Сергей Карпущенко - Скрипка синьора Орланди
- Да оставь ты себе эту мелочевку! - презрительно сказал "широкая рожа". - Станем мы мараться ради каких-то пяти десятков тонн деревянных. Нам ту скрипку снова заиметь нужно. На Серегиной харе мы вдоволь поплясали за то, что он такой товар по дешевке сдал, а потом ещё и вас, сосунков, испугался. Мы-то сразу смекнули, что блефовали вы, вот и хотим теперь тем скрипаком снова завладеть. Поможешь - в долю возьмем, потому как выходы у нас на забугорные аукционы имеются, а через кордон инструмент перевезут в дипломатическом вагоне. Так что отвечай поскорее, не тяни кота за одно место: или делаешь с нами дело, или превращаем тебе башку в хитрую фигуру. Время пошло, - быстро сказал "широкая морда", точь-в-точь, как Кошмарик, предлагавший Сереге ультиматум.
- А где я вам возьму ту скрипку? - играя до смерти напуганного, чуть ли не прокричал Володя.
- Что, согласен? - прорычал главарь, становясь все более страшным и широкомордым.
- Согласен, конечно, но только если я смогу... - пролепетал Володя, проклиная все скрипки и всех скрипачей на свете. На душе было так муторно и тоскливо, что хотелось громко завыть.
- А раз согласен, так надевай скорей штаны, рубашку и едем с нами. И не вздумай, парень, на улице орать как резаный и звать ментов и граждан. Не поможет тебе уже никто, если нам не поможешь.
Спускаясь вниз по лестнице в окружении мордоворотов, Володя ни с того ни с сего с сердечными муками подумал: "За все, Вова, нужно платить. Ты сидел счастливый и ел охотничьи колбаски, считал себя крутым богатым мужиком, а куплены они были на воровские деньги. Так что, приятного тебе аппетита Вова. Когда ты в следующий раз поешь?"
Рядом с парадным стояла "Нива" с зачерненными стеклами. В её салон и предложили залезть его новые товарищи, даже вежливо так подсобили забраться. Дверь с мягким чавканьем закрылась, и бандитский экипаж покатил по родному Володиному двору. Машина проезжала мимо знакомых Володе пенсионеров, мимо Иринки, приехавшей из деревни, наверное, только вчера, и жуткое чувство расставания навсегда с этими людьми, с отцом и мамой заставило глаза Володи наполниться слезами, которые щекочущими дорожками пролегли по щекам, по подбородку, потекли по шее прямо за ворот. Володя понял, что плачет по-девчоночьи, и эти слезы разозлили его. Злость же мигом осушила глаза и щеки, и он поклялся себе: "Подождите, зайчики мои, устрою я вам скрипичный концерт!" Как он устроит его и что подразумевалось под словами "скрипичный концерт", Володя пока не знал. Ему просто очень хотелось отомстить этим негодяям за нанесенную обиду.
Машина остановилась на Садовой, метрах в трехстах от Сенной площади.
- Вылезаем! - весело сказал широколицый, и Володя оказался на тротуаре.
Его заставили пройти во двор, а потом подтолкнули к подъезду дворового фасада дома. По грязной лестнице со стертыми краями каменных ступеней они стали подниматься наверх. На пятом этаже широколицый припал ухом к замочной скважине железной солидной двери, прислушался, и тут его приятель тихо заметил:
- Да не тусуйся ты, Мазай. Нет его сейчас. Говорят, уехал на два дня.
- Это я на всякий случай, - так же тихо сказал широкомордый с литературным прозвищем Мазай. - Вдруг уборщица какая-нибудь пришла, экономка. Он ведь один живет-то...
Стали подниматься выше. Дальше уже был чердак, дверь которого была забрана решеткой, на которой висел замок. Решетка, похоже, для Мазая преградой не являлась. Ключ, вставленный в замок, тотчас без усилий провернулся. С такой же легкостью открылась и дверь чердака.
- Заходим, - пригласил Мазай Володю, через несколько мгновений попавшего в темноту, где пахло сыростью и голубиным пометом. Было слышно, как птицы шебуршат, воркуя, где-то совсем недалеко. Володя слышал, как за ними осторожно закрылась решетка, а потом и дверь. Только квадрат открытого чердачного окна впускал в этот склеп немного света, позволяя видеть стропила да мусор, разбросанный на покрытом гравием полу.
- Так, пришли! - радостно воскликнул широкомордый, хлопнув в ладоши. Значит, так, Вова. Можешь считать, что ты стал ещё на полста тонн богаче. Только поработать, конечно, тебе придется.
- Что я должен делать? - спросил Володя, прекрасно зная, чего от него потребуют.
- Что? - осклабился Мазай. - А вот что! Ласточкой на время заделаешься и ещё мышью или кротом, пролезающим в нору. На веревке спустим в квартиру того чудака, который вот там, под этим полом живет. - Он постучал ногой.
- Что - воровать?! - воскликнул Володя, прикидываясь только что "въехавшим" в замысел воров. - Я не могу! Это преступление! Меня за это в колонию отправят! Не хочу!
- Он не хочет! - притворно удивился Мазай. - Не хочет! А за украденный товар бабки получать и покупать на них сыр швейцарский хочешь?! Нет, Вова, не брыкайся уж! Слазаешь к тому самому хозяину, который в комиссионке скрипку купил, его сейчас дома нет. Любитель он скрипок и всяких там контрабасов, а поэтому ты, Вова, нужную нам скрипку найдешь - ты же видел её и запомнил! Потом отключишь сигнализацию, которая у выхода прицеплена, кнопку нажмешь, а мы войдем, и скрипку у тебя заберем, и ещё бабок отвалим. И поедешь ты, Вова, на самой быстрой тачке к себе домой. По дороге можешь купить ещё колбасок и сыра, да пирожные не забудь. Всего-то делов на полчаса. Нет, двадцать минут.
- Что же, разве ваш Серега не мог ту скрипку среди других инструментов узнать? - спросил Володя, все ещё делая вид, что противится воле воров.
- Серега-то? - стал ещё шире лицом от улыбки Мазай. - А он за свои проказы, за глупость и динамо больше ничего узнать не сможет. Да и гибкость нам твоя нужна, Вова. Кто же, кроме тебя, в форточку пролезет?
Володя понял, что окончательно погиб. Если бы ему как-нибудь и удалось вырваться из рук грабителей и не залететь в милицию, то клеймо вора на нем останется до гробовой доски, Но что он мог сейчас поделать? Ерепениться, уговаривать или возражать не имело никакого смысла.
- Ладно, - сказал он, - полезу. Только не увидят ли меня с улицы? Могут вызвать милицию...
- Знаем, что могут. Но дом, который стоит напротив, далеко, а два флигеля, что к этому дому прилеплены, трехэтажные. Значит, тебя будет трудно заметить. В твоих интересах, Вова, работать быстро.
- Ладно, - деловым тоном ответил Володя, - а если форточка закрыта, что делать?
- Тогда её надо открыть. Открывашку эту возьмешь...
Мазай достал из сумки странный предмет: в середине - черная резиновая присоска, в неё вставлена палочка, от палочки отходит кривая ножка. Мазай поднял с пола кусок стекла, будто оно нарочно лежало здесь для его надобностей. Черная присоска легла на стекло и прилипла. Мазай, пользуясь кривой ножкой как циркулем, обвел по стеклу круг. Ножка двигалась с легким шуршанием. Потом двумя большими пальцами широкомордый надавил на стекло в середине круга, и оно с негромким лопающимся звуком вывалилось, и на руке Мазая остался лежать ровно вырезанный стеклянный круг.
- Сделаешь то же самое на стекле форточки. Открывашку прилепишь поближе к шпингалету. Алмазом сделаешь кружок, а потом надавишь. В дырку просунешь руку - не порежься. Шпингалет откроешь, а потом лезь в форточку, головой вперед лезь. Скрипку разыщешь, сигнализацию кнопкой отключишь и дверь открывай. Мы тебя встретим. Скрипку в эту сумку положишь. В ней же должна быть открывашка для форточки. Ну, все понял?
Володя кивнул. Разыскал на полу ещё один кусок стекла. Повторил операцию - все получалось великолепно. Он почувствовал вдруг нехорошее чувство, будто появился у него профессиональный азарт, интерес: а получится ли у меня? "А что я могу поделать? - будто успокаивал себя Володя. - Тут уж нужно идти до конца, а потом посмотрим!"
- Где сумка? - спросил Володя.
- А вот она, - сунул Мазай ему мешок с длинной матерчатой ручкой. Надень через плечо. Когда в форточку полезешь, смотри, чтоб не мешала. Ну, давай на крышу вылезать.
Тут Володя задал вопрос, который давно уж напрашивался:
- А вы как на этот адрес вышли? Что, в комке вам тот бородатый покупателя назвал?
- Он самый, Вова, он самый, - кивнул Мазай, противно улыбаясь. - Мы умеем языки развязывать. У нас как на Лубянке времен товарища Лаврентия Берия. Ну, полезли. Чирик, веревка наготове? - спросил он у подельника.
- Все нормалек, Мазай, - показал тот, кого назвали Чириком, моток лавсановой веревки.
- Ладно, вылезаем. На крыше Вову и обвяжем.
Володя первым выбрался из чердака на крышу. Было всего часов двенадцать, и солнце ослепительно сияло. Отсюда Володя сразу же увидел здания родного Васильевского острова, увидел Стрелку и Кунсткамеру, в которую так любил ходить с родителями, увидел золотую шапку Исаакия, стаю летящих над крышами голубей. Сами крыши домов казались отсюда такими нарядными, праздничными - так бы и сидел здесь, глядя на муравейник города. И никаких тревог и забот, потому что все они остались где-то внизу, а здесь, почти в небе, мир и покой.
