Дмитрий Волкогонов - Ленин (Глава 1)
Вероятно, Ленин, как и тысячи мыслителей, революционеров, бунтарей до него, попадает в историческую ловушку. Кажется, все просто: отобрать у собственников то, чего нет у обездоленных, разделить все "справедливо" и... жизнь пойдет по-другому. Вечный мираж! В одной из ранних своих статей "Класс и человек" Николай Бердяев проницательно заметил: "Классовая борьба первородный грех человеческих обществ". Великий русский мыслитель рассуждает: "Много раз в истории восставали народные низы, пытаясь смести все иерархические и качественные различия в обществе и установить механическое равенство... Но класс есть количество. Человек же есть качество. Классовая борьба,
75
возведенная в "идею", закрыла качественный образ человека... Так идея класса убивает идею человека. Это убийство теоретически совершается в марксизме..."58. Он еще не знает, что убийство, массовое, беспощадное, будет совершаться не только теоретически...
Будучи жрецом классовой магии и диктатуры одного класса над другим, Ульянов, естественно, свое восприятие марксизма не мог осуществить иначе как в борьбе с романтизмом народничества. В одной из своих ранних работ "От какого наследства мы отказываемся" Ульянов справедливо критикует народников за их неприятие капитализма в России и идеализацию крестьянской общины59. В критике Н.К.Михайловского - виднейшего теоретика либерального народничества голос Ульянова уже приобретает оттенки, которые скоро станут характерными и определяющими: "вздор", "клевета", "пустяковинная выходка". Безапелляционность тона "защитника" марксизма часто подменяет аргументы. Во многих работах Ульянов, доказывая, обосновывая, подтверждая "необходимость" диктатуры пролетариата, не пытается задуматься над элементарным вопросом: разве совместима справедливость (а марксизм лелеет эту главную идею!) с диктатурой? По какому праву один класс безоговорочно командует другим? Можно ли с помощью диктатуры достичь приоритета главной ценности - свободы? Союз рабочего класса и крестьянства при диктатуре пролетариата просто бессмыслица... Само по себе равенство прав и обязанностей - хорошая идея. Но пользуются этими правами и исполняют свои обязанности люди по-разному.
Но эти вопросы не волнуют молодого Ульянова. Марксизм с самого начала принят им окончательно и бесповоротно. Соглашаясь с действительно научной основой анализа экономи-ческого базиса общества, Ульянов ни разу не подверг сомнению социально-политическую концепцию марксизма, основанную в конечном счете на насилии, ставке на силовое разрешение любых противоречий в интересах одного класса. Встретившись и приняв марксизм, молодой социал-демократ не засомневался в исторической порочности и ограниченности силовой методологии созидания нового общества. Не случайно, что, когда он станет вождем, в руках которого будет сосредоточена вся полнота власти, предме
76
том его постоянной и особой заботы станут ЧК, ГПУ, другие карательные органы диктатуры пролетариата.
Знакомясь с протоколами Политбюро ЦК РКП(б), в заседаниях которого принимал участие В.И.Ульянов (Ленин) после октябрьского переворота, с горечью убеждаешься: нет почти ни одного совещания этого органа, где бы не рассматривались меры по ужесточению диктатуры пролетариата, а фактически диктатуры партии, расширению полномочий карательных органов, узаконению террора, проявлению особой заботы о сотрудниках этой новой касты неприкасаемых, о классовой "чистоте" ее рядов и т.д.
Так, на заседании Политбюро 14 мая 1921 года при активной поддержке Ленина было принято решение о расширении прав ВЧК "в отношении применения высшей меры наказания"60. По инициативе главного марксиста в России то же Политбюро в январе 1922 года делает дополнительный шаг в укреплении карательной функции диктатуры и обеспечения "классовой линии" в обществе путем образования Государственного политического управления (ГПУ). Главная задача - борьба с контрреволюцией с использованием широчайшего набора средств физического и духовного насилия. Не забыли и о судах: "В состав суда вводить лиц, выдвигаемых ВЧК"61, узаконивая тем самым беззаконие.
А как должны действовать органы диктатуры (а ведь это главное звено в доктрине марксизма!), Ленин не раз демонстрировал сам. Когда пришла шифровка о том, что пленен барон Унгерн, один из руководителей белогвардейских отрядов в Забайкалье, Ленин в августе 1921 года лично сам внес на рассмотрение Политбюро (фактически высшего органа "пролетарской диктатуры") вопрос "О предании суду Унгерна". Естественно, возражений не было; ведь рядом с ним сидели такие же якобинцы, как и он сам: Троцкий, Каменев, Зиновьев, Сталин и Молотов. Обсуждения тоже не было, ведь все с самого начала было и так ясно. Ленину лишь осталось продиктовать постановление Политбюро как высшего партийного трибунала: "Добиться солидности обвинения, и если доказанность полнейшая, в чем не приходится сомневаться, то устроить публичный суд, провести его с максимальной скоростью и расстрелять"62.
77
В этой фразе в форме ужасного гротеска виден конечный смысл формул "неизбежности классовой борьбы" и "очищающей роли диктатуры пролетариата". В "полнейшей доказанности", конечно, "не приходится сомневаться", а посему суд "провести с максимальной скоростью". Но зачем суд, если уже приговор Политбюро вынесен: "расстрелять"... Но в том-то и дело, что в той системе, дальние истоки которой начали теоретически осмысливаться Ульяновым еще в конце прошлого века, вопросы задавать некому... Вопрошать, а тем более сомневаться или, упаси Боже, оспаривать решение тех, кто действовал от имени "диктатуры пролетариата", было смертельно опасно.
Иной читатель может сказать, что в моих рассуждениях нарочитая упрощенность и вульгаризация сложных проблем. Допускаю. Но теоретические рассуждения вообще безобидны до тех пор, пока они не облачаются в политическую тогу. Не свершись октябрьские события, мы сегодня о В.И.Ульянове знали бы не больше, чем о Викторе Адлере, Эдуарде Бернштейне, Н.К.Михайловском, П.Б.Струве, М.И.Туган-Барановском, С.Н.Южакове... Но в книге речь идет о человеке, который смог в максимальной мере использовать исторические обстоятельства и осуществить самый грандиозный и беспощадный эксперимент в человеческой истории. Этот эксперимент в огромной мере отражал то, что открыл молодой волжанин в "Капитале", десятках других работ прародителей марксизма, опирался на те устои в сознании, которые Ульянов создавал сам, творя российскую модель "научного социализма".
Николаю Евграфовичу Федосееву, при всем богатстве его молодого интеллекта, не могла, конечно, даже прийти в голову сумасшедшая мысль, что тот человек с "купецкой фигурой в шубе", с которым он лишь один раз накоротке поговорил во дворе тюремного двора, станет главной фигурой в истории XX века. Переписка будущего вождя русской революции с Федосеевым, отзывы, которые слышали близкие об этом человеке, не оставляют сомнения в том, что, казалось бы, мимолетное влияние молодого марксиста стало решающим, хотя внешне и незаметным, толчком, подвигнувшим Ульянова в жесткую колею революционного мировоззрения. Не случайно печальная весть о самоубийстве
78
после третьего ареста Федосеева в Верхоленске повергла Ленина в неподдельную печаль. Смерть ссыльного была окрашена в тона романтической трагедии: узнав о кончине Федосеева, его невеста Мария Гонфенгауз, находившаяся на принудительном поселении в Архангельске, с которой В.Ульянов был лично знаком, тоже покончила с собой. Ленин не раз вспоминал, и весьма тепло, о молодом социал-демократе, сыгравшем в его судьбе, по-видимому, весьма большую духовную роль. Горький писал, что Ленин, когда речь однажды зашла о Федосееве, оживился, стал с воодушевлением говорить о том, что, если бы он был жив, "наверное, стал бы выдающимся большевиком"63. Собеседнику Горького, видимо, даже не могла прийти крамольная мысль: социал-демократ мог стать и меньшевиком.
Для Ленина марксизм означал прежде всего одно явление: революцию. О ней он мог читать, слушать, писать бесконечно. Когда чета Ульяновых в 1902-1903 годах жила в Лондоне, Ленин не любил посещать знаменитые лондонские музеи (за исключением Британского музея, где его привлекали не уникальные экспонаты, а библиотека). Крупская вспоминала: "В музее древности через 10 минут Владимир Ильич начинал испытывать необычайную усталость, и мы обычно очень быстро выметались из зал, увешанных рыцарскими доспехами, бесконечных помещений, уставленных египетскими и другими древними вазами. Я помню один только музейчик, из которого Ильич никак не мог уйти, - это музей революции 1848 года в Париже, помещавшийся в одной комнатушке, - кажется на ...rue des Cordillieres, - где он осмотрел каждую вещичку, каждый рисунок"64.
Уже первое знакомство с марксизмом привлекло Ленина революционностью, основанной на солидном экономическом фундаменте. Ленин впитывал идеи и постулаты марксизма как убежденный прагматик. Его мало интересовали ранние Маркс и Энгельс с их гуманистическими исканиями. Он был в упоении от стихии классовой борьбы.
