Сергей Павленко - Восстание мазепинцев
Есть подобные подтверждения полковника Игната Галагана. В 1745 году с ним виделся Александр Ригельман, автор «Летописного повествования о Малой России и ее народе и козаках вообще». Историк записал его воспоминание о событиях 1708 г. И. Галаган рассказал о причинах перехода Мазепы на сторону шведов, дескать, «он предался уже королю с тем, чтоб отбыть нам от России и быть под мазепиным управлением, от всех монархов вольным…»[160]
Отголосок упомянутого договора встречаем в русских источниках, опубликованных Д. Бутурлиным в 1821 году: «Гетман Мазепа обязуется принять его величество короля шведского в Сиверскую область, в которой он является главным начальником, и передать ему Стародуб, Новгород-Северский, Мглин, Брянск и другие все крепости Сиверские»[161].
Г. Млиновецкий считает, что в 1708 году «старшина была безусловно не посвящена в то, как стояло дело», а поэтому упомянутое «соглашение стало позднее известным»[162] Орлику. На самом деле это не так.
Еще во время Бендерской комиссии в 1709 году приближенные гетмана в письме к Карлу XII писали: «Знаем хорошо, что принять опеку св. королевского маєстату принудило ясновельм. гетмана Мазепу стремление, чтобы руський народ снял московское ярмо и был свободный»[163]. Именно независимость Украины как главное условие — такая основа военного союза мазепинцев и шведов.
Об этом идет речь и в манифесте Карла XII к украинскому народу от 16 декабря: «Мы прото разсуждаючи: едно нещастливой стан народу малороссійскаго, якого крови царь до безбожной войны сей употреблял, другое прошеніе вышереченаго гетмана будучи ублаганы, постановилисмо не токмо все насильство од иных воздержати, который спокойне против нас и войск наших будут поступовати леч гетмана, Войско Запорожское и народ малороссійскій в оборону нашу приняти, яко теж публичным сим Универсалом же принялисмо оглашаем, з тым намереніем яко его и их от неправого и непріязного московского панованія, при помощи Божой, боронити хочем и поты охраняти и защищати обещаем, пока утесненный народ, низгвершій, отвергшій ярмо московское до давных своих не пріидет вольностей»[164].
В присяге гетмана, цитированной на Бендерской комиссии, говорится о том, что он имел за свой «долг из своей сыновьей любви к этой отчизни, матке нашей, и из повинности своего гетманского правительства против врагов москалей за добро отчизны в обороне законов и свобод восстать, всеми способами и средствами борониться и с объединенными силами св. королевского маєстату Швеции и Запорожского Войска, не щадя своего имения, здоровья, жизни и последней капли крови, воевать с москалями так долго, пока не освободится наша малороссийская отчизна и Запорожское Войско от деспотического московского ярма и наши законы и свободы с увеличением не возвратятся к давнем состоянию»[165].
Вместе с тем старшины расспрашивали в Бендерах Карла XII не об условиях договора. В обращении к шведскому королю они писали, что «до ныне неизвестные нам скрытые мысли и тайные намерения того самого нашего гетмана: на каких основах начал он здвигати это большое здание, в котором устройстве хотел поставить нашу родину, освободив ее от московской неволи и тиранства, и какими законами задумывал скрепить ненарушеность запорожского войска? Поэтому Запорожское Войско обращается с просьбой к св. королевского маєстату проявить ему намерения упомянутого нашего гетмана относительно него, если он проявил их св. королевскому маестатове и относительно них уверил его королевский маестат».[166]
РИС. 16. Первый крест, установленный в 1991 г. на символическом кургане в память о погибших в 1708 г. батуринцах.
Как видим, здесь речь идет прежде всего лишь о возможных планах Мазепы относительно устройства независимой, освобожденной Украины. Во время неудачной войны разговоров об этом, очевидно, в его ближайшем окружении еще не было. Тогда решалось главное: получение свободы. К сожалению, Мазепа не дожил к тому дню, когда его единомышленники составили первую Конституцию Украины, документ, согласно которому должен был жить украинский народ в независимой стране.
Итак, приведенные выше источники, факты дают основание сделать вывод о том, что мазепинцы во главе со своим вождем стремились с помощью шведов получить волю Гетманщине. Протекторат Швеции имел лишь оборонительное значение в период военных действий с Россией. Украинское руководство в 1708–1709 гг. из разных вариантов путей преодоления московской зависимости выбрало тот, который не изменял властителя автономии, а давал возможность развития, создания собственного государства.
Изменял ли И. Мазепа Карлу XII?
Поступки гетмана И. Мазепы до сих пор являются предметом серьезного анализа, изучения. В них — разгадка масштабов его личности, помыслов, культуры политического деятеля эпохи конца XVII — начала XVIII столетий.
В последнее время ряд историков обратил внимание на источники, будто бы противоречащие представлениям, которые сложились после распада СССР в Украине об И. Мазепе как патриоте, высоконравственном и высокообразованном человеке.
Речь идет об эпизоде конца 1708 г., когда, согласно опубликованным историческим документам, гетман направил к царю Петру I миргородского полковника Данила Апостола с тайным предложением выдать шведского короля, лишь бы в результате этого получить амнистию.
«Даже последний его покровитель и союзник Карл XII был, в сущности, им (Мазепой. — Авт.) преданный, — отмечает И. Андреев в статье „Мазепа“, опубликованной в русском журнале „Знание — сила“ (2001, № 4), — для того, чтобы помириться с Петром, гетман предлагал захватить короля и привезти его царю»[167]. В. Горак в статье «Тайный план украинского гетмана» («Політика і культура», 2004, № 9) объясняет упомянутое тем, что предводитель Украины «пришел в себя»[168], так как его, дескать, не поддержали казаки, Батурин был уничтожен, а затем таким образом он спасал свою жизнь.
Известная русская исследовательница истории Украины Т. Яковлева в статье «Мазепа-гетман: в поисках исторической объективности» («Новая и новейшая история», 2003, № 4) тоже посвящает этому эпизоду немало места. По ее мнению, «Мазепе или не удалось осуществить свой план, или он испугался неминуемой расправы со стороны Петра»[169]. Не сомневаются в предательской позиции вождя Украины историки Н. Герасименко[170], В. Артамонов[171].
В исторических студиях Д. Бантыш-Каменского, Н. Костомарова, С. Соловьева фигурируют два документа, которые они определили как достоверные. Прежде всего это письмо канцлера Г. Головкина гетману И. Мазепе от 22 декабря 1708 года:
«Ясновельможный Господин! Доношение Ваше чрез господина полковника миргородского его царскому величеству донесено, которой видя ваше доброе намерение и обращение, принял то милостиво и повелел мне к Вам писать с крепчайшим обнадеживанием, что ежели Вы в том пребывати и начатое намерение свое ко исполнению привесть потрудитесь: то не токмо что Вашу Милость в прежний уряд и свою милость принять, но оную к Вам и умножить изволит, и на те кондиции, чрез помянутого господина полковника предложенные, соизволил и гарантеров, желанных от Вас, для содержания той амнистии принимает, хотя (только надлежить вашей милости постараться: дабы о известной главнейшей Особе, по предложению своему, безопаснейшим образом постараться, буде-же и самой той Особе и невозможно, то хотя б о прочих знатнейших то учинити по предложению, а удобно то учинится может, понеже наши войска вблизости оттуда в местечке Веприк обретаются в готовности, куда и убежище безопасное может от них восприято быть с теми особами). Ответу ж Вашей милости на то предложение, с господином полковником миргородским посланное, по се число не было того ради, понеже сумневались, истинно ль то, но понеже царское величество из присылки сюда от Вас полковника компанейского Галагана с полком и из изустнаго его доношения, от Вашей Милости ему приказанного, истинну того дела признал; того ради повелел мне с крепким обнадеживанием милости своей к Вам писать; впрочем ссылаюся на письмо господина полковника миргородского, не смея более и перу поверить, и не ведая: имеет ли еще Ваша милость при себе с нами учиненную циферь, которую на удачу в сем письме написал»[172].
Вместе с этим посланием И. Мазепе адресовано и письмо миргородского полковника Д. Апостола, который будто подтверждает первое: «…И хотя мне сначала и веры не няли и за караулом держали и описывались к двору царского величества, но оттуду получа указа, отпустили меня за караулом к его царскому величеству, где принят я над сподеванне милостиво, и изволил царское величество того предложения, от вашей милости, добродея, приказанного, выслушать у меня сам зело секретно, и хотя то изволил принять зело желательно и весело, однакож о том сумневался, правду ль я то от вашего сиятельства поведаю, понеже мне от вас на писме подлинно ничего не выражено»[173].
