Н. Копылов - Полководцы 1812 года, книга 2

Капитуляция венгерской армии под Вилагошем

В 1853 году 72-летний фельдмаршал был назначен главнокомандующим Южной и Западной армиями. Но сказывались преклонные годы, да и тяжелая контузия под Силистрией вынудила его сдать командование армией М. Д. Горчакову. В начале 1855-го ушел из жизни самодержец Николай Павлович. Не прошло и года, как в Варшаве скончался его любимый полководец. Во всех войсках и в целом царстве Польском был объявлен траур на девять дней. Вскоре после кончины Паскевича в Варшаве было начато сооружение памятника ему на площади дома наместника, в Краковском предместье. Он был торжественно открыт 21 июня 1870 г. в присутствии императора Александра II. Польша же вновь превратилась в «мятежный край», а сам памятник фельдмаршалу был разрушен в 1917 г.

Вишняков Я. В.,

к. и.н., МГИМО (У).

Давыдов Денис Васильевич

Выдающийся командир и идеолог партизанского движения во время Отечественной войны 1812 г., генерал-лейтенант русской армии, гусар и поэт. Был храбр, безрассуден и немыслимо везуч на поле боя, поражал обаянием и остроумием… Человек-символ 1812 года.

Родился в Москве в семье бригадира русской армии Василия Денисовича Давыдова, служившего еще под началом А. В. Суворова. Большая часть детства прошла на Украине, среди военных лагерей на Полтавщине. Денис Давыдов с юных лет заинтересовался военным делом — маршировал, вскидывал ружье, отдавал себе приказы. Интерес этот развился в 1793 г., когда его заметил сам граф Александр Васильевич Суворов.

При осмотре Полтавского легкоконного полка Суворов обратил внимание на резвого ребенка и сказал: «Ты выиграешь три сражения».

Мальчик «бросил псалтырь, замахал саблею, выколол глаз дядьке, проткнул шлык няне и отрубил хвост борзой собаке, думая тем исполнить пророчество великого человека». Но родительская розга быстро обратила его к учебе. До 13 лет он учился французскому языку, танцам, рисованию и музыке.

В начале 1801 г. Д. Давыдов был отправлен на службу в Петербург. Столь желанная им служба в Кавалергардском полку для него давалась с великим трудом, так как малый рост никак не устраивал дежурного офицера. Давыдову своим остроумием, обаянием и, как ни странно, скромностью удалось убедить его все-таки изменить свое решение. 28 сентября 1801 г. он стал эстандарт-юнкером, но одновременно занимался сочинением стихов. Тогда же он открыл новую для русской поэзии область — повседневный военный быт провинциальных офицеров, с его искренними отношениями, пирушками и повседневной готовностью к войне. Он сумел передать настроения, внутренний мир тогдашнего офицера.

Немалое влияние на юного Давыдова оказал его двоюродный брат, А. М. Каховский, который вместо поздравлений со вступлением на службу осыпал его язвительными замечаниями и насмешками в сторону необразованности и несобранности молодого человека.

«Что за солдат, брат Денис, — который не надеется быть фельдмаршалом! А как тебе снести звание это, когда ты не знаешь ничего того, что необходимо знать штаб-офицеру?»

Страстное желание нести службу и соответствовать ей заставило Давыдова взяться за книги, а впоследствии чтение его так увлекло, что грозные слова кузена не терзали больше его сердце.

В дымном поле, на бивакеУ пылающих огней,В благодетельном аракеЗрю спасителя людей.Собирайся вкруговую,Православный весь причет!

В сентябре 1802 г. Давыдов был произведен в корнеты, в ноябре 1803 г. — поручики.

Денис Давыдов в крестьянской одежде

Но уже 13 сентября 1804 г. за свои сатирические стихи в сторону первых лиц государства переведен из Кавалергардского полка во вновь сформированный Белорусский гусарский полк, стоявший тогда в Киевской губернии. Так с кавалергардами поступали очень редко и только за большие провинности — трусость в бою, казнокрадство или шулерство в картах. Гусарская жизнь понравилась Денису Васильевичу, однако она оставляла его в стороне от баталий против Наполеона (гвардия участвовала в боевых действиях, а его гусарский полк — нет). Тогда Давыдов во что бы то ни стало решил попасть на поле боя. Его старания воплотились в жизнь только в январе 1807 г., когда его назначили адъютантом к князю Багратиону. Такой расклад событий его вполне устраивал, так как он существенно приблизился к неприятелю и имел возможность проявить себя.

Партизан Давыдов. Раскрашенная гравюра. 1814 г.

В свое время Давыдов в одном из стихов вышутил длинный нос Багратиона и поэтому немножко побаивался первой встречи с ним. Опасения были оправданны: «Вот тот, кто потешался над моим носом», — представил Багратион окружению вошедшего адъютанта. Ответ Давыдова Багратиону понравился, что определило их взаимоотношения на продолжительный срок: Денис Васильевич заметил, что писал о его носе только из зависти, так как у самого его практически нет.

Впоследствии, когда Багратиону докладывали, что неприятель на носу, он переспрашивал: «На чьем носу? Если намоем, то можно еще отобедать, а если на Денисовом, то по коням!»

Произведенный 14 января по старшинству в штаб-ротмистры, Давыдов прибыл в Морунген к началу выступления армии в поход. 24 января он уже участвовал в деле под Вольфсдорфом и впервые, по его же собственным словам, «окурился порохом». Боевое крещение едва не стоило ему плена, если бы не подоспевшие на выручку казаки.

Уже с 24 января 1807 г. Денис Давыдов участвовал в боях с французами. В сражении при Прейсиш-Эйлау он появлялся на самых опасных и ответственных участках. Один бой, по мнению Багратиона, был выигран только благодаря Давыдову. Он в одиночку бросился на отряд французских улан, и те, преследуя его, отвлеклись и упустили момент появления русских гусар. За этот бой Денис получил орден Святого Владимира 4-й степени, бурку от Багратиона и трофейную лошадь. В этой и других битвах Давыдов отличился исключительной храбростью, за что был награжден орденами и золотой саблей.

В конце кампании Давыдов смог увидеть самого Наполеона. Тогда в Тильзите заключался мир между французским и русским императорами, и многие его не одобряли. Давыдов тяжело переживал эти события, которые, по его мнению, сильно ударяли по национальной гордости его народа. Позднее он рассказывал, как в начале переговоров в русскую ставку приехал французский посланец Перигоф, который держал себя с вызывающей наглостью (не снимал головного убора в присутствии русских генералов и т. д.).

«Боже мой! — восклицал Д. Давыдов, вспоминая этот случай. — Какое чувство злобы и негодования разлилось по сердцам нашей братии, молодых офицеров, свидетелей этой сцены! Тогда еще между нас не было ни одного космополита; веемы были старинного воспитания и духа, православными россиянами, для коих оскорбление чести Отечества было то же, что оскорбление собственной чести».

Не секрет, что и начале царствования Александра I Давыдов входил в так называемую дворянскую фронду. Написанные им в 1803–1804 гг. басни «Голова и Ноги», «Река и Зеркало», «Орлица, Турухтан и Тетерев» (где под Орлицей подразумевалась Екатерина II, петухом Турухтаном — Павел I, а глухим Тетеревом — Александр I) ходили по рукам. В басне «Голова и Ноги» он дошел практически до открытой угрозы властвующему императору.

Чего стоят, например, эти строки — обращение

«Ног» к «Голове»:

А прихоти твои нельзя нам исполнять;

Да, между нами ведь признаться,

Коль ты имеешь право управлять,

Так мы имеем право спотыкаться

И можем иногда, споткнувшись — как же быть, —

Твое Величество об камень расшибить.

Летучие отряды

В течение шведской кампании 1808 г. Давыдов неотлучно находился при авангарде Кульнева в северной Финляндии; сопутствуя ему во время походов, он с ним расставлял пикеты, наблюдал за неприятелем, разделял суровую его пищу и спал на соломе под крышею неба.

В марте 1809 г., верховным командованием решено было перенести войну в пределы самой Швеции, для чего отряд Багратиона получил приказание двинуться по льду Ботнического залива и занять Аландские острова. Давыдов поспешил возвратиться к Багратиону и особенно отличился при овладении островом Бене.

В поисках сражений и славы Давыдов метался между военачальниками, стремясь как можно ближе быть к неприятелю. Так, в том же 1809 г. Давыдов, как адъютант Багратиона, отправился с ним вместе в Турцию и участвовал в делах при взятии Мачина и Гирсова, в бою при Рассевате и при блокаде крепости Силистрии. В следующем году Давыдов просил оставить его при Кульневе, с которым сблизился еще в 1807 г. Приязнь эта «достигла истинной, так сказать, задушевной дружбы», которая продолжалась нею жизнь. В поучительной школе этого неусыпного и отважного воина он кончает курс аванпостной службы, начатой в Финляндии, и познает цену спартанской жизни, необходимой для всякого, кто решился «нести службу, а не играть со службою».