Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I - Джон Гай
Елизавета, напротив, создала или восстановила всего 18 пэрств. Ее политика состояла в том, чтобы сохранять пэрство как касту избранных для представителей древних родов. Фрэнсис Нонтон написал, что «сочетание древности рода с преданностью – смесь, которая всегда отвечала натуре королевы». За ее правление было пожаловано только 10 «новых» титулов, и большинство удостоенных уже имели родственные связи с пэрами, благородное происхождение или родство с королевой. Исключением были лорд Берли и лорд Комптон. Кроме того, было восстановлено пять прежних титулов; Реджинальду Грею позволили вернуть титул графа Кентского (от которого его дед отказался из-за бедности); еще два титула было унаследовано по женской линии. В январе 1589 года Елизавета обдумывала некоторое увеличение количества пэров. Берли писал: «Ее величество, нуждаясь в пэрах для парламента, намерена дать несколько титулов графа и барона». Однако тогда ничего не было сделано, и пожалование титулов королевой даже не компенсировало потери вследствие объявления вне закона и прекращения мужской линии рода: в течение ее правления количество пэров немного сократилось.
В рыцарское достоинство обычно возводили примерно дюжину ведущих семейств джентри каждого графства, но в разное время количество имеющих этот титул значительно различалось. В 1490 году было примерно 375 рыцарей, к 1558-му их количество увеличилось до 600, упало до 300 к 1583-му и восстановилось до 550 в 1603 году. Хотя рыцарство изначально подразумевало исполнение воинской повинности, в XVI веке этот аспект потерял свое значение. Харрисон отмечал, что корона «навязывала посвящение в рыцари» лицам, владевшим фригольдом с доходом £40 в год, а сэр Томас Смит заметил, что в рыцарское достоинство «часто возводили при единственном условии – если ежегодный доход с земли позволял содержать свой участок». Однако Елизавета скупилась на посвящения в английские рыцари, несмотря на стремление войти в дворянство многих землевладельческих семейств. В военные годы ее правления титулов раздавалось как будто бы заметно больше, но немало из рыцарей тех времен было возведено в дворянское звание в Ирландии или на полях сражений заместителями командующего. Многие были добровольцами или «искателями приключений», потом они болтались по Лондону с важным видом, как рыцари, тогда как их отцы в сельской местности по-прежнему оставались эсквайрами. Говорили, что Елизавета чуть ли не больше гневалась на графа Эссекса за то, что во время своей бесславной ирландской экспедиции 1599 года он посвятил в рыцари 81 человека, чем за то, что не смог разбить Тирона.
В 1524 году среднее землевладение рыцаря составляло около 6000 акров, и к восшествию на престол Елизаветы сословие в целом владело, вероятно, 8 % возделываемой земли. Точные расчеты сделать невозможно, но если сложить земельные владения английских пэров и рыцарей, то приблизительно получится три-четыре миллиона акров, или 15–20 % от 20 миллионов акров всей пахотной земли в стране. Обе группы вместе образовывали в значительной степени однородную элиту с общими взглядами, вытекающими из их основных интересов как землевладельцев.
Эсквайров и «простых» джентри было значительно больше, к тому же джентри стали единственной основной статусной группой, войти в которую можно без участия со стороны короны или аристократии. Эсквайрами были старшие сыновья рыцарей и их последующие старшие сыновья; младшие сыновья баронов или их наследники; мужчины, произведенные в эсквайры короной; мировые судьи и другие судебные должностные лица, избранные в своих графствах; а также джентри, так или иначе подходящие по достатку и положению. Джентльменов, напротив, определить сложнее. Хотя геральдическая палата прилагала усилия, чтобы уберечь использование гербов от полного обесценивания, признание друзей и соседей обычно значило не меньше, чем представления, основанные на обычаях войны, и теории по поводу права пользоваться гербами. Харрисон объяснял:
Любой, кто изучил законы нашего королевства; кто пребывал в университете, посвящая себя работе над книгой или изучению медицины и естественных наук; кто, кроме службы в штабе командира на войне или советником дома, не знал другой физической работы, поскольку ему позволяет состояние, может и будет иметь положение, девиз и приниматься как джентльмен. Он за деньги получит герб, который ему присвоят герольды (они в геральдической палате привычно создают родословные и послужные списки, а также многие другие забавные вещи), и поэтому будет называться господином, как люди называют эсквайров и джентльменов, и навсегда считаться джентльменом. Это совсем не запрещается, потому что принцы ничего не теряют, джентльмену также надлежит платить налоги и общественные сборы, как йомену и земледельцу, что он будет делать охотнее, чтобы сохранить репутацию <…> никто от этого не пострадает, кроме самого человека, который, возможно, возьмет себе ношу не по плечу[66].
В 1540 году насчитывалось примерно 5000 семей джентри, а в 1640-м, судя по всему, 15 000. На первый взгляд количество членов этого сословия увеличилось в три раза, тогда как общая численность населения за это время только удвоилась. Однако успешность или несостоятельность этих землевладельцев зависели от их способности приспосабливаться к капиталистическому способу ведения хозяйства; кроме того, успех вернее ждал в первую очередь крупных йоменов, особенно йоменов-фригольдеров, которые были защищены от роста арендной платы. Цифры получить сложно, но в 1600 году Томас Уилсон оценил количество фригольдеров в Англии и Уэльсе «примерно в 80 000», как он «увидел в книгах шерифов»[67]. Его цифра на самом деле слишком велика, поскольку предполагается, что в нее не входят джентри. Впрочем, даже если сократить количество фригольдеров, не принадлежащих к джентри, до 60 000, что было бы разумной оценкой числа крупных йоменов, которые были фригольдерами со средним землевладением 70–80 акров, то становится совершенно
