Джон Норвич - Срединное море. История Средиземноморья
Во время путешествия по Испании при каждой остановке Марию Кристину тепло приветствовали. Также стало ясно, что через 15 лет — и несмотря на значительную прибавку в весе — она нисколько не утратила энергии и очарования молодости. Когда она вернулась в Мадрид, двор воспрянул; к нему почти в одночасье вернулся прежний блеск. Балы, пиры и великолепные приемы следовали один за другим, и Мария Кристина полностью затмевала свою угрюмую дочь, которая, понимая, что мать превосходит ее, становилась еще более угрюмой. Однако у девочек в этом возрасте подобные настроения не редкость, и вскоре Изабелла также изменилась.
3 апреля 1846 г. граф Брессон, французский посол при испанском дворе, отправил своему министру иностранных дел Франсуа Гизо краткое послание: «La Reine, — писал он в изысканных выражениях, — est nubile depuis deux heures».[372] Немногие послы когда-либо быстрее схватывали суть дела, но нет нужды говорить, что Мария Кристина не ждала этого счастливого момента. Уже несколько месяцев большую часть дня она посвящала вопросу замужества дочери. Разумеется, никому не пришло в голову спросить мнения самой Изабеллы. За границей, в Бурже, дон Карлос отчаянно интриговал в пользу своего сына, графа Монтемолина, и даже решился на отчаянный шаг — отрекся в его пользу. В результате этого брака карлистский вопрос, очевидно, решился бы раз и навсегда, однако низвел бы Изабеллу до статуса королевы-консорта; подобную перспективу ее мать даже не рассматривала. В Париже Луи Филипп поддержал кандидатуру своего сына, герцога Монпансье, тогда как в Лондоне — где с ужасом думали о династическом франко-испанском браке — королева Виктория и лорд Пальмерстон выдвигали принца Леопольда Кобургского, кузена принца-консорта.[373] Это, в свою очередь, никак не устраивало Луи Филиппа, который вежливо заметил, что кобургские принцы уже правят в Брюсселе, Лондоне и Лиссабоне и четырех будет слишком много. Король Неаполитанский предложил своего брата, графа Трапани, но так как он учился в Риме у иезуитов, чей орден к тому времени в Испании запретили, его претензии даже не рассматривались всерьез.
В результате Марии Кристине пришлось присмотреться к тому, что поближе, и поискать среди своих же родственников; в конце концов было решено, что несчастную Изабеллу выдадут за ее старшего кузена — Франсиско де Асис[374], сына ее к тому времени скончавшейся тетки Карлоты. Перспектива не радовала ее: предполагаемый муж был низок ростом, непривлекателен и говорил тонким голосом, причем в такой манере, которую в наши дни описали бы как сомнительно мужскую. Все и считали его гомосексуалистом, а также, вероятно, импотентом. Все это было плохо само по себе, но еще более невыносимым выглядело оттого, что младшая (и куда более миловидная) сестра королевы, Луиза, должна была в тот же день выйти замуж за умного, обаятельного и по-мужски привлекательного герцога Монпансье.
Двойная церемония состоялась 10 октября 1846 г., в день шестнадцатилетия Изабеллы. Когда Франциско де Асис — выглядевшего, как сообщают, «подобно девочке, переодетой генералом» — и Изабеллу провозгласили мужем и женой, оба разрыдались. Годы спустя близкий друг спросил Изабеллу о ее первой брачной ночи. «Что я могу сказать, — ответила она, — о мужчине, на котором кружев было больше, чем на мне?» На самом деле есть веские основания полагать, что еще до свадьбы она вступила в связь с первым из своих бесчисленных любовников. Это был генерал Франсиско Серрано, «самый красивый мужчина в Испании». Но когда в конце лета 1847 г. ее величество стала обнаруживать признаки беременности и возникла необходимость возобновления формальных отношений с мужем, Серрано был отправлен в Гранаду в ранге генерал-капитана. Даже в душе Изабелла не печалилась о его отъезде, поскольку к этому моменту завела интрижку с молодым певцом из оперы.
Уже к моменту свадьбы появление любви в ее жизни изменило ее. Угрюмость исчезла. Она никогда не была красива, но теперь было видно, что она в значительной степени унаследовала пылкость своей матери. Несмотря на свою сексуальную ненасытность, она отличалась искренней религиозностью, добротой, тактом — и чрезмерным великодушием. Из-за этого в первые годы правления подданные, по-видимому, любили ее. Но по мере того как непрерывная вереница солдат, моряков, певцов, танцоров и сочинителей прокладывала путь в ее спальню (там побывал даже зубной врач), об этом постепенно поползли слухи, и поведение королевы стало темой для разговоров не только в Испании, но и во всей Западной Европе.
Мать также не способствовала улучшению репутации семейства. После второго замужества личная жизнь Марии Кристины стала безупречной, но теперь ее имя сделалось синонимом слова «коррупция». Хотя промышленный переворот в Испании по-прежнему оставался всего лишь бледным отражением того, что произошло в Англии, тем не менее наступила эпоха коммерческих прав и привилегий (особенно это касалось дорог, в том числе железных). Мария Кристина всегда с удовольствием использовала свое значительное влияние в обмен на долю прибыли или взятку и стала знаменита своей инсайдерской торговлей на бирже. Коррупция, как всегда, заразительная, охватила правительство и администрацию; наконец к началу лета 1854 г. Испания созрела для восстания. Серьезные беспорядки начались 17 июля, когда толпа пошла на дворец Марии Кристины; люди хватали все, что могли унести, и умышленно уничтожали остальное. Если бы старая королева вместе с дочерью вовремя не сбежала, то не пережила бы эту ночь.
В отчаянии Изабелла воспользовалась последней остававшейся у нее возможностью — послала за генералом Эспартеро. Нельзя сказать, чтобы они питали друг к другу симпатию (это началось еще с момента отречения ее матери), но она понимала, что если хочет удержаться на престоле, то единственная ее надежда на восстановление порядка — генерал. Условие, поставленное им на сей раз — королеве надлежит изменить свою личную жизнь, — повергло ее в ярость, но ей пришлось его принять. 28 июля генерал прибыл в Мадрид. Последовала чистка правительства и двора, и у Изабеллы появилась реальная возможность сохранить за собой трон. С другой стороны, Мария Кристина оставалась помехой для этого. 28 августа, ранним утром, сопровождаемая Муньосом и детьми, она покинула Мадрид вторично — и на этот раз навсегда.
Изабелла испугалась не на шутку, но каким-то образом удержалась на плаву. Обещание, с неохотой данное ей Эспартеро, вскоре забылось; прошло немного времени, и она вступила в связь с Карлосом Марфори, мужчиной средних лет, с брюшком, сыном итальянского кондитера, которого она поставила во главе королевского двора. К началу 1860 г. надпись, так сказать, вновь появилась на стене.[375] Окончательное ниспровержение королевы совершилось в результате усилий одного из ее бывших сторонников — генерала по имени Хуан Прим. Поначалу Прим собирался посадить на престол вместо Изабеллы ее сестру Луизу и мужа Луизы, герцога Монпансье; последний заплатил ему несколько тысяч фунтов в качестве финансовой помощи восстанию. К несчастью для него, генерал совершил роковую ошибку, сообщив о своих планах Наполеону III, от которого он также надеялся получить денежную помощь. Наполеон — к этому времени вытеснивший с трона Луи Филиппа — не желал позволить сыну и невестке своего предшественника занять испанский престол, и надеждам герцога пришел конец.
Тем временем назрела новая опасность со стороны другого участника событий — адмирала по имени Хуан Баутиста Топете, командовавшего эскадрой в Кадисе. Вместе с ним был давний любовник королевы генерал Серрано; вскоре они объединились с Примом. Новая революция разразилась 18 сентября 1864 г. и быстро охватила всю страну. Изабелла находилась в Сан-Себастьяне, всего в нескольких милях от французской границы. В первую минуту она решила вернуться в Мадрид, но, прежде чем она успела тронуться в путь, пришло известие, что Серрано двинулся на столицу, где против нее вспыхнуло восстание. Она не отреклась от престола, подобно матери, а просто тихонько отправилась на железнодорожный вокзал вместе с мужем, любовником и детьми и 29 сентября уехала ближайшим поездом во Францию. Ей было 38 лет; она правила 35 лет и прожила еще 36. Если не считать ее нимфомании, она не была дурной женщиной, но оказалась никудышной королевой, и без нее страна вздохнула свободнее.
По крайней мере на это появилась надежда. Но многое зависело от преемника королевы. Четыре ее дочери и сын, несомненно, родились от разных отцов, но она оставалась в браке с Франсиско де Асис, так что не было никаких сомнений в том, что все это законные дети. Сын ее Альфонс, родившийся в 1858 г., считается плодом ее кратковременного романа с американцем, ассистентом зубного врача Маккеоном, но с самого рождения он считался наследником трона и получил традиционный титул принца Астурийского. Однако поспешный отъезд Изабеллы неизбежно давал новую надежду карлистам.
