Завоевание. Английское королевство Франция, 1417–1450 гг. - Джульет Баркер
Нормандия имела давнюю традицию независимости от французской короны, которая была закреплена в своде обычного права XIII века и хартий вольностей XIV века. У нормандцев даже была своя "нация", или расовая группа, в Парижском Университете, и, подобно бретонцам и гасконцам, современники обычно отличали их от французов[106]. Генрих V намеренно играл на этом сепаратизме, постоянно повторяя на протяжении всего завоевания, что Нормандия принадлежит ему по праву наследования, и, призвав норманнскую знать предстать перед ним в Руане весной 1419 года, он принял их в одежде герцога Нормандии, а не короля Англии[107].
Генрих также не пытался навязать герцогству властные институты по английскому образцу, предпочитая взять под контроль существующую администрацию и сделать ее независимой от французской короны. Когда каждый новый город или замок переходил в его руки — а иногда даже раньше, чтобы обеспечить стимул для его сдачи, — он назначал для него английского капитана и размещал там гарнизон. В то же время он назначал новых чиновников для управления гражданской администрацией. Самыми важными из них были бальи, чья роль примерно соответствовала роли английского шерифа. В герцогстве было семь бальи, каждый из которых отвечал в своей области за отправление правосудия, исполнение королевских указов, создание и руководство местным ополчением. По мере завоевания каждого бальяжа бальи также необходимо было заново назначать, но в каждом случае новым бальи становился англичанин[108].
Однако их подчиненные почти всегда были нормандцами, которые воспользовались предложенной им оливковой ветвью мира, чтобы сменить подданство и продолжить свою службу. Наиболее важными были финансовые чиновники: виконты, отвечавшие в пределах каждого бальяжа за сбор и выплату регулярных доходов с королевских земель и земель вассалов; сборщики налогов, которым чиновники приходов перечисляли суммы, собранные в тех случаях, когда Генеральные Штаты Нормандии вводили налог на домохозяйства (fouage); и grênetiers, которые заведовали соляными складами и получали доход от налога на соль (gabelle) — ценного источника денег в то время, когда засолка была самым эффективным способом сохранения мяса и, особенно, рыбы, которую все добрые христиане должны были есть по пятницам и во время Великого поста. Сбор других налогов, например, налога с продаж (aides), обычно поручался тому, кто больше заплатит, кто выплачивал единовременную сумму налога со скидкой, а затем мог оставить себе все деньги, которые принесло его усердие[109].
Одним из первых действий Генриха в самом начале его завоеваний было создание Палаты Казначейства в Кане, который был финансовым центром герцогства до французского завоевания 1204 года. Как и ее английский аналог Палата, отвечала за санкционирование платежей и проверку счетов, но все операции производились во французской валюте (турских ливрах) и документировались на французском языке. Опять же, самый важный чиновник, генеральный казначей Нормандии, всегда был англичанином, но в число его клерков входили англичане, нормандцы, а позже и французы[110].
Эти меры были частью продуманной политики, направленной на примирение местного населения с завоеванием, которое Генрих планировал сделать постоянным. В его намерения никогда не входило изгнание коренного населения и замена его английскими поселенцами, ведь Англия не имела населения, способного обеспечить эмиграцию в таких масштабах, и в любом случае Генрих хотел добиться признания со стороны нормандцев как зримой демонстрации законности своих притязаний. С самого начала, как мы видели, он предложил свою защиту тем, кто был готов присягнуть ему на верность, подтвердив их право сохранить земли, имущество и должности, которые они занимали на 1 августа 1417 года, дату английского вторжения и начала новой эры[111].
Сначала король был готов позволить тем, кто отказался принести клятву, покинуть город, но вскоре масштабы исхода стали вызывать беспокойство: 1.000 человек из Кана, 1.700 из Аржантана, 1.500 из Се и Эксм, 2.500 из Алансона. Такая убыль населения была неприемлемой, тем более что многие из тех, кто бежал, были ремесленниками или купцами, чьи навыки были важны для нормандской экономики[112]. Чтобы привлечь их обратно, Генриху необходимо было устранить причины, по которым они уехали. Для большинства из них это была не верность французской короне, а страх оказаться угнетенными или преследуемыми иностранным военным режимом, страх перед насилием и нестабильностью, если война затянется.
История одного беженца, хрониста Тома Базена, была типичной. Отец Базена был богатым бакалейщиком и торговцем пряностями в Кодбеке, расположенном в 21-й миле к северо-западу от Руана. В 1415 или 1416 году, когда Тома было три года, его семья переехала в Руан, спасаясь от "оскорблений, бесчинств и насилия" французских войск, размещенных в Кодбеке для защиты города от английского гарнизона в Арфлёре. В Руане было так много беженцев, что продовольствие было в дефиците, к тому же вспыхнула чума, и поэтому Базены на несколько месяцев переехали в Вернон, вернувшись только после того, как чума прекратилась. В 1417 году, опасаясь, что Генрих высадится в Арфлёре и направится прямо в Руан, они собрали свои ценности и бежали в Фалез. Когда Генрих высадился в устье Тука, они направились к бретонской границе и поселились в Сен-Жамс-де-Бёврон, пока английское наступление не выгнало их в Бретань. Почти год они жили в Ренне, но английские войска совершали набеги и грабежи вдоль границы, поэтому Базены переехали в более безопасный Нант. Лишь более года спустя, в 1419 году, когда Руан пал и вся Нормандия казалась "в некотором роде умиротворенной", Базены наконец вернулись в Кодбек, предпочтя принести клятву верности, чем провести остаток жизни в изгнании[113].
Решающим фактором в решении Базенов вернуться домой стало предложение Генриха о всеобщей амнистии всем нормандским беженцам которые захотят вернуться. Такие предложения поступали регулярно с момента падения Фалеза в феврале 1418 года и были подкреплены угрозой, что те, кто не вернется, будут считаться "мятежниками и разбойниками", а их земли и движимое имущество будут конфискованы. После сдачи Руана карательные меры стали более явными. 12 марта 1419 года бальи было приказано записать имена всех тех, кто не принес присягу, а также стоимость и площадь их земельных владений и через три месяца они были переданы в руки короля для распределения среди его верных подданных. 29 сентября 1419 года была выпущена заключительная прокламация, призывающая всех сбежавших вернуться "к повиновению королю" к 1 ноября и предлагающая защиту тем, кто решил это сделать[114].
Таким образом, большинство землевладельцев были убеждены принять английское завоевание. Например, в бальяже Карантан три четверти фьефов остались в руках прежних хозяев, что свидетельствует о том, что их владельцы принесли присягу. Однако, что важно, все они были мелкими землевладельцами, и это вызывало серьезную озабоченность, о чем Генрих сообщил
