В. Бойко - Испытание воли
Когда к низким торпедоносцам прорвались два «МЕ-110», их встретили дружным огнем экипажи Стрельцова и его ведомого лейтенанта А. С. Рудакова. Один «сто десятый» вспыхнул и скрылся в волнах, а второй поспешил удрать на бреющем. Закончился бой после выхода низких торпедоносцев, наносивших удар последними.
Истребителям противника не удалось атаковать результативно ни одну ударную группу. Наши потери — один штурмовик, сбитый зенитным огнем, и один торпедоносец, который, получив повреждение, сел на воду в районе Рыбачьего (экипаж его спасли).
А конвой противника потерял транспорт и сторожевик. Два других транспорта получили сильные повреждения, в результате которых возникли пожары. Наиболее ощутимый урон понесла авиация противника: в воздушном бою летчики-североморцы сбили 15 «мессеров».
С ноября снова возобновили движение союзные конвои. 1 ноября из Архангельска вышел в Англию конвой, а из Шотландии — к нам, большая часть которого следовала в Архангельск.
Экипажи 95-го полка активно участвовали в прикрытии обоих конвоев, обеспечивая надежное воздушное охранение.
При отражении одного из налетов немецко-фашистских бомбардировщиков получил повреждение самолет младшего лейтенанта В. И. Сачкова. Загорелся мотор. Летчик пошел на вынужденную посадку в горле Белого моря. Коснувшись воды, самолет скапотировал и мгновенно затонул. Летчик В. И. Сачков и штурман С. А. Порошин погибли, выполнив свой воинский долг.
До конца года полк участвовал в прикрытии еще трех конвоев, прибывший, из Англии, и четырех, вышедших из Архангельска в обратный путь. Кроме прикрытия решал задачи по обеспечению противолодочной обороны конвоев, разведке и поиску подводных лодок, надводных кораблей противника и плавающих мин в Баренцевом и Белом морях и на подходах к Карскому морю.
За год летчики полка прикрыли 39 конвоев (около 450 судов), обеспечили торпедоносцам потопление 14 транспортов, танкера, сторожевика, трех тралыциков. Штурмуя вражеские корабли, летчики полка уничтожили несколько сторожевых кораблей, катеров-охотников, повредили 2 транспорта, подводную лодку и 5 более мелких боевых кораблей.
В боевых успехах части был большой личный вклад коммуниста Стрельцова. Используя его опыт выхода из-под атаки с переворотом и последующим переходом в атаку, сбили не одну фашистскую машину подполковник А. В. Жатьков, капитан И. В. Горкушенко, старший лейтенант Ф. И. Антонец и другие летчики.
КУРСОВАЯ ЛИНИЯ
Под сводами зала гремит музыка. Возле пушистой елки в вихре вальса кружатся пары. Нарядные девушки — сегодня плавное украшение бала. В этот новогодний вечер многие из них впервые за последние годы пришли на торжество не в военной форме. Девушки из медсанбата, тыловых подразделений и связистки буквально преобразились.
А за стенами праздничного клуба, где проходит новогодний бал авиаторов, все погрузилось в темноту — нигде ни огонька. Мужчины все в форме, при оружии. Многие в летной форме — в унтах, меховых кожанках, при шлемах и рукавицах. Что можно снять с себя, сложили тут же вдоль стен. Этим недолго веселиться: скоро заступать на дежурство. Да и остальных может позвать в любую минуту сигнал боевой тревоги.
Рядом, в нескольких сотнях метров, продолжается будничная аэродромная жизнь. Нет-нет да и прочертит небо сигнальная ракета. Это не новогодний фейерверк. Там, на посту, несут свою непрерывную службу в новогоднюю ночь те, кому поручено стоять на страже воздушного рубежа заполярного города. Временами слышится то нарастающий рокот мотора — значит самолет пошел на взлет, то размеренно затихающий — вернулся с задания и спешит на стоянку.
У Виктора Стрельцова вылетов на сегодня не предвиделось. Вначале всеобщий шум веселья захватил и его. Один танец сменялся другим, приглашал и он, и его. Потом вдруг пропал интерес к вечеру. Стало душно Игорь тоже скучал, и Виктор предложил ему пройтись по улице. К ним присоединился Николай Сова.
В лицо ударил свежий морозный воздух. Всего несколько шагов прошли, а холод уже начал донимать. Пошли быстрее и сразу же согрелись. На ходу перекидывались фразами, но больше отмалчивались: каждый думал о своем. Стрельцов — о брате Дмитрии. Еще в середине декабря он получил письмо из Омска с обратным адресом госпиталя. Писал незнакомый ему лейтенант Андриенко — сосед Дмитрия по палате. Он сообщал, что Митя поступил после ранения в госпиталь в тяжелом состоянии, а затем положение усугубил столбняк. Только недавно миновал кризис. Сам Митя настолько слаб, что не может писать. Просит Виктора пока домой о его состоянии не сообщать. Теперь Виктор со дня на день ждал новых известий от брата, а их все не было. Мать жаловалась в письме, что от Дмитрия давно нет вестей. А разве мог он сейчас, после гибели Бориса, написать ей правду или неправду?
Сослуживцы знали о состоянии Стрельцова. У летчиков от друзей нет секретов: письма из дому читали обычно коллективно.
— Понимаете, ребята, — заговорил Виктор, — это у него уже четвертое тяжелое ранение. На нем места живого нет, а тут еще этот злополучный столбняк.
Николай и Игорь старались успокоить его и подбодрить.
Так начался для боевых друзей новый, 1944 военный год.
Летчики 95-го полка, как и прежде, воевали всюду: проводили караваны судов, прикрывали торпедоносцы, самостоятельно наносили удары по врагу, выполняли спецзадания.
В эти дни в полк прибыло пополнение: восемь молодых летчиков, выпускников авиационных училищ. Они рвались в бой, горя желанием поскорее встретиться с врагом. Удивить же они пока могли лишь неуемным рвением и бесшабашной храбростью. В училище, далеко от фронта, прошли программу полетов на пикирующем бомбардировщике «ПЕ-2». А летать надо на «ПЕ З» в основной роли дальнего истребителя. Да и аэродром здесь ограничен не только по размерам, но и подходами к нему. Сопки, обступившие плотным кольцом, затрудняли выход на посадочный курс. Особенно они коварны в зимних условиях, когда белизна снега намного скрадывала высоту.
Подполковник приказал дежурному вызвать капитана Хомдохова и старшего лейтенанта Стрельцова. В ожидании Жатьков задумчиво ходил по кабинету. Да, решение только такое — всех молодых летчиков зачислить в 1-ю эскадрилью. Здесь наиболее опытные кадры, здесь молодежь и получит все необходимое: практику полетов в сложных условиях, взлета парой, захода и посадки с малых высот, подход к аэродрому по общим ориентирам и многое другое.
Вошли Хомдохов и Стрельцов. Доложили. Жатьков пригласил офицеров присесть, несколько минут медлил с разговором. Командир полка уже не впервой признавался себе, что явно симпатизирует комэску и его заместителю.
Капитан Хомдохов, атлетического телосложения, с очень красивым лицом, черными как смоль волосами, большими и внимательными синими глазами, покорял всех с первой же встречи. Кабардинец по национальности, он был темпераментным и горячим в любой обстановке, но настолько умел управлять собой, что никогда не выходил за рамки, в бою был выдержан, хладнокровен, рассудителен и тактически грамотен. Любая задача такому по плечу.
Под стать ему был и заместитель, всегда спокойный и рассудительный.
Подполковник Жатьков, сам выходец из 1-й эскадрильи, бывший ее командир, ревностно следил за ее жизнью. Видел — эскадрилья в надежных руках, и в душе радовался этому.
— Хочу новичков направить к вам. Научите латать, пообкатайте как следует, а потом пустим в бой.
Комэск вспыхнул, краска залила его лицо:
— Товарищ командир! Это же нам почти полгода не участвовать в боях. Другие будут воевать, а мы? Жатьков улыбался:
— Башир Гидович! — обратился подполковник к командиру эскадрильи по имени и отчеству. — Летать на боевые задания экипажи эскадрильи будут. Правда, меньше, чем другие. Но кто лучше вас обучит?
И неожиданно задал вопрос Стрельцову:
— А ты как считаешь, заместитель комэска? Виктор, когда уловил смысл разговора командира полка, в первый момент мысленно запротестовал: «Как это сменить поле боя на учебное?» На днях он получил письмо от Дмитрия из госпиталя, который с горечью сообщал о том, что отвоевался совсем. Выходить-то его врачи выходили, но еще долго придется лечиться, по всей вероятности, и война закончится. Инвалидности не избежать. Просил Виктора воевать теперь за троих.
Вспомнились первые фронтовые вылеты. Трудное было время: враг стоял у стен Москвы, экипажи непрерывно уходили в бой. На свой аэродром возвращались уставшие, возбужденные, нередко удрученные потерей товарищей. Он же и его сверстники, только что приехавшие в боевую часть, с жадностью расспрашивали о вылетах, буквально засыпали вопросами. Их не гнали от себя бывалые фронтовики. Зачастую, не перекусив и не отдохнув до очередного вылета, пока техники подвешивали бомбы и заряжали боекомплект, охотно делились крупицами боевого опыта. Нынче же совершенно другая обстановка. Да и кому как не им учить? Преодолев последние сомнения, ответил:
