Начало эры разума - Уильям Джеймс Дюрант
Елизавета была так же осторожна с дукатами, как и Папа Римский. Опасаясь махинаций на флоте, она потребовала отчета о каждом шиллинге, потраченном флотом и армией до, во время и после битвы; Говард и Хокинс восполняли из своих карманов все расхождения, которые не могли объяснить.106 Елизавета, рассчитывая на долгую войну, держала экипажи и войска на коротком пайке и низком жаловании. Теперь среди возвращающихся людей распространилась жестокая болезнь, похожая на тиф; на некоторых судах половина команды умерла или стала инвалидами; и Хокинс задался вопросом, какова была бы судьба Англии, если бы эпидемия опередила врага.
Морская война продолжалась до смерти Филиппа (1598). Дрейк взял флот и пятнадцать тысяч человек, чтобы помочь португальцам в их восстании против Испании (1589); но португальцы ненавидели протестантов больше, чем испанцев, англичане напились трофейного вина, и экспедиция закончилась неудачей и позором. Лорд Томас Говард повел флот к Азорским островам, чтобы перехватить испанскую флотилию, доставлявшую серебро и золото в Испанию; но новая армада Филиппа обратила корабли Говарда в бегство — за исключением «Мести», которая, отставая от остальных, героически сражалась с пятнадцатью испанскими кораблями, пока не была побеждена (1591). Дрейк и Хокинс предприняли еще один поход в Вест-Индию (1595), но по дороге поссорились и погибли. В 1596 году Елизавета послала еще один флот, чтобы уничтожить корабли в испанских портах; в Кадисе она нашла девятнадцать военных судов и тридцать шесть торговых кораблей, но они сбежали в открытое море, в то время как Эссекс разграбил город. Эта экспедиция тоже оказалась неудачной, но она вновь продемонстрировала английское господство в Атлантике.
Поражение Армады повлияло почти на все в современной европейской цивилизации. Оно ознаменовало решительные изменения в военно-морской тактике: захват и абордаж уступили место канонаде с борта корабля и палубы. Ослабление Испании помогло голландцам завоевать независимость, продвинуло Генриха IV на трон Франции и открыло Северную Америку для английских колоний. Протестантизм сохранился и окреп, католицизм в Англии ослабел, а Яков VI Шотландский перестал заигрывать с римскими папами. Если бы Армада была построена и проведена более мудро, католицизм мог бы вернуть Англию, Гизы могли бы возобладать во Франции, Голландия могла бы сдаться; великий всплеск гордости и энергии, вознесший Шекспира и Бэкона как символы и плоды триумфальной Англии, мог бы никогда не состояться; и елизаветинский экстаз должен был бы встретиться с испанской инквизицией. Итак, войны определяют теологию и философию, а способность убивать и разрушать — необходимое условие для разрешения жить и строить.
X. РОЛИ И ЭССЕКС: 1588–1601 ГГ
Хотя Сесил и Уолсингем, Дрейк и Хокинс были непосредственными орудиями славы и победы, Елизавета олицетворяла собой триумфальную Англию, и в шестьдесят лет она была на вершине славы и могущества. Ее лицо было немного помято, волосы растрепались, некоторые зубы отсутствовали, а некоторые были черными, но в своем потрясающем наряде — кружевном головном уборе, развевающемся рюше, рукавах с накладками и юбке-обруче, инкрустированной драгоценными камнями, — она стояла гордо, прямо и неоспоримо как королева. Парламент ворчал на ее королевские замашки, но покорился; старые советники давали советы с робостью юных женихов; а молодые женихи, полные обожания, окружали трон. Лестер и Уолсингем отдали свой долг природе, Дрейк и Хокинс вскоре будут поглощены морем, которым они думали управлять. Сесил — «Атлас этого содружества», как назвал его Бэкон.107-был уже стар и скрипел от подагры; в скором времени Елизавета будет ухаживать за ним в его последней болезни и кормить его последней пищей своей собственной рукой.108 Она печалилась по поводу этих ампутаций, но не позволяла им омрачить великолепие ее успехов или оживление ее двора.
Новые лица сияли вокруг нее, принося ей немного викарной молодости. Кристофер Хаттон был настолько красив, что она сделала его канцлером (1587). Она ждала девять лет, прежде чем приняла совет Бергли и назначила его проницательного горбатого сына, Роберта Сесила, своим государственным секретарем. Ей больше нравились тонкие черты лица и бряцающий меч Уолтера Рэли, и она не возражала против его личных теологических сомнений; у нее были свои собственные.
Рэли был почти полным елизаветинским мужчиной: джентльмен, солдат, мореплаватель, искатель приключений, поэт, философ, оратор, историк, мученик; вот универсальный человек из мечтаний эпохи Возрождения, который соприкасался с гением в каждой точке, но никогда не позволял части стать целым. Он родился в Девоншире в 1552 году, поступил в Оксфорд в 1568 году, бежал от книг в жизнь и присоединился к галантному отряду родовитых добровольцев, отправившихся во Францию, чтобы сражаться за гугенотов. Шесть лет в этих войнах, возможно, научили его беспринципной жестокости действий и безрассудной смелости высказываний, которые определили его дальнейшую судьбу. Вернувшись в Англию (1575), он заставил себя изучать право, но в 1578 году снова отправился добровольцем на помощь голландцам против Испании. Два года спустя он был в Ирландии в качестве капитана в армии, подавившей восстание Десмонда, и без колебаний принял участие в резне в Смервике. Елизавета наградила его двенадцатью тысячами акров земли в Ирландии и благосклонностью при дворе. Он был доволен своей фигурой и комплиментами,IV и его остроумием, она выслушала его предложение об английских колониях в Америке с меньшим, чем обычно, скепсисом; она дала ему хартию, и в 1584 году он отправил, но не сопровождал первую из нескольких экспедиций, которые пытались — и не смогли — основать поселение в Виргинии; сохранилось только название, как вечный памятник недоступности королевы. Элизабет Трокмортон, фрейлина, оказалась более сговорчивой; она приняла Рэли как своего любовника и тайно вышла за него замуж (1593). Поскольку никто из придворных не мог жениться без согласия королевы, пылкая пара получила неожиданный медовый месяц в Тауэре. Рэли добился освобождения и изгнания со двора, написав Бергли письмо, в котором описал королеву как сплав всех совершенств истории.
Он
