Татьяна Чеснокова - Стокгольм времен Астрид Линдгрен. История повседневности
Анкетирование, недавно проведенное МИД Швеции в посольствах в 23 странах, позволяет сделать вывод, что шведская модель – это по-прежнему самое известное, то, что определяет имидж Швеции за рубежом. За ней следуют, по степени известности в мире, Нобелевские премии, Ингмар Бергман, Астрид Линдгрен, АББА, Вольво, ИКЕА [69] . О шведской модели больше всего говорится в других странах. Ее и хвалили, и ругали. Критике она подвергалась в основном со стороны противников социалистической идеи. Между тем экономические успехи Швеции в XX веке были налицо.
Если в середине 1960-х годов наибольшее число людей было занято в промышленности, то сегодня большинство работающих в Стокгольме занято в сфере услуг (система социального обеспечения и здравоохранения, обслуживание недвижимости, торговля), тогда как промышленность подверглась жесткой рационализации. Швеция занимает сегодня первое место в Европе по развитию информационных технологий. В 2000 году американский журнал «Ньюсуик» посвятил специальный номер Стокгольму как городу, который превратился в «Интернет-столицу Европы». Именно в Швеции самый высокий показатель использования Интернета, в сравнении с другими европейскими странами, она остается на лидирующих позициях в сфере ИТ, телекоммуникаций и программирования. В других зарубежных изданиях Стокгольм также описывался как город, наиболее привлекательный для иностранных фирм, работающих с ИТ. Шведов называют даже «электронными викингами».
Новая экономика, основанная на ИТ, связана с определенной возрастной группой бизнесменов. Как, правило, это – молодые люди, и в Швеции они очень быстро сделались богатыми. Средний возраст новых миллионеров и миллиардеров – 25 лет. Никогда еще раньше не появлялось так много миллионеров в таком юном возрасте и за такое короткое время! За один только 1999 год в Швеции появилось 39 новых миллиардеров (!), а всего их в стране – 89.
Власть в новой экономике представляет не столько капитал, сколько знания, интеллектуальный потенциал. И хотя после фантастического взлета ИТ-акций в конце 1999 года последовало падение их курса, оно не повлияло на положение новых богачей. Ханс Шёгрен, доцент истории экономики в Стокгольмской высшей школе экономики, отмечал, сравнивая прошлый рубеж веков с нынешним, что как прежде Швеция опережала другие страны по уровню технического развития, так и теперь мы наблюдаем то же самое опережение, когда происходит новая революция, глобальное распространение информационных технологий.
В самом Стокгольме существует такое количество ИТ-фирм, что газета «Дагенс нюхетер» назвала в 2000 году шведскую столицу «Меккой в сфере ИТ». В маленьком районе вокруг площади Стюреплан находилось тогда около 200 таких фирм. В лене Стокгольма (Швеция разделена в административном отношении на лены и коммуны) было в 1999 году около 5 500 фирм. Только в шведской столице в 1999 году занятых в сфере ИТ насчитывалось более 56 тысяч человек, из них 15 500 работало в «Эрикссоне». Из стокгольмских пригородов особо выделяются Сольна и Сундбюберг, как наиболее насыщенные ИТ-фирмами, но главная «Силиконовая долина» Швеции – это Чиста (Kista), пригород Стокгольма [70] . По подсчетам американского журнала «Wired», Стокгольм/Чиста занимают второе место после Силиконовой долины как мировые центры цифровой экономики. В Чисте открыт ИТ-университет, готовящий специалистов в этой области.
Стокгольмский регион охватывает, кроме собственно столицы, еще 40 коммун вокруг озера Меларен, где проживает три миллиона человек – это треть всего населения страны. Городские власти поставили перед собой амбициозную цель – сделать этот регион самым процветающим во всей Северной Европе. Таким образом, Стокгольм выступит в роли своеобразной столицы всей Скандинавии.
Вплоть до конца XX века в Швеции не наблюдалось больших различий между общественными группами и поколениями в получении социальных благ. В основном, все население относилось к среднему классу. Развитие происходило таким образом, что каждое новое поколение жило лучше предыдущего, в особенности так называемое «золотое поколение» родившихся в 1940-е годы и получивших больше всего благ от шведской модели. Они смогли заработать себе и солидные пенсии. Сбои в функционировании шведской модели проявились в кризисные 1990-е годы, когда стал расти разрыв между поколениями и молодежь начала пополнять ряды «новых бедных». На рынке труда к молодым предъявляются более высокие требования, необходимо хорошее образование, но получение его занимает все больше времени. Даже к тридцати годам уровень доходов молодого специалиста сравнительно невысок. Рабочие условия становятся все более жесткими, и часто можно увидеть в газетах такие заголовки: «Стрессы на рабочем месте», «Все больше людей работает сверхурочно» и пр. В кризисные 1990-е годы в Стокгольме выросла экономическая сегрегация. Центральные районы города заняты людьми с высоким уровнем доходов. Кварталы вилл на западе столицы стали еще богаче, а многоэтажки на юге – еще беднее. В Стокгольме трудно найти жилье. По статистике, Швеция в целом является одной из самых дорогих стран мира в сфере жилья. В 1996 году в США платили 18 процентов из семейного бюджета за жилье, в Германии – 23 процента, а в Швеции – 32 процента.
И все же эти новые тенденции не оказывают существенного влияния на общий уровень благосостояния в Швеции в сравнении с другими европейскими странами. Центральное статистическое бюро провело в Стокгольме в 1997 году конференцию по вопросам политики всеобщего благосостояния, где был представлен объемный статистический материал по развитию шведской модели за период 1975–1995 гг. Несмотря на безработицу и социальное расслоение, в Швеции и Скандинавии, в целом, сохраняются высокий уровень жизни и социальные гарантии населению.
Наблюдатели отмечают рост преступности к концу XX века как еще одну негативную тенденцию в развитии современного шведского общества. Хотя нам, русским, некоторые преступления в этом традиционно тихом и спокойном уголке Европы покажутся вполне безобидными и даже анекдотичными. Откроем, к примеру, районную газету «Кунгсхольмен». В 2005 году она писала в рубрике «Полицейский отчет» следующее: «Сосед топал по квартире в деревянных башмаках. Это беспокоило женщину в квартире этажом ниже». Или такое происшествие на улице Хантверкаргатан: «Женщина забыла в такси свою сумочку. Она связалась по телефону с шофером этого такси, который уже находился за городом, но он пообещал привезти ее сумочку по возвращении в Стокгольм. Однако женщина хотела получить сумку немедленно. Они договорились, что она оплатит срочный возврат такси в город. Таксист примчался к месту встречи возле Ратуши и вернул злополучную сумочку, напомнив об их договоренности. Но женщина так разозлилась, что швырнула в лицо таксисту пустую банку из-под пива, которую держала в руке». Другой полицейский отчет повествует о женщине, которая прогуливалась с коляской и увидела бегущего мужчину. Она отступила в сторону, но мужчина, пробежав мимо, больно толкнул ее. Он выглядел сумасшедшим, и она, по ее словам, не осмелилась задержать его. Вот такие уличные происшествия.
Разумеется, пишут о насилии, связанном с молодежными группировками, с неонацистами. Спокойную Швецию потрясли в XX веке два громких убийства видных политических деятелей: премьер-министра Улофа Пальме в 1986 году и министра иностранных дел Анны Линд в 2003 году. Происходили в Швеции и террористические акты. Так, в 1971 году в Стокгольме был убит двумя хорватскими террористами посол Югославии, а в 1972 году был захвачен самолет авиакомпании САС и последовало требование освободить двух хорватов. В 1975 году немецкая группа Баадер-Майнхоф захватила посольство ФРГ в Стокгольме, и в ходе операции были убиты два дипломата и два террориста. Но все это, так сказать, «разборки» иностранных граждан на шведской территории. Между тем, в психологии существует термин «стокгольмский синдром», означающий необъяснимую симпатию заложника к террористу, которая проявилась в связи с захватом банка в Стокгольме. Некий Ян Эрик Ульссон в августе 1973 года совершил побег из тюрьмы и, угрожая оружием, взял в заложники четырех человек в здании банка. По его требованию полиция выпустила на свободу его сокамерника. В результате газовой атаки сотрудники банка были освобождены. Однако бывшие заложники приняли сторону Ульссона и заявили, что боялись не столько его, сколько полиции: они даже наняли захватчику за свои деньги адвокатов, проникшись к нему сочувствием.
В прессе время от времени публикуют карты Стокгольма с указанием тех мест, где совершается наибольшее число преступлений (кражи, насилие, угон автомобилей). К таковым относятся: Центральный вокзал, Кунгсгатан, Васагатан, Вальхаллавэген, Кунгстрэгорден, Свеавэген. Большую проблему представляет собой наркомания. «Платтан – открытая рана Стокгольма», – под таким заголовком в «Дагенс нюхетер» печатался репортаж с Сергельс Торг, которую называют также Платтан [71] . На этой площади обычно собираются наркоманы, чтобы купить героин. Картина остается неизменной с 1960-х годов, и тусовка наркоманов на Платтан напоминает зал ожидания смерти. Количество смертельных случаев от наркотиков за 2000–2003 годы в Стокгольме почти удвоилось.
