Мариан Белицкий - Шумеры. Забытый мир

Существует ещё одна неразрешённая проблема — проблема двух стран, часто упоминающихся в шумерских мифах: Маган и Мелухха. Эти чрезвычайно богатые заморские страны фигурируют уже в сказаниях о легендарных временах, по–видимому частично совпадающих с периодами Урука и Джемдет–Насра. Маган — это, по мнению многих исследователей, район Омана, расположенного на юго–западном побережье Персидского залива. Мелухха — таинственная страна, которую одни отождествляют с Нубией, другие — с Сомали. Во всяком случае, большинство учёных склонны считать, что в глубокой древности шумеры совершали далёкие морские путешествия и что Африка, в особенности территория, расположенная вблизи Красного моря, не была для них неведомой землёй.

Строительство крупных городов с бьющей ключом хозяйственной жизнью, великолепной архитектурой и бурно развивающимися ремёслами, возникновение письменности и создание систем счисления, овладение техникой строительства ирригационных каналов и связанный с этим расцвет земледелия, садоводства и животноводства, расширение торговли, развитие мореходства — вот в нескольких словах достижения того периода истории Шумера, который назван (по месту важнейших археологических находок) периодом Урука.

Следующий период, датируемый большинством учёных 2800–2600 гг. до н. э., получил название от города Джемдет–Наср, расположенного примерно в 35 км к северо–востоку от Киша. Археологи Стефен Лэнгдон и Эрнест Маккей обнаружили здесь не только предметы, характерные для целой эпохи, — великолепные глиняные сосуды с чёрно–жёлтым орнаментом на тёмно–красном фоне, большое количество изделий из металла, но и, что особенно важно, первые признаки использования сплава меди с оловом. А это означает, что в период Джемдет–Насра Месопотамия вступила в бронзовый век.

Не следует думать, будто открытое в Джемдет–Насре поселение сыграло особо важную роль в истории Шумера. Название периода — понятие условное, принятое наукой только для констатации того факта, что именно здесь была идентифицирована культура данной эпохи. Памятники же этой эпохи следует искать прежде всего в крупных городах, в археологических слоях, соответствующих периоду Джемдет–Насра. Таких памятников открыто много. Они свидетельствуют о быстром распространении культуры предшествующего периода, а также о дальнейшем её развитии и совершенствовании. Здесь уже встречается значительно больше табличек и цилиндрических печатей, многие из которых имеют не только огромную познавательную, но и художественную ценность. Приглядимся повнимательнее к ним.

Вот перед нами оттиск печати: высокая фигура бородатого мужчины в длинном, до колен, одеянии, в опоясывающей лоб повязке. Это энси. Он опирается на воткнутое остриём в землю копьё. Перед ним на коленях, сложив руки, вероятно в мольбе, стоит жрец, за его спиной — три связанных пленника. Рядом с ними — обнажённые стражники с палицами в руках. Нетрудно догадаться, что резчик, живший около 2800 г. до н. э., запечатлел в этой сцене победу какого–то шумерского правителя над врагами.

Перевернём эту анонимную, но довольно выразительную страничку из истории Шумера и рассмотрим печать, скорее всего созданную в конце эпохи культуры Урука и названную исследователями «Процессия на корабле». В центре небольшой, с двумя гребцами лодки, нос которой украшен пучками растений, стоит жрец в длинном одеянии, с повязкой на голове. Руки его сложены как для молитвы. Позади жреца — что–то вроде культового стола, перед ним — лестничный алтарь на спине быка. Алтарь украшен двумя пучками растений, которые считают символом богини Инанны. Вполне возможно, что на этой цилиндрической печати из лазурита высотой 4,3 см и диаметром 3,5 см шумерский мастер увековечил какой–то важный культовый обряд.

Особенно много замечательных произведений искусства шумерских резчиков этого периода найдено при раскопках в Уре и Уруке. Здесь и печати, и таблички, и небольшие статуэтки из глины, лазурита, перламутра, алебастра, металла. Появляются инкрустации. Например, в фигурке отдыхающего телёнка пятна на шкуре инкрустированы лазуритом. Наряду с мелкими предметами встречаются крупные рельефы на жертвенных сосудах, вазах и каменных плитах. В слое Урук III, соответствующем периоду Джемдет–Насра, обнаружена базальтовая стела высотой 80 см с изображением правителя во время охоты на львов. Рельеф состоит из двух частей, расположенных одна под другой. Вверху бородатый охотник–князь, в круглой шапочке, вонзает копьё в бросившегося на него льва; внизу тот же правитель выпускает стрелу из сильно натянутого лука.

Среди находок в Уруке обращает на себя внимание двадцатисантиметровая ваза для жертвенных приношений из желтоватого известняка, которая использовалась во время храмовых торжеств. У основания вазы представлены довольно живо фигуры львов и быков, а выше, ближе к горлышку, — два стоящих на задних лапах льва.

Реалистическое, почти натуралистическое изображение животных в шумерском искусстве того времени сочеталось с довольно небрежным выполнением человеческих фигур. Художник, с фотографической точностью передававший каждую деталь, каждый мускул животного, почти не интересовался подробностями анатомического строения человека. Главными для него были лишь выразительность жеста и движения, достоверность показа эмоционального состояния.

На раскопанной в Уруке изящной, прекрасной формы культовой вазе из алебастра высотой в 1 м художник изобразил множество сцен, отражающих жизнь, обычаи и обряды шумеров. Рельефные украшения на этой вазе расположены тремя горизонтальными рядами, нижний из которых, в свою очередь, состоит из двух частей: над животворными водами буйно колосятся хлеба, а над ними пасутся стада тучных коров и телят. Средний ярус заполняют идущие друг за другом обнажённые люди, в руках у них кувшины с молоком и вазы с зерном и всевозможными плодами. Это народ. Он несёт в кладовые храма плоды своего труда в полях, садах и на лугах. Верхний и самый широкий ярус рассказывает о приношении даров и жертв. Богиня Инанна, которую можно узнать по характерному символу из тростника, принимает дары от своих почитателей. Судя по размеру ног (остальная часть изображения разрушена), непосредственно перед ней стоит энси. Он первым воздаёт почести богине. За правителем следуют знатнейшие жрецы. В глубине, как бы за спиной богини, видны большие сосуды, до краёв наполненные плодами, а также овцы, бык, коза и маленькие фигурки людей — может быть, это слуги богини, а может быть, жрецы, охраняющие её богатства. Разве не о самом главном в жизни шумеров, не о том, что обусловило их расцвет и могущество, рассказывает эта собранная из осколков ваза? Животворные воды, которые текли по вырытым людьми каналам и скапливались в водохранилищах, позволяли шумерам собирать с полей, лугов, садов и огородов богатые урожаи. Бесчисленные стада давали в изобилии молоко и шерсть. И всё это — они были убеждены — принадлежало не им, а божеству, чьей собственностью являлись и они сами. Они всё отдавали богу, получая от него свою долю через энси, наместника бога на земле и посредника между ним и людьми. Шумеры верили: только смиренное служение богам, только следование всем их предначертаниям, передаваемым через энси, может обеспечить благорасположение и защиту могущественных сил, которые создали вселенную и управляют ею и жизнью людей.

Среди находок, относящихся к этому периоду, наибольшее восхищение вызывает так называемая «Дама из Урука» — лицо женщины из алебастра. Это пленительно–прекрасное лицо поражает каким–то необыкновенным спокойствием и задумчивой сосредоточенностью. Под резко очерченными глубокой бороздой бровями две огромные сливовидные глазные впадины, некогда заполненные перламутром, остатки которого сохранились в одной из них. В молчании сомкнуты тонкие губы, но маска — а это скорее всего была маска, которая либо украшала статую богини, либо во время культовых обрядов закрывала лицо жрицы, исполнявшей роль богини, — говорит с нами через тысячелетия о чувстве прекрасного, о гармонии, жившей в душе этого народа, об огромном художественном вкусе шумеров и о красоте их женщин. «Дама из Урука» явилась причиной горячих споров между ассириологами и египтологами. Первые утверждают, что она красивее своей соперницы Нефертити, хотя и старше её на полторы тысячи лет; египтологи же отстаивают право прекрасной египтянки называться самой красивой женщиной древности. Как разрешить этот смешной спор, если учесть, что претендентки разделены двумя тысячами километров, почти двумя тысячами лет и каждая из них прекрасна по–своему? Но вот наконец я своими глазами увидел в Иракском музее в Багдаде одиноко стоящую на постаменте подлинную «Даму из Урука» и остолбенел. Я забыл о сотнях интереснейших экспонатов — и тех, что уже видел, и тех, которые ещё предстояло осмотреть. Существовало только это много раз виденное на всевозможных фотографиях, хорошо знакомое по описаниям таинственное лицо, созданное пять тысяч лет назад. Глядя на него, я понял, отчего на протяжении стольких веков так волнует «Джоконда» Леонардо да Винчи. Лицо «Дамы из Урука» — да простит мне читатель этот взрыв личных чувств — с его едва уловимой и всё же каким–то образом переданной художником улыбкой, с его как бы отсутствующим, но вместе с тем таким проникновенным взглядом, несмотря на то что глазные впадины пусты, будет сопровождать меня до конца моей жизни. Это лицо поведало мне о прошлом человечества, о шумерах, о человеческой душе. В этом куске алебастра воплотились торжество жизни и нетленной красоты над всем, что бренно и преходяще.