Колдовство на Руси. Политическая история от Крещения до «Антихриста» - Денис Г. Хрусталев
Люди разделились на две неравные части: «князь Глеб и дружина его стали около епископа, а люди все пошли к волхву». Начался мятеж. В какой-то момент Глеб, спрятав под плащ топор, «подошел к волхву и спросил: “Знаешь ли, что завтра случится и что сегодня до вечера?” Тот ответил: “Знаю все”. Глеб продолжил: “А знаешь ли, что будет с тобою сегодня?” Тот ответил: “Чудеса великие сотворю”».
Тогда Глеб выхватил топор и зарубил кудесника. Люди тотчас разошлись. История напоминает события на Белоозере, рассказанные Яном Вышатичем. Уличенный в ложном пророчестве оракул оказывается умерщвлен. «Так погиб он телом, а душою предался дьяволу», – резюмирует летописец. Бесы сыграли с ним злую шутку. Хотел он тщиться властью в этом мире, но оказался предан и наказан силой господней на вечное рабство в аду дьявольском. А власть только у правителя православного.
В первобытных обществах нередко встречались представления, когда ответственность за природные ненастья несет вождь. Он мог быть свергнут, наказан или даже убит. В свое время И. Я. Фроянов даже предлагал в таком ключе интерпретировать народные волнения в древнерусских городах. Подобная ответственность возлагалась общинниками не только на светских, но и на духовных лидеров. У язычников это были одни и те же, а вот у христиан сложнее. Тем не менее миссионеры могли пострадать именно в связи с этим. Если они чем-то выделялись, то это могли счесть колдовством их бога. В Торейде в Ливонии в конце XII в. так случилось с монахом Теодорихом, который прибыл туда проповедовать. Хронист Генрих Латвийский сообщает об этом:
«Ливы из Торейды решили принести его [Теодориха] в жертву своим богам, потому что жатва у него была обильнее, а на их полях погибла затопленная дождями. Собрался народ, решили узнать гаданием волю богов о жертвоприношении. Кладут копье, конь ступает [через него] и волею божьей ставит раньше ногу, почитаемую ногой жизни; брат устами читает молитвы, руками благословляет. Кудесник говорит, что на спине коня сидит христианский бог и направляет ногу коня, а потому нужно обтереть спину коня, чтобы сбросить бога. Когда это было сделано, а конь опять, как и в первый раз, ступил раньше ногою жизни, брату Теодориху жизнь сохранили»[63].
Дожди побили урожай, а на участке миссионера он сохранился. Простодушные признали это христианским чародейством. Потом они гадали, но языческое гадание указало, что убивать монаха нельзя. Шаман даже видел ангела на крупе коня. Понятно, что провидением руководил Господь благодаря благочестивой молитве. Но это важный пример того, как можно не распознать божественный промысел за такой забавой, как жребий.
Владимир Мономах в своем «Поучении детям» вполне серьезно рекомендовал использовать гадание на Псалтыри, когда ответ обнаруживается в первой попавшейся строчке на случайно открытой странице. Но это, конечно, не всегда так и злоупотреблять не следует. Теодориху повезло по молитве, князю Владимиру – по богоизбранности, а каждый ли таков? Не стоит рисковать: на лошадь может и бес вскочить.
Темы, осуждающие всякие формы волшебства, регулярно возникали в княжеских изборниках, антологиях святоотеческих и нравоучительных текстов, например, в сохранившихся изборниках 1073-го и 1076 гг. В первом осуждается «волхвание волшьбы» и чародейство с имитацией чудес. Во втором представлен перевод архаичного текста вопросов-ответов Афанасия Александрийского и Анастасия Синаита, где в том числе речь идет о возможности «чародея» изгонять из человека бесов. Ответ дан в согласии с Евангелием: не может сатана сатану изгонять. Там же вопрос о молитве, которой «более всего боятся бесы и дьявол»[64].
Возвращаясь к подвигу князя Глеба, убившего волхва в 1071 г., следует упомянуть, что вскоре он погиб – в 1078 году был убит где-то в Заволочье, в глубоком языческом захолустье. Исследователи нередко находят взаимосвязь между известиями о его деятельности и полагают, что смерть князя связана с излишним миссионерским рвением. Хотя, конечно, в условиях постоянных бесовских атак это не удивительно. Борьба шла повсеместно, жертвы случались часто.
Известно, что в 1092 г. в Полоцке, где правил князь-чародей Всеслав, случилось нашествие бесов. Только чудом горожане выжили:
«Предивное чудо явилось в Полоцке в наваждении: ночью стоял топот, что-то стонало на улице, рыскали бесы, как люди. Если кто выходил из дома, чтобы посмотреть, тотчас невидимо уязвляем бывал бесами и оттого умирал, и никто не осмеливался выходить из дома. Затем начали и днем являться на конях, а не было их видно самих, но видны были коней их копыта; и уязвляли так они людей в Полоцке и в его области. Потому люди и говорили, что это мертвецы бьют полочан».
В тот год много ненастий обрушилось на русскую землю: голод, война, эпидемии, «засуха была, так что пересохла земля, и многие леса возгорались сами и болота; и много знамений было по земле; и рать великая была от половцев и отовсюду». «В те же времена многие люди умирали от различных недугов, так что говорили продающие гробы, что “продали мы гробов от Филиппова дня до мясопуста семь тысяч”»[65]. Это был 6600 год от сотворения мира, 1092-й от Рождества Христова, хотя кто ж знает, сколько нам отмерено – срок только Господу ведом. В тот раз справились молитвами Святых отца и праведников, но впереди были новые испытания.
* * *
Арабский путешественник из Андалусии Абу Хамид ал-Гарнати, посетивший Киев в 1150–1153 гг., писал про русских:
«Мне рассказывали о них, что у них каждые десять лет становится много колдовства, а вредят им их женщины из старух колдуний. Тогда они хватают всех старух в своей стране, связывают им руки и ноги и бросают в реку: ту старуху, которая тонет, оставляют и знают, что она не колдунья, а которая остается поверх воды – сжигают на огне»[66].
Это, конечно, слух, но христианство полностью утвердилось на Руси лишь к началу XIII века. Только в эти годы появляются свидетельства о проповеднической активности русских, осознающих себя совсем не прозелитами. В 1210 году князь Мстислав Новгородский, захватив эстонский Оденпе (ныне Отепя), грозится крестить местных жителей. А в 1227-м князь Ярослав Всеволодович отправляет суздальских попов крестить Карелию. В том же 1227 году в Новгороде сжигают 4 волхвов, обвиненных в колдовских наговорах («потворах»). Известие о такой форме казни уникально для русских источников, хотя иноземцы, судя по всему, слышали о чем-то подобном ранее. Костер явно свидетельствует о поисках сакрального очищения, то есть предполагает духовную вину. Впрочем, летописец там же пометил неуверенность в справедливости обвинений – «а то бог весть». Православный монах чувствовал необычность происходящего.
Отношение к язычеству уже изменилось – оно стало чуждым. Тем не менее жители таких соседних с Русью областей, как Ижорская земля, в 1240 году еще полностью оставались
