Труды по античной истории - Георгий Петрович Чистяков
Перечисленные аргументы дают возможность предположить, что выражение τὰ σαφέστατα Πελοποννησίων относится к сочинениям Ферекида. Фукидид, безусловно, не мог не относиться с почтением к тем необъятным познаниям, которыми тот обладал, однако использовать их он мог только в ограниченном числе случаев, ибо Ферекида интересовал только древнейший период: гибель Эврисфея описывается почти в конце его труда[189]. Вместе с тем десятая книга сочинения Ферекида содержит материал, интересный для Фукидида и использованный им, а кроме всего прочего отсутствующий у остальных логографов: это сообщение об афинской колонизации (fr. III, 112).
Ферекид говорит: «Милет и Миунт, да и земли около Микале и Эфеса сначала занимали кары, дальше прибрежные области до Фокеи, Хиоса и Самоса, в котором властвовал Анкей – лелеги. И те и другие были изгнаны ионянами и ушли в другие части Карии. Переселение ионийцев, оно было позже, чем эолийское, возглавил Андрокл, родной сын царя Афин Кодра, он и положил начало Эфесу» (FHG. III из Strabo. XIV, p. 632c). Этот рассказ, как мы можем предполагать на основании сопоставления фрагмента Гелланика (приложение, фр. 11) с текстом Паросской хроники (А25), значительно полнее и интересней, чем сообщение о колонизации у Гелланика. Его насыщенность этнографическими подробностями, конечно, могла привлечь Фукидида (I, 12, 4), который говорит, что «эллины начали высылать колонии (здесь, как и у Ферекида ἀποικίας ἐξέπεμψε, καὶ Ἴωνας μὲν Ἀθηναῖοι καὶ νησιωτῶν τοὺς πολλοὺς ὤικισαν, то есть афиняне заселили Ионию и многие из островов»; дальше он рассказывает о Пелопоннесской колонизации. Все это, как и у Ферекида, случилось ὕστερον по сравнению с Троянской войной и эолийской колонизацией, которая, по Фукидиду, происходила еще во времена дорийского переселения (IV, 42, 2), что тоже могло быть сообщено Ферекидом в силу его интереса к ранней Эолии. Ферекиду, по сообщению Суды, принадлежит ἡ Ἀττικὴ ἀρχαιολογία, вместе с тем у Платона в «Гиппии большом» имеется характеристика «археологии» как жанра, весьма точно определяющего как сочинение Ферекида, так и соответствующую часть труда Фукидида: Περὶ τῶν γενων… τῶν τε ἠρώων καὶ τῶν ἀνθρώπων, καὶ τῶν κατοικίσεων, ὡς τò ἀρχαῖον ἐκτίσθησαν αἱ πόλεις, καὶ συλλήβδην πάσης τῆς ἀρχαιολογίας (Plato. Hipp. Maj.
285d, о родах героев и людей, о переселениях, о том, как в древности основывались города и, словом, обо всей «археологии»). Здесь перечисляются три основных компонента труда Ферекида, которые, в сущности, составляют и содержание «Археологии» у Фукидида[190], что может свидетельствовать о прямой зависимости между двумя этими авторами.
§ 5. Гелланик. Мифологические тексты
Фукидид писал историю прежде всего афинскую. Вместе с тем, как правильно подчеркивает А.У.Гомм[191], сбор материалов о древнейшей истории не входил в его цели. Более того, Фукидид, долгое время находившийся в изгнании, не был в состоянии самостоятельно осуществить его, а поэтому он пользовался теми источниками, которые могли быть под рукой. К таким источникам относился не только Ферекид, но и Гелланик, который является единственным писателем, названным Фукиидом по имени в своем труде (I, 97, 2). Фукидид называет его труд ἡ Ἀττικὴ ξυγγραφή и имеет в виду, безусловно, так называемую Аттиду, то есть первое произведение из большой группы сочинений, так называемых аттидографов (Клитодема, Андротиона, Филохора, Фанодема и др.)[192]. Само слово ξυγγραφή, которым Фукидид называет произведение Гелланика, говорит о том, что он смотрит на него как на равного. Он тщательно избегает слова ἱστορίη, которое ему представляется, вероятно, ненаучным и напоминает в первую очередь о фольклорной новелле, вместе с тем собственный труд он считает ξυγγραφή (I, I и др. см. материал, собранный у Эссена)[193].
О зависимости Фукидида от Гелланика в рассказе об автохтонности аркадцев и афинян мы уже говорили. В этой же степени Фукидид зависит от Гелланика в рассказе о Девкалионе. Известный скептицизм, наличествующий у Фукидида в рассказе о Троянской войне, легко разделяется на два различных уровня и таким образом питается из двух источников: в первую очередь, это скептицизм, исходящий от самого Фукидида. В конце своего повествования он замечает, что Троянский поход был вовсе не так значителен, как это сообщается (I, 12, 1: τοῦ νῦν περὶ αὐτῶν διὰ τοὺς ποιητὰς λόγου κατεσχηκότος). Однако в первой части рассказа он констатирует тот факт, что по отношению к тому, что ὁ λόγος κατέχει, не может появиться недоверие: ἀπιστοίη μὴ γενέσθαι (I, 10, 1). Руководствуясь именно этим соображением, он создает весь рассказ, пронизанный духом умеренного скептицизма по отношению к эпической традиции и Гомеру (I, 10, 4 и др.). Общее заключение Фукидида несколько противоречит всему рассказу. Таким образом, Фукидид во время работы над этим рассказом, вероятно, руководствовался источником, с которым в результате оказался не вполне согласен, причем этим источником скорее всего был Гелланик, посвятивший достаточно много места Троянской войне и несколько иронизировавший над этим эпосом (сравн. приложение 20. 1). Вместе с тем очерк о Троянской войне у Фукидида в целом походит скорее не на историческое сочинение, а на софистическое упражнение, суть которого заключается в демонстрации градации разных степеней недоверия[194]. Это упражнение пронизано целым рядом парадоксов: если бы Афины и Спарта стояли в развалинах, то изучающие их люди пришли бы к неправильным и, что главное, в отношении каждого города противоположным выводам; следовательно, нельзя верить материальным свидетельствам прошлого и т. д. (I, 10, 2). Однако это софистическое недоверие к развалинам в качестве антитезы предлагает следовать письменной традиции, то есть Гелланику. На письменной традиции построена основная часть экскурса, но в завершение и она вызывает недоверие автора. Таким образом, в настоящем очерке содержится своеобразное соединение софистического скепсиса с элементами скепсиса исторического, присущего Гелланику и в какой-то степени Гекатею (FHG. 356).
Аналогичные методы в использовании материала источника можно усмотреть в рассказе о Миносе (I, 4 и I, 8, 2). В какой-то мере он соответствует рассказу Геродота (III, 122), но последний сообщает, что и до Миноса были те, кто властвовал над морем (τις ἄλλος πρότερος τούτου ἦρξε τῆς θαλάσσης), в то время как Фукидид утверждает, что Минос был παλαίτατος из тех, кто τῆς θαλάσσης ἐκράτησε (I, 4). Фукидид знает ряд подробностей, неизвестных Геродоту, разным традициям они следуют во многих отношениях. Платон подчеркивает аттический характер этого мифа (Plato. Minos. 918e), именно таков он у Гелланика[195] (приложение, фр. 14),
