Уильям Ширер - Взлет и падение третьего рейха (Том 2)
Так все и произошло. 12 января 1945 года русская группа армий Конева осуществила прорыв на Верхней Висле, южнее Варшавы, и устремилась в Силезию. Армии Жукова форсировали Вислу к северу и югу от Варшавы, которая пала 17 января. Еще севернее две русские армии овладели половиной Восточной Пруссии и двинулись к Данцигскому заливу.
Это было крупнейшее наступление русских за всю войну. Только на Польшу и Восточную Пруссию Сталин бросил 180 дивизий, в основном, как это ни удивительно, танковых. Остановить их было невозможно.
"К 27 января (всего через пятнадцать дней после начала советского наступления) русская приливная волна, - вспоминает Гудериан, - обернулась для нас полной катастрофой". К этому времени Восточная и Западная Пруссия уже были отрезаны от рейха. Именно в этот день Жуков форсировал Одер, продвинувшись за две недели на 220 миль и выйдя на рубежи всего в 100 милях от Берлина. Самые катастрофические последствия имел захват русскими Силезского промышленного бассейна.
30 января, в день двенадцатой годовщины прихода Гитлера к власти, министр производства вооружений Альберт Шпеер представил на имя Гитлера меморандум, подчеркнув значение потери Силезии. "Война проиграна", - начал он свой доклад и далее в бесстрастной и объективной манере объяснил почему. После массированных бомбежек Рура силезские шахты начали поставлять 60 процентов немецкого угля. Для железных дорог, электростанций и заводов остался двухнедельный запас угля. Таким образом, сейчас, после потери Силезии, можно, по словам Шпеера, рассчитывать лишь на одну четвертую часть угля и одну шестую часть стали от того объема, который она производила в 1944 году. Это предвещало катастрофу в 1945-м.
Фюрер, как вспоминал позднее Гудериан, взглянул на доклад Шпеера, прочитал первую фразу и распорядился положить его в сейф. Он отказался принимать Шпеера наедине, а Гудериану сказал:
"С сегодяшнего дня я никого не буду принимать наедине. Шпеер всегда старается преподнести мне что-нибудь неприятное. Я не выношу этого".
27 января, во второй половине дня, войска Жукова форсировали Одер в 100 милях от Берлина. Событие это вызвало в ставке Гитлера интересную реакцию, которая распространилась и на рейхсканцелярию в Берлине. 25-го Гудериан в отчаянии направился к Риббентропу с настоятельной просьбой попытаться немедленно заключить перемирие на Западе, с тем чтобы все, что осталось от немецких армий, сосредоточить на Востоке против русских. Министр иностранных дел немедленно разболтал об этом фюреру, который в тот же вечер отчитал начальника генштаба, обвинив его в государственной измене.
Однако два дня спустя Гитлер, Геринг и Йодль, потрясенные катастрофой на Востоке, посчитали лишним просить Запад о перемирии, поскольку были уверены, что западные союзники сами прибегут к ним, испугавшись последствий большевистских побед. О том, какая сцена разыгралась в ставке, дает представление сохранившаяся запись совещания 27 января у фюрера.
Гитлер: Вы думаете, англичане в восторге от событий на русском фронте?
Геринг: Они, конечно, не предполагали, что мы будем сдерживать их, пока русские завоюют всю Германию... Они не рассчитывали, что мы как сумасшедшие станем обороняться против них, пока русские будут продвигаться все глубже и глубже в Германию и фактически захватят ее всю...
Йодль: Они всегда относились к русским с подозрением.
Геринг: Если так будет продолжаться, через несколько дней мы получим телеграмму от англичан,
И с этим призрачным шансом главари третьего рейха связали свои надежды.
Весной 1945 года третий рейх быстро приближался к своему концу.
Агония началась в марте. К февралю, когда почти весь Рур лежал в развалинах, а Верхняя Силезия оказалась утрачена, добыча угля составляла одну пятую уровня предыдущего года. Лишь очень немногое из этого количества можно было перевезти, так как англоамериканские бомбардировки вывели из строя железнодорожный и водный транспорт. На совещаниях у Гитлера разговор шел главным образом о нехватке угля. Дениц жаловался на недостаток горючего, из-за чего многие корабли стояли на приколе, а Шпеер спокойно объяснял, что электростанции и предприятия находятся в таком же положении по тем же причинам, Потеря румынских и венгерских нефтяных месторождений и бомбежки заводов синтетического топлива в Германии создали такой острый дефицит бензина, что большая часть крайне необходимых теперь истребителей не поднималась в воздух и уничтожалась на аэродромах авиацией союзников. Многие танковые дивизии бездействовали из-за отсутствия горючего.
Надежды на обещанное "чудо-оружие", которые какое-то время поддерживали народ и солдат и даже таких трезвомыслящих генералов, как Гудериан, в конце концов пришлось оставить. Пусковые установки самолетов-снарядов Фау-1 и ракет Фау-2, нацеленные на Англию, были почти полностью разрушены, когда войска Эйзенхауэра заняли побережье Франции и Бельгии. Осталось всего несколько установок в Голландии. Почти 8 тысяч этих снарядов и ракет были выпущены по Антверпену и другим военным объектам после того, как англо-американские войска вышли к границам Германии, но ущерб, причиненный ими, оказался незначителен.
Гитлер и Геринг рассчитывали, что новые реактивные истребители добьются превосходства в воздухе над союзной авиацией, и они бы этого добились, поскольку немцам удалось произвести их более тысячи, если бы англо-американские летчики, у которых не было таких самолетов, не предприняли успешных контрдействий. Обычные винтовые истребители союзников не могли противостоять немецким реактивным истребителям, но подняться в воздух удалось лишь немногим из них. Нефтеочистительные заводы, производившие специальное горючее, были разбомблены, а удлиненные взлетные полосы, строившиеся для них, легко обнаруживали союзные летчики, которые уничтожили реактивные самолеты на земле.
Гросс-адмирал Дениц когда-то обещал фюреру, что новые подводные лодки с электродвигателями произведут чудеса на море, вновь нарушат англо-американские жизненно важные коммуникации в Северной Атлантике. Но к середине февраля 1945 года лишь две из 126 новых, введенных в строй подводных лодок смогли выйти в море.
Что касается проекта немецкой атомной бомбы, который причинил столько беспокойства Лондону и Вашингтону, то он продвинулся недалеко, поскольку не вызывал большого интереса у Гитлера и поскольку Гиммлер имел обыкновение арестовывать ученых-атомщиков по подозрению в нелояльности или отрывал их для проведения увлекавших его нелепых "научных" экспериментов, которые он считал гораздо более важными. К концу 1944 года правительство Англии и США с большим облегчением узнали, что немцы не смогут создать атомную бомбу и применить ее в этой войне {Как они об этом узнали - захватывающая история, но слишком длинная, чтобы приводить ее здесь. О ней поведал в своей книге "Алсос" профессор Самуэль Гоудсмит. "Алсос" - кодовое наименование группы американских ученых, которую он возглавлял и которая следовала за армиями Эйзенхауэра во время их похода в Западную Европу. - Прим. авт.}.
8 февраля армии Эйзенхауэра, насчитывавшие к этому времени 85 дивизий, начали сосредоточиваться на Рейне. Союзники считали, что немцы будут вести лишь сдерживающие действия и беречь силы, укрывшись за мощной водной преградой, какую представляла собой эта широкая и быстрая река. И Рундштедт это предлагал. Но в данном случае, как и ранее, Гитлер даже слышать не хотел об отходе. Это бы означало, сказал он Рундштедту, "перенести катастрофу с одного места на другое". Поэтому по настоянию Гитлера немецкие армии продолжали вести боевые действия на занимаемых позициях. Однако длилось это недолго. К концу месяца англичане и американцы вышли к Рейну в нескольких местах севернее Дюссельдорфа, а через две недели они уже прочно удерживали левый берег к северу от Мозеля. При этом немцы потеряли еще 350 тысяч человек убитыми, ранеными или захваченными в плен (число пленных достигло 293 тысяч), а также основную часть вооружения и техники.
Гитлер был в бешенстве. 10 марта он отстранил Рундштедта (в последний раз), заменив его фельдмаршалом Кессельрингом, который так долго и упорно сопротивлялся в Италии. Еще в феврале фюрер в припадке гнева счел необходимым денонсировать Женевскую конвенцию, чтобы, как он заявил на совещании 19 февраля, "заставить противника понять, что мы полны решимости драться за наше существование всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами". Предпринять этот шаг ему настоятельно советовал д-р Геббельс, кровожадный тип, предложивший немедленно, без суда и следствия провести массовые расстрелы пленных летчиков в порядке ответных репрессий за ужасные бомбардировки немецких городов. Когда некоторые из присутствовавших офицеров привели юридические доводы против такого шага, Гитлер злобно оборвал их:
