Африкан Шебалов - Тайна стонущей пещеры

СЛЕДЫ В ПЕЩЕРЕ

Большой трехчасовой привал сделали на опушке дубовой рощицы. - Ну, вот и Заветное видно, - указала Вера Алексеевна вдаль, где возле горы белели домики. Задымил костер, дежурные принялись готовить обед. Разморенные жарой ребята немного остыли в тени деревьев, а потом пошли бродить по роще, с любопытством осматривая нагромождения известняковых камней, которых здесь было особенно много. - Будьте осторожны, не подходите близко к камням, - предупредила Вера Алексеевна. - Тут много щелей и провалов, которых иногда сразу и не заметишь. Их засыпает опавшими сучьями и листьями. Вскоре у костра остались только Шумейкин и Женя Терехова, варившие обед. Капитан Шарый задумчиво прохаживался между деревьями. Вдруг он услышал испуганный вскрик. Бросившись на голос, Шарый увидел запыхавшуюся от бега Олю Пахомову. - Галя провалилась! - со слезами на глазах крикнула она. - Где? - Вон там, под деревом! - и девочка кинулась бегом обратно. - Она рвала алычу, - на ходу объясняла Оля. - Вдруг слышу: "Ой!" - и пропала, только ветка качается. Я - "Ай!" и так и села. Прибежал Витя, а я - к вам. Вон она, алыча, - показала Оля на дерево в окружении больших серых камней. - А где же Витя? Значит, и он провалился! - в отчаянии всплеснула она руками. Но тревога была напрасной. Провал оказался неглубоким. На дне его было много опавших листьев, и Галя не ушиблась. Сбитнев из любопытства тоже спустился вниз, в небольшую пещеру. Там их и нашли. - Мы думали, что первыми попали сюда, а тут следов много, - разочарованно сказала Галя. - Каких следов? - спросил Шарый, еще ничего не разбиравший в полутемной пещере. - А вон кругом, на полу. Николай Арсентьевич вынул из кармана электрический фонарик и осветил маленькую, с низким неровным потолком пещеру. Пол ее был покатый. У стены стояла лужица воды. Возле нее на мягком сыром иле были видны отпечатки чьих-то ног. Шарый подошел ближе и вдруг наклонился к самой земле. Он увидел на оттиске каблука подковку. Один край ее был обломан по самый гвоздик, и отпечаток подковки с этой стороны походил на треугольник. "Кованый каблук! - поразился Шарый. - Так вот, оказывается, куда ты забрался. А мы тебя в городе ищем". Николай Арсентьевич тщательно рассматривал следы, пытаясь определить их давность. Заинтересованный Сбитнев подошел к склонившемуся над следом капитану. Глаза его загорелись любопытством . - Знакомый человек, что ли, был здесь? - спросил он, глядя то на следы; то на Шарого. - Да, кажется, знакомый, - как можно безразличнее ответил тот и, подняв фонарик, снова тщательно осмотрел стены и пол пещеры. Видя, что Сбитнев продолжает следить за ним, Шарый добавил, кивнув на следы: - Он, наверное, как и вы, свалился сюда. Я уж думал: нет ли в пещере новых провалов, но, кажется, нет. Значит, он благополучно выбрался. Ну, и нам тоже выходить пора, - взял он разочарованного Сбитнева за плечо. Николай Арсентьевич помог ребятам вылезти из пещеры и сам поднялся наверх. После сырого прохладного подземелья здесь показалось еще жарче. Ветра не было, и знойная духота висела над землей неподвижно: на разомлевших деревьях обмякли листья. А расплавленное солнце все проливало на горы потоки своих лучей. Раскаленный воздух над горами был окрашен в розовато-палевые горячие тона, и, казалось, это не цикады, а он, нагоняя дремоту, звенел томительно и однообразно. Оттого, что сухой зной переполнял все тело, обед показался ребятам слишком горячим и безвкусным. ...Отряд снова отправился в дорогу лишь тогда, огда солнце, перевалив на запад, стало остывать и дувшиеся деревья облегченно зашевелили листвой.

ЗАВЕТНОЕ

С самого утра Зинка металась по селу, собирая трубы, барабаны, балалайки и отыскивая музыкантов. Уже в полдень все было готово: инструменты сложены в школе, оркестранты только ожидали сигнала. А отряда все не было. Зинка в сотый раз выбежала на улицу и поглядела в горы. - Что они там, спят, что ли? - недовольно передернула она сухими плечиками и нахмурила белесые брови. - Тут их ждут не дождутся, а они прохлаждаются. Наконец она увидела вдалеке цепочку людей и подала сигнал малышам, дежурившим в тени сарая. Те, поднимая голыми пятками пыль, тревожа развалившихся под заборами ленивых от жары собак, с криками понеслись в разные концы села за музыкантами.

Свернув с проселочной дороги на улицу села, пионеры-туристы увидели возле светлого здания школы людей с духовыми и струнными инструментами. "Что это они собрались на самом солнцепеке?" - только успела подумать Вера Алексеевна, как сборный оркестр, немного вразнобой, ударил марш. Оркестром дирижировала Зинка. Старательно дул в кларнет подросток в вылинявшей майке. Ему вторили на двух балалайках мальчик и девочка. Позади, надувая щеки, пыхтел в огромный бас паренек с веснушчатым вздернутым носом. Размеренно, с достоинством бил в барабан дед Пахом, маленький сухой старичок с белой, клинышком бородкой. Возле него, наморщив лоб, девочка колотила медными тарелками. Громче и веселее всех выводила мелодию марша труба Рязанова. Она словно смеялась. Смеялись и прищуренные глаза бухгалтера, устремленные куда-то в горы. На Рязанова, вытянув тонкую шею, завороженно смотрел Митька-трубач. Он машинально раздувал щеки и пальцами перебирал на животе невидимые клавиши. Вдруг Митька охнул и перегнулся пополам, схватившись за живот руками. Проклятый чирей! Проезжавший на телеге по улице пожилой колхозник остановил лошадь и удивленно сдвинул на затылок фуражку. Две женщины-соседки у водоразборной колонки перестали судачить и заулыбались. - Ну и Чижик! Огонь-девка! Старика Пахома и бухгалтера Рязанова в оркестр запрягла, - покачала головой одна из них. Из школьного двора, где уже стоял в тени турбайовский автобус, вышел шофер дядя Гриша. Со всех сторон к оркестру сбегалась деревенская детвора. Даже нелюдимый, всегда мрачный счетовод Аполлон Никитич и тот высунулся в открытое окно правления. Посмотрел через свое старомодное пенсне и опять склонился над столом. Путешественники переглядывались с недоумением. - Так это же нас встречают! Это Зинка, сестра моя двоюродная! - громко сказал Сбитнев. И уставшие от двухдневного похода, разморенные жарой, пионеры заулыбались, расправили плечи, подтянулись, выравнивая шаг. Даже Тузик, трусивший все время сзади, вдруг вырвался в голову отряда, где шли рядом Николай Арсентьевич и Вера Алексеевна. Всей гурьбой, хозяева и гости, направились в обширный школьный сад. Здесь, под ветвями высоких акаций, возле ограды решено было установить палатки. - Вы разбивайте лагерь, а я схожу к председателю колхоза, - сказал Николай Арсентьевич учительнице, снимая свой рюкзак. В правлении колхоза по-прежнему восседал неприветливый счетовод Аполлон Никитич, напевал чтото над разложенными на столе бумагами Рязанов. - Кто здесь будет председатель колхоза? - спросил Шарый, закрыв за собой дверь. Аполлон Никитич исподлобья поглядел на Шарого и промолчал. - Елизавета Петровна у себя, - указал Рязанов на кабинет председателя и снова замурлыкал. Николай Арсентьевич постучался и вошел в кабинет, оставив дверь полуоткрытой. - Крымская детская туристская станция организует в вашем селе пункт сбора юных туристов. Меня назначили заведовать пунктом, - услышали Аполлон Никитич и Рязанов объяснения Шарого. - Очень приятно. Садитесь, - раздался голос Елизаветы Петровны. - Чем могу быть полезна? - Вот отношение и смета. Я хотел бы договориться с вами... - снова заговорил Николай Арсентьевич, но счетовод встал и плотно прикрыл дверь. Голоса не стало слышно. - Видал, какой бугай, а работать не хочет. С ребятишками забавляется. По такой комплекции ярмо бы ему на шею, да в поле! - недовольно проворчал счетовод. Рязанов коротко рассмеялся: - И скажет же! Другой и с похмелья такого не придумает. - Он взглянул на часы. - Не пора ли нам, Аполлон Никитич, закруглять свой рабочий день? Я сегодня как именинник хожу: наконец-то приобрел аккордеон. Давно о нем мечтал. - Так с тебя причитается! - сразу оживились глазки счетовода. - Само собой. Как водится. Не обмытый он и играть не будет. В комнату шумно ввалилось четверо колхозников. - Где голова? - с порога крикнул один из них. - В кабинете. Занята! У нее важная персона, - ответил насмешливо счетовод. А в кабинете председателя разговор принял совсем неожиданный оборот. Николай Арсентьевич подал председателю свое удостоверение и тихо проговорил: - Вам привет от полковника Коркина. Лицо Елизаветы Петровны осветилось радостной улыбкой. - Сергея Илларионовича? Давно не виделись. Мы ведь с ним побратимы. В войну он был прикомандирован к нашему партизанскому отряду. На одном деле вместе чуть животы не положили, - начала было она, но туг же перебила себя, бросила взгляд на закрытое окно и заговорила серьезно и озабоченно: - Очень вовремя пришли, товарищ Шарый! Я только что хотела звонить полковнику Коркину. Сегодня... - она не договорила, дверь кабинета открылась, вошел счетовод и положил на стол председателя исписанный листок бумаги. Бросив неприязненный взгляд на Шарого, он так же молча вышел. Николай Арсентьевич вопросительно посмотрел на Елизавету Петровну. - Счетовод наш. Раньше в городе работал бухгалтером. Через слабость к вину был в заключении. О нем как раз и речь...