Большевики в Азербайджане (конец апреля – начало июня 1920 года) - Всеволод Игоревич Веселов
На следующий день, 6 мая, начдив I азербайджанской дивизии Дж. Шихлинский телеграфировал Ильдрыму, что район Пойлинского железнодорожного моста занят частями российской Красной армии и в Казах (Газах) прибыло 2 полка с артиллерией[256]. 7 мая начинается отвод аскеров из зоны боевых действий и замещение их красноармейцами.
В то же время ещё 2 мая Конному корпусу была поставлена задача походным порядком выдвинуться в сторону Грузии, сосредоточиться в пределах Закатальского округа к 10 мая и выставить отряды с пулеметами для охраны границы. В оперативное подчинение Конкорпуса, по прибытии на место, переходил расквартированный там 2-й батальон Закатальского полка Азербайджанской армии[257].
Прибытие на границу бронепоездов XI армии, а затем и существенных контингентов войск не могло оставаться не замеченным грузинами. Опасаясь повторения сценария Бакинской операции, они решают взорвать мост через Куру.
В 16 часов 7 мая при очередной попытке бронепоездов «Тимофей Ульянцев» и «№ 1 Азербайджанской республики» подойти к мосту один из его пролетов был уничтожен грузинами[258]. С этого момента Пойлинский мост потерял стратегическое значение, равно как потерял значение и весь мощный кулак из 7 бронепоездов, находившихся в оперативном подчинении XI армии после большевизации Азербайджана. Совершить быстрый рейд, подобный бакинскому, на Тифлис стало технически невозможно.
Однако никакого рейда на Тифлис 7 мая не планировалось. В тот день передовые отряды Красной армии получат приказ новых позиций не занимать и ограничиться обороной уже занятых от грузинов[259]. Несмотря на телеграмму Орджоникидзе Ленину, в которой он выразил твердую уверенность в скорой реализации азербайджанского сценария большевизации в Грузии, и его однозначную позицию по вопросу о бессмысленности переговоров с грузинским меньшевистским правительством[260], в Москве планы были иные: ещё 5 мая Орджоникидзе получил телеграмму за подписью В.И. Ленина и И.В. Сталина с требованием воздержаться от нападения на Грузию и вывести с ее территории войска[261].
В условиях обострения ситуации на польском фронте и намерений главы НКИДа (Наркомата иностранных дел) Чичерина улучшить отношения с Великобританией 7 мая, без согласования с Времревкомом Азербайджана или хотя бы Кавказским крайкомом, в Москве был подписан мирный договор между РСФСР и Грузией. Желая как можно скорее завершить всякие боевые действия на южном направлении и высвободить задействованные там армейские части, НКИД РСФСР согласился со всеми территориальными претензиями грузинской делегации и признал за Грузией Закатальский округ[262], де-факто контролировавшийся Азербайджаном и населенный преимущественно мусульманами.
Условия договора вызвали шок среди большевиков, находившихся в Баку. Орджоникидзе начал засыпать Москву телеграммами с требованиями немедленно пересмотреть договор. «Впечатление от договора убийственное», – телеграфировал он Ленину[263].
Выдвижение грузинских войск в Закаталы побудило Г.К. Орджоникидзе, И.Т. Смилгу (командующего Кавказским фронтом) и С.М. Кирова направить В.И. Ленину коллективную телеграмму, полную жестких формулировок. «До сих пор Грузия на него (прим.: Закатальский округ) не претендовала. С вашего благословения Грузия начала сегодня на этот округ наступление. Население восстало…. Признание нами этого захвата является началом конца советской власти в Азербайджане. Объясните, чем вызвано такое отношение к Азербайджану?!»[264] Замнаркоминдел Карахан, подписавший договор с Грузией, был обвинен в телеграмме в некомпетентности в кавказских делах и провоцировании войны между Азербайджаном и Грузией с неизбежными перспективами «взаимной резни»[265]. Завершалась телеграмма угрозой Орджоникидзе, Смилги и Кирова снять с себя полномочия и покинуть занимаемые должности: «Перед вами стоит вопрос: или пересмотреть договор с Грузией, или отозвать нас. Ибо мы не намерены расплачиваться за невежество Наркоминдела»[266].
Вдогонку этой телеграмме Орджоникидзе направил в тот же день следующую, в которой в еще более жестких формулировках потребовал от Ленина быстрого ответа из-за начала наступления грузин[267].
На месте, в Баку, было принято решение игнорировать условия заключенного в Москве мирного договора. Части Конкорпуса, находившиеся в Закаталах, приказом за подписью комкавфронта Ивара Тенисовича Смилги от 11 мая из пределов округа запрещалось выводить[268].
Позиция Орджоникидзе, Кирова и Смилги возымела результат. От грузин потребовали остановить наступление, и 12 мая РСФСР и Грузия подписали дополнительное соглашение к ранее заключенному мирному договору. Закатальский вопрос замораживался: из представителей Азербайджана и Грузии должна была быть создана смешанная комиссия под председательством представителя РСФСР для решения вопросов о спорных территориях и границе[269]. Также соглашением запрещался всем сторонам ввод новых войск в Закатальский округ. Дополнительное соглашение признавалось неотъемлемой частью ранее заключенного мирного договора и не подлежало дополнительной ратификации.
Подписание мира между РСФСР и Грузией на новых условиях не привело к прекращению столкновений. Воспользовавшись отсутствием соглашения с Азербайджаном, грузины продолжили попытки занять более удобные позиции на границе и совершать провокации в отношении Закатальского округа. Части российской Красной армии, сменившие аскеров в Казахском уезде, вели тяжелые бои. Даже 13 мая, уже после подписания мира в Москве на новых условиях, все внимание командарма Левандовского было приковано к границе с Грузией. 32-я дивизия концентрировала на нем большую часть своих сил[270].
XI армия после 12 мая оказалась в странной ситуации: на нее наступали регулярные подразделения государства, с которым только что был подписан мир. Как отмечал Орджоникидзе, требуя от Москвы оказывать дипломатическое давление на грузин после боя в районе Красного моста 15 мая: «наши части поставлены в ненормальное положение»[271].
В результате долгих согласований о месте переговоров между Азербайджаном и Грузией они все же начались на азербайджанской территории. 3 июня на приграничной железнодорожной станции Акстафа произошла встреча представителей Тифлиса и Баку. Из-за большого числа разногласий договориться получилось только 12 июня.
Соглашение повторяло условия Московского договора в редакции 12 мая. Границей становились реки Храми и Кура. До решения вопроса о принадлежности Закатальского округа арбитражной комиссией обе стороны отказывались от ввода туда «новых войсковых частей»[272].
«Закатальский вопрос» стал первым сильным ударом по репутации нового большевистского правительства в Азербайджане. Как позднее писал Ленину Орджоникидзе: «не считайте эти вопросы (прим.: о границе с Грузией) не стоящими внимания, так как контрреволюция (прим.: в Азербайджане) на этом спекулирует, указывая, что без большевиков грузины не смели нас трогать, а теперь отнимают наши земли»[273]. Попытки московского НКИДа проводить на Кавказе политику заключения мирных договоров ценой уступок в территориальном вопросе получили нарицательное имя – «закатальщина»[274].
Азербайджан и Армения
На момент большевистского переворота АДР находилась де-факто в состоянии необъявленной войны с Арменией. Значительные территории со смешанным, живущим чересполосно армянским и мусульманским населением бывших Эриванской и Елисаветпольской губерний стали в 1918–1920 годах ареной
