Соня Кошкина - Майдан. Нерассказанная история
При встрече Деркач говорит Сивковичу: «Как-то неспокойно на улице, пойдем пройдемся, посмотрим, что к чему». Они выходите Липской и, почти дойдя до Майдана, решают заглянуть к Попову — развеять беспокойство. На часах — около половины одиннадцатого вечера. Здание мэрии пустует, а в кабинете у Попова бесцельно болтаются народные депутаты от П Р. Деркач скоро уходит. Попов и Сивкович обсуждают, что вот уже Майдан стихает и все готово для завоза елочных конструкций. Звонит Клюев — удостовериться, что с елкой все идет по плану. В начале четвертого Сивкович говорит, что, вот, мол, на Майдане уже никого не осталось.
«Я сказал Попову, что в 3.30 с Майдана выезжает последняя машина, которая вывозит сценическое оборудование и громкоговорители, и уже через 15 минут туда можно завозить конструкции. Людей на Майдане мало, и никто не будет мешать транспорту. Также мы с Поповым обсудили, что на всякий случай надо, чтобы сотрудники милиции сделали коридор для заезда машин, чтобы никто на Майдане не попал под колеса или на него не наехали. После этого Попов сказал мне позвонить Коряку, что я и сделал, и сообщил Коряку, когда именно на Майдан будут заезжать грузовые машины коммунальщиков. Говорил ли я что-то насчет коридора для заезда, я не помню», — читаем в показаниях Сивковича.
А вот в показаниях Коряка указано следующее:
«Приблизительно в 22–23 часа мне на мой рабочий телефон позвонил глава КГГА Попов и сказал, что сегодня ночью нужно обеспечить прибытие и заезд на Майдан грузовых автомобилей с приспособлениями для проведения новогодних праздников. В связи с чем необходимо освободить Майдан от людей, проводивших акции протеста. На что я ему ответил, что сегодня это делать нежелательно, так как на Майдане осталось много людей, и стоит подождать до утра. На что он мне ответил, что он, то есть Попов, окончательных решений не принимает и сейчас передаст трубку человеку, который будет курировать эти вопросы. После этого со мной стал разговаривать Владимир Сивкович, которого я знал ранее.
Сивкович мне сказал, что сегодня ночью необходимо, чтобы машины с оборудованием заехали на Майдан, в связи с чем его нужно освободить от митингующих. Я объяснил Сивковичу, что делать этого нельзя, так как на Майдане остается большое количество людей. Акцентировал, что лучше с вопросом завоза оборудования подождать до шести часов, так как в это время преимущественное большинство людей, в том числе агрессивно настроенных, расходится по домам и освободить Майдан не будет никакой проблемы. С моим предложением подождать до шести часов Сивкович не согласился и отметил, что это необходимо сделать сейчас, то есть около 12 часов ночи. На что я сказал, что нужно подождать до 2.30, когда будет меньше людей. На этом телефонный разговор завершился.
Приблизительно в два часа мне снова позвонил Попов и спросил, сколько людей на Майдане. Я ему ответил, что по-прежнему много, и нельзя принимать никаких мер… На что Попов сказал, что они вместе с Сивковичем сейчас приедут ко мне в рабочий кабинет».
Сивкович и Попов срываются с места и едут в главк к Коряку. Но вот что интересно: Сивкович указывает, что приехал к Коряку в начале пятого утра.
Сам Коряк утверждает, что дело было в 3–3.20 ночи, впрочем, «я точно не помню». Попов, в свою очередь, говорит, что они с Сивковичем поехали «в гости» в полчетвертого утра, и сам он пробыл там до пол пятого.
Итак, Коряк сказал следователям, что первые машины заехали на площадь около 3.20, однако при попытке разгрузиться их встретил отпор митингующих: «Я постоянно выслушивал от Сивковича о том, что нужно дать указ об оттеснении митингующих с Майдана с целью обеспечения разгрузки автомобилей».
Теперь — внимание.
«После этого, по требованию Сивковича, я дал команду своему заместителю Федчуку, чтобы он личным составом милиции специального назначения «Беркут» оттеснил митингующих с Майдана в направлении улицы Крещатик», — продолжает Коряк.
Это ключевой момент, собственно, подтверждение слов Коряка о том, что он лично дал приказ оттеснить митингующих. И еще фрагмент его показаний:
«Все время, пока работал на Майдане «Беркут», Попови Сивкович находились у меня в кабинете и наблюдали за событиями, происходившими на Майдане» — посредством установленных здесь экранов, на которые была выведена трансляция с площади.
Приметно, что Сивкович об этом эпизоде на допросе вообше не вспоминает. Попов же признает, что видеотрансляция была, однако настаивает, что «сцен насилия на ней не было видно», а о произошедшем он узнал уже утром — из выпусков новостей. Также Коряк сообщает, что «когда «Беркут» закончил работать», Сивкович вышел из кабинета в приемную — позвонить. Вернувшись, он сообщил, что говорил с Клюевым: его задача выполнена, и на плошали начался монтаж елки.
Говорит Александр Попов:
«Беркут» подчинялся главе МВД и департаментам министерства. То есть даже Управление внутренних дел города — совсем другая структура. Конечно, может быть, начальник УВД и дает какие-то команды, но только в том случае, если такие полномочия ему были переданы сверху.
Неужели вы допускаете, что Клюев торопил вас с этой елкой просто так, на всякий случай? Что не было у него никакого плана?
Нет, ну понятно же, что какой-то сценарий был. Ведь мы же могли заехать на площадь, например, в субботу днем. Могли — в воскресенье рано утром. Могли — в понедельник. Да, объективная необходимость устанавливать елку была — приближались праздники, а мы уже порядком выбились из графика по подготовке. Однако наверстать упущенное возможность была.
Ключевое: «мы могли заехать и в другое время». Вот еще одно доказательство того, что план существовал заранее. Кстати, вы не спросили Андрея Петровича, зачем устанавливать елку ночью? Что за спешка?
Ну, у нас и раньше были случаи, когда елку ставили ночью. Ночное время или утреннее более предпочтительно. Все-таки конструкции для елки довольно габаритные, грузовые машины — тоже. Машинам этим надо как-то заехать, разгрузиться. Желательно при этом никому не мешать, не создавать «пробок» на Крещатике. Поэтому насчет ночного времени вопросов не возникло. Почему именно с пятницы на субботу? Понимаете, тут есть еще один момент. Я уже говорил, что все тогда ожидали, что Майдан вот-вот разойдется…
Грубо говоря, нужно было быстренько занять место на площади, чтобы, если митингующие передумают и вернутся, им уже негде было протестовать?
Утрировано можно сказать и так».
Теперь короткое резюме: с самого утра 29-го Клюев предпринял определенные действия, направленные на обеспечение установки елки на Майдане в ночь на 30-е. А именно:
• поручил курировать операцию своему другу и заму Владимиру Сивковичу;
• связался с Поповым и дал ему команду следовать указаниям Сивковича. Он торопил Попова, настаивая на необходимости сделать все в эту ночь. Одна из причин: пока людей на площади мало, нужно быстро занять Майдан, чтобы этого опять не сделали недовольные;
• связался с Захарченко и попросил, чтобы Коряк также выполнял поручения Сивковича;
• организовал «ночное дежурство» в КГГА депутатов из «силового отряда»;
• уже вечером позвонил Попову узнать, как все продвигается;
• под утро из кабинета Коряка самому Клюеву позвонил Сив-кович — доложить, что его задача выполнена.
Можно ли сказать, что все эти действия — их последовательность и совокупность — случайные совпадения? Можно ли сказать, что все эти действия предпринимались без наличия какой-либо определенной цели? Очевидно, что нет. Вновь обратимся к фразе Александра Попова «понятно, что какой-то сценарий, план был». Состоял ли этот план в том, чтобы поскорее занять площадь, используя для этого любые методы? Или же изначально готовилась жестокая «зачистка» — для устрашения? Это главный вопрос, который я очень хотела задать Андрею Клюеву лично.
После ночи с 23 на 24 февраля, когда они с Виктором Януковичем покинули страну, никаких вестей о его точном местонахождении не поступало. Говорили, что из Москвы он перебрался в Австрию (где у братьев Клюевых был бизнес и где жили их семьи) и пробыл там на полулегальном положении вплоть до введения персональных санкций. Потом опять пришлось вернуться в Россию. «Он очень депрессует, начались проблемы со здоровьем, весь осунулся», — рассказал один из героев этой книги, когда мы после записи интервью общались уже «не под диктофон». «Не может быть! У него же богатырское здоровье!» — я была искренне удивлена. «Тем не менее. Вряд ли ты его достанешь: он практически ни с кем, кроме брата, не общается. Никому не доверяет, считает, что его подставили, — говорил источник, чьи осведомители принадлежали к кругу тех немногих, с кем Андрей Клюев все-таки поддерживал связь. — Но он очень хочет вернуться. Очень».
