Луис Ламур - Через пустыню
Родриго выглядел таким же удивленным, как все, только Нолан Сэкетт оставался спокойным. Он лишь поглядел на Старика Бена и спросил:
- Ничего, если я доем, прежде чем уеду?
- Конечно, конечно, - сказал старый дьявол. - Чувствуйте себя как дома. В конце концов, вы мои гости, - добавил он не без сарказма.
Золото было рассыпано на столе, и Родриго не мог отвести от него глаз. Нолан Сэкетт с аппетитом уплетал завтрак, но другие, включая угрюмого худощавого человека с черными глазами, даже не дотронулись до еды. Дейтон несколько раз пытался было заговорить, но так и не смог, сказать было нечего.
Наконец Старик Бен сказал:
- Вы воспользовались моим гостеприимством, - голос его звучал сухо и твердо, - а теперь убирайтесь! Что касается вас, Дейтон, если вы еще раз появитесь на моей земле, будь то по делу или без дела, я прикажу вас выпороть!
Дейтон, шатаясь, поднялся из-за стола, потому что его уже выпороли морально. Олифант тоже поднялся, за ним, как бы нехотя, черноглазый ганфайтер и Нолан.
Дейтон взглянул на Доринду.
- Ты едешь?
- Ты что, принимаешь меня за дуру?
О, она была прекрасна, но и язычок у нее был острый.
- Я однажды уже убежала от тебя, потому что ты безмозглый осел, но ты силой привел меня обратно. Если еще раз попробуешь это сделать, я убью тебя собственными руками.
Старик Бен рассмеялся, а Дейтон побелел как смерть и нырнул в дверь.
Нолан Сэкетт наклонился над столом и смел золото в мешочек.
- Дейтон, - позвал он, - ты кое-что забыл!
Нолан остановился в дверях, закрыв собой почти весь проем. Он взвесил мешочек в руке, затем повернулся и посмотрел на Старика Бена.
- Интересно, - сказал он, - где можно достать такое золото? Высокой пробы, в монетах, к тому же часть из них старинные. - Он надел шляпу. - Надо обдумать... Это надо обдумать. - Нолан вышел и закрыл за собой дверь.
Старик Бен сидел, сжимая край стола с такой силой, что некоторые порезы открылись и на белой скатерти показалась кровь.
- Убей его! - сказал он. - Сэкетт, убей его!
Я внимательно поглядел на него, а потом спросил:
- Зачем мне его убивать?
- Проклятый дурак! - закричал Старик Бен. - Я сказал, убей его!
Никто не двинулся с места, и лицо Старика Бена потемнело от прихлынувшей крови. Я даже подумал, что его вот-вот хватит удар.
- Этот человек, - произнес Бен, - погубит нас. Запомните мои слова.
- Только не меня, - ответил я. - Ваши дела меня не касаются.
Бен Мандрин посмотрел на меня так, словно видел впервые.
- Да, конечно. Я и забыл.
Мы сидели молча, и каждый думал о своем. Доринде Робизо теперь придется самой о себе заботиться: она оказалась без крова и без обещанной доли денег.
Бен Мандрин, которым я восхищался за мужество, неожиданно оказался злобным, жадным и сварливым стариком. Он спас свое ранчо, но теперь ему приходилось принимать в расчет Нолана Сэкетта, потому что с какой стороны ни взгляни, а Нолан вполне недвусмысленно пригрозил Бену.
Нолан Сэкетт, как и все остальные, знал, что золото появилось не просто так. Старик Бен был близок к разорению, Дейтона заверил в этом Тэрнер. Родриго, его собственный внук, тоже так считал. И вдруг появляется Старик Бен с мешком золотых монет и выплачивает долг.
Где он взял золото?
И тут я внезапно подумал о себе. И хорошо сделал.
Старик привез это золото, из которого он уплатил лишь малую часть, во время нашей полуночной поездки. Когда Бен оставил меня на перевале и уполз в сторону хребта, он отправился за кладом.
Все ли он забрал? Или там осталось еще?
Отодвинувшись от стола, я встал, пошел в свою комнату и собрал вещи. Что-то подсказывало мне: надо скорее сматываться из этого дома.
Родриго вышел, когда я кинул свои вещи на пол веранды.
- Ты уезжаешь? - спросил он.
- Да.
- Дед хочет видеть тебя. Он говорит, что обещал тебе мулов.
Да, он обещал, и они мне понадобятся.
- Хорошо, - сказал я, и мы вернулись в дом.
Старик все еще сидел за столом, а за те несколько минут, что я отсутствовал, стол уже прибрали. Бен выглядел усталым, что было неудивительно после всего пережитого. Сказывалась и долгая скачка, и утомительное ползанье по скалам. Впервые, как я его встретил, Бен выглядел на столько лет, сколько ему было.
Родриго вышел из комнаты, и старик сказал:
- Ты помог мне выбраться из безвыходного положения. Я приказал пригнать мулов и дарю тебе двадцать голов.
- Это щедрый подарок.
Он пожал плечами.
- У меня их несколько сот. На ранчо больше шести тысяч голов скота и почти тысяча лошадей. Двадцать мулов - небольшая плата за то, чем я тебе обязан. Кроме того, - и в глазах у него мелькнула прежняя веселая искорка, это избавит меня от лишних голов. Если до лета не пройдут дожди, сильные дожди, я потеряю много скота.
Он написал дарственную на мулов и передал мне.
- Родриго знает об этом. Все будет хорошо.
Затем он заворочался в кресле и взглянул на меня.
- Увидев мое золото, честность твоя осталась при тебе?
- Да. Потому что знаю, что многого на это золото не купишь.
- А это? А все это?
- На скольких человек вы можете положиться? Когда вы оказались в беде, вам пришлось прибегнуть к помощи совсем незнакомого человека.
- Может быть, я зря это сделал.
- Это ваши проблемы. - Я свернул дарственную и положил ее в карман рубашки. - Что вы собираетесь делать с Дориндой?
- Орлицу, мой мальчик, нельзя держать в клетке. Я могу оставить ее здесь и дать все, что она пожелает, и скоро она возненавидит меня, потому что будет от меня зависеть. Даже в золотой клетке орлица будет клевать прутья, стремясь вырваться на волю.
- Вы можете все изменить, дав ей денег. Плохо, когда у женщины нет денег.
Он развернулся в кресле.
- Ты чертовски сентиментален, Сэкетт. Это сослужит тебе плохую службу. Но если тебе нужна работа, оставайся. Я дам тебе долю в капитале.
- Нет.
- Ты слишком легко отказываешься от миллиона долларов, мой мальчик. Скоро ранчо будет стоить много. Все произойдет на твоих глазах. Неужели так легко отказаться от кучи денег?
Я лишь посмотрел на него, застегнул карман, в котором лежала дарственная на двадцать мулов, и грубо сказал:
- Мистер, я мог заполучить их прошлой ночью там, в горах. Я мог скинуть вас с обрыва, вернуться и лечь спать - никто ничего не заметил бы.
- Так ты об этом думал?
- Нет... но подумайте сами.
- Но ведь ты привез меня назад, - он оценивающе оглядел меня, - именно поэтому ты мне нужен здесь. Мне нужен честный человек.
- А Родриго?
Он фыркнул.
- Наверное, он честный и старательный. Но он слаб... он чистоплотный. Он будет драться справедливо и проиграет, а ты дерешься так, как дерутся с тобой, и ты выиграешь.
- Прощайте, Бен Мандрин, - ответил я, подошел к двери и секунду постоял, глядя на него. Старик засунул руку под плед, которым были укрыты его ноги, и я не собирался поворачиваться спиной к такому человеку. Надеюсь, вчера вы вывезли все, - сказал я. - Нолан Сэкетт или любой из их шайки может выследить белку на скалистом плато.
- Ты тоже, - ответил он. - Ты тоже.
Я вышел из комнаты пятясь, предварительно убедившись, что двор пуст.
Когда я подошел к корралю, она уже стояла там... очень красивая женщина с черными глазами и кораллово-красными губами, грациозная и обворожительная.
Ее темно-красное платье резко выделялось на побелевшей от непогоды стене корраля, и мне показалось, что она принарядилась неспроста. Я сразу стал прикидывать, что ей нужно.
- Никто, кроме вас, не смог бы сделать этого, - сказала она. - Спасибо, что помогли ему.
Ее слова требовали определенного ответа, поэтому я сказал:
- Мэм, мне надо оседлать коня. Для меня уже сгоняют мулов.
- Вы редкий человек, Телль Сэкетт. Жаль, что я не познакомилась с вами раньше.
- Думаете, что-нибудь изменилось бы? Мы все равно разошлись бы каждый по своей дорожке.
- Что вы собираетесь делать?
- Еду в Аризону, обратно на шахты.
- Опять через эту ужасную пустыню? - Ее передернуло. - Надеюсь, что больше никогда в жизни не увижу пустыню.
- Мне надо ехать именно этой дорогой, я должен вернуться к тому, что оставил.
- К девушке?
Ну как я мог ответить, если и сам не знал? Да, там была Девушка. Потом она поехала на Восток навестить кого-то из своей родни и не вернулась. Даже не написала.
Эндж... Эндж Керри.
- Нет, мэм, - сказал я, - не к девушке. Похоже, мне суждено одному бродить по диким местам, и конца тому не видно.
- Должен быть конец, Телль.
Ну, я глянул в ее огромные черные глаза, увидел влажные, чувственные губы и подумал, что если это западня, то приманка выбрана точно.
- Мэм, - ответил я, - снаружи вы совсем как женщина.
Она напряглась, словно я ее ударил.
- Что вы имеете в виду?
- Как вам сказать, мэм... Я человек, который совсем не разбирается в женщинах, но, кажется, чувства у вас все снаружи, а не внутри. Я не хочу оказаться в положении этого старика. Я с удовольствием бы вас поцеловал и все такое, но при условии, что буду видеть обе ваши руки, потому что не знаю, в какой вы прячете нож.
