблачениям. Совет республики — это новые «кулисы», за которыми будет совершаться «убийственная для народа работа». Демократическое совещание должно было — это была его «официальная цель» — «заменить безответственный личный режим подотчетной властью, способной ликвидировать войну и обеспечить созыв Учредительного собрания в назначенный срок. Между тем за спиной демократического совещания путем закулисных интриг Керенского, кадетов и вождей эсеров и меньшевиков достигнуты результаты противоположные: создание власти, в которой и вокруг которой явные и тайные корниловцы играют роковую роль». «Буржуазные классы», направляющие политику Временного правительства, поставили себе целью сорвать Учредительное собрание». «Цензовые классы провоцируют крестьянское восстание и гражданскую войну». Они «открыто держат курс на костлявую руку голода (выражение прогрессиста Рябушинского на I съезде общественных деятелей в Москве), которая должна задушить революцию и в первую очередь Учредительное собрание. Не менее преступна и внешняя политика... Мысль о сдаче революционной столицы немецким войскам не вызывает возбуждения в буржуазных классах и, наоборот, приемлется как естественное звено общей политики, которая должна облегчить их контрреволюционные замыслы». «Вместо открытого предложения немедленного мира через головы всех империалистических правительств и дипломатических канцелярий», чтобы «сделать таким образом фактически невозможным ведение войны, Временное правительство, по указанию кадетских контрреволюционеров и союзных империалистов.., обрекло на бесцельную гибель многие сотни тысяч матросов и солдат и подготовило сдачу Петрограда и крушение революции». «Руководящие партии Совета служат для этой политики добровольным прикрытием». Но «мы, фракция социал-демократов большевиков, не имеем с ними ничего общего и не хотим ни одного дня, ни прямо, ни косвенно, прикрывать их». «Покидая Совет, мы взываем к бдительности рабочих, солдат и крестьян всей России; только сам народ может спасти себя, и мы обращаемся к народу: да здравствует немедленный честный демократический мир, вся власть Советам, вся земля народу, да здравствует Учредительное собрание».