Станислав Куняев - Жрецы и жертвы холокоста. История вопроса
Нет, пожалуй, прав Александр Проханов, недавно написавший в газете «Завтра» о возможном завтрашнем дне нашей Родины:
«Распад России спишет в очередной раз все преступления, замусолит имена злодеев, зальет красной горячей жижей следы несусветных зверств.
И есть ли сегодня хоть одна политическая партия, или политическая группа, или собрание моральных людей, которые скажут об этом вслух? Или так и будем, по настоянию Аллы Гербер, изучать в еще оставшихся школах «холокост», а на диспутах правозащитников призывать к десталинизации России?
Сталин грядет».
V. Уши Амана
Мы больны.
А. Гербер
Жрецы Холокоста, навязывая человечеству идею о его сакральности и непознаваемости, любят и умеют для достижения результата впадать в транс, а если говорить простым языком – в истерику. Причем понять, естественная ли это истерика или наигранная, бывает непросто.
Помню, несколько лет тому назад в «Независимой газете» (15.04.99 г.) было опубликовано «Слово психолога Президенту России в день памяти жертв Катастрофы»:
«Пробудитесь, господин президент /», «Набирает скорость бронепоезд национал-патриотизма и политического антисемитизма /», «Иного нет у нас пути… Лишь в Холокосте остановка », «мы уже провалились в эту колею, господин президент », «на карте России оттенки красно-коричневого цвета уже покрыли Краснодарский край» (это сказано о слабых попытках администрации этого края воспрепятствовать захвату земель всяческими криминально-племенными структурами Северного Кавказа. – Ст. К). До нападения банд Басаева на Дагестан оставалось всего лишь два месяца.
Все эти «независимые» шаманские заклинания, видимо, были венцом сезонного обострения психики А. Асмолова. Психическая экзальтация весьма высокой степени у профессора и доктора психологических наук, заведующего кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ, видимо, была его профессиональным недугом или в лучшем случае хобби.
А вот случай посложнее. В третьем-четвертом номере «Еврейской газеты» за 2002 год некто Михаил Садовский рассказывает о том, как он приехал в главный американский музей Холокоста – вашингтонский. А там, оказывается, каждый входящий должен не просто купить входной билетик, но во время осмотра музея еще и сыграть роль реального человека, погибшего в эпоху Катастрофы, «влезть» в его судьбу, в его шкуру, словом, перевоплотиться, подобно актеру всемирно-трагического спектакля под названием «Холокост». Такого рода роли служители музея предлагают всем посетителям при входе в музей. Однако не все могут выдержать подобные нервные перегрузки, и у несчастных людей начинает «съезжать крыша», что и случилось с Садовским, когда он «напялил» на себя жизнь и смерть погибшего в Освенциме местечкового украинского сиониста Симхи Перельмутера, который жил в 30-е годы в городке Хорошев, что на Львовщине.
«В сентябре 1939 г. <…> Советский Союз оккупировал Восточную Польшу – пишет Садовский-Перельмутер, – где был расположен Хорошев. Несмотря на советскую оккупацию, Симха продолжал преподавать в Университете».
«Советская оккупация Восточной Польши», как помнят все люди с нормальной психикой, – это возвращение в состав УССР Западной Украины, которую в 20-м году поляки отхватили у нашей страны, ослабевшей от гражданской распри. А еще должно заметить, что если бы местечко Хорошев в 1939 году перешло под власть фашистской Германии, то с «университетским преподаванием» Симхи было бы покончено сразу. А может быть, и с ним самим, поскольку спустя неделю после 22 июня 1941 года, когда войска вермахта вошли в Хорошев, «как еврей и ученый, – пишет Садовский, – Симха стал предметом преследования германских властей».
За ним вскоре пришли украинские полицейские, и родные больше не увидели Симху Перельмутера. Но именно вот тут Михаил Садовский (он же якобы Симха) впал в состояние глубочайшего истерического транса. Нет бы ему вспомнить антисемита Степана Бандеру или палача евреев Львовщины Романа Шухевича, опричники которого отправили Симху в Освенцим, но нет, он ни с того ни с сего заверещал голосом Александра Асмолова:
«Где те составы, которые приготовил великий вождь Страны Советов для депортации евреев, чтобы окончательно решить этот проклятый «еврейский вопрос»? Они на запасном пути? Вы не знаете, что они есть?», «А за что НКВД отплатило Валленбергу? За то, что спасал евреев?», «А вы, уцелевшие и новые жители Европы и мира? Молчите?.. Но разве за это убивают? Нет, за это не убивают. Убивают за то, что ты еврей!!!»
Три восклицательных знака, украсивших полосу «Еврейской газеты», свидетельствуют о том, что или психика Садовского не выдержала испытания на сцене Вашингтонского музея, либо о том, что он, как актер, почувствовал, что наступил его звездный час:
«Я, Симха Перельмутер, сошел в земной ад в полосатом тряпье нацистского покроя! Я прошел весь скорбный путь Симхи… Люди, люди, значит, не кончился Холокост…», «Но разве за это убивают?»
Перельмутер-Садовский, видимо, забыл, что в XX веке люди убивали друг друга за все. Русских убивал и на рубеже 80—90-х годов в городе Грозном за то, что они не убегают, не бросают свои дома, за то в итоге, что они – русские. Если вы скажете, что за депортацию 1944 года, я отвечу: русские женщины, которых насиловали в 90-м году басаевские и радуевские головорезы, не выселяли их отцов и матерей в Казахстан в 1944 году. Палестинцы убивают евреев за то, что евреи вырезали население арабских деревень, разрушили их дома и отобрали землю, – за то, что они оккупанты. Евреи убивают палестинцев за то, что те живут на земле, которую Иегова обещал («земля обетованная») в незапамятные времена евреям, и за то, что палестинцы обстреливают ракетами «их поселения», построенные на земле «обетованной».
Американские школьники и студенты расстреливают своих товарищей лишь потому, что в гражданском обществе Америки так принято удовлетворять свои комплексы.
Потерявшие работу американцы расстреливают своих удачливых сослуживцев, мстя за свою «неконкурентоспособность», за безразличие общества к их судьбе.
Мусульмане убивают «желтых» европейских журналистов за оскорбление их пророка.
Американские солдаты убивают иракцев и афганцев от страха, что те могут выстрелить первыми.
Одни иракцы убивают других, своих коллаборационистов, за сотрудничество с оккупантами.
Вояки НАТО убивали сербов за то, что те не сразу подняли руки и не сдались мировому правительству.
Русские скинхеды убивают таджиков за то, что те продают в России наркотическую отраву.
Кондопогские русские восстали против чеченцев за то, что гости изуродовали своей хищной волей жизнь тихого городка.
В этом мире всех убивают за все. А не только евреев за то, что они евреи. И не стоит впадать в истерику с тремя восклицательными знаками: «Но за это не убивают!!!» Убивают за все.
Во многих «холокостных» книгах их авторы пытаются «реконструировать» историю, создавая в своем воспаленном воображении «художественные картины» описываемых событий. Вот, к примеру, какую сцену разговора Сталина с Лаврентием Берия о «деле врачей» сочинил генерал-полковник Д. Волкогонов в книге «Триумф и трагедия»:
«В тот последний вечер Сталин два-три раза (какая документальная точность! – Ст. К.) интересовался ходом следствия. Наконец спросил еще раз чрезмерно услужливого в последнее время Берию:
– А как Виноградов?
– Этот профессор кроме своей неблагонадежности имеет длинный язык. У себя в клинике стал делиться с одним врачом, что-де у товарища Сталина уже было несколько опасных гипертонических приступов…
– Ладно, – оборвал Сталин. (Пишет Волкогонов так, как будто сам сидел под столом, прослушивая и записывая эти разговоры! – Ст. К.) – Что вы думаете делать дальше? Врачи сознались? Игнатьеву скажите: если не добьется полного признания врачей, то мы его укоротим на величину головы…
– Сознаются. С помощью Тимашук, других патриотов завершаем расследование, и будем просить Вас разрешить провести публичный процесс…
– Готовьте , – бросил Сталин и перешел к другим делам» («Триумф и трагедия». Книга II, часть 2, стр. 192, 1989 г. Книга была издана в АПН тиражом в 300 тысяч экземпляров).
Стой поры прошло двадцать лет, но «художественные» домыслы в нашей историографии окончательно стали играть роль документов. Вот отрывок из книги «Отрицание отрицания, или Битва под Аушвицем» (М., 2008 год. Авторы и составители П. Полян и А. Кох).
Вот как Павел Полян «реконструирует» разговор в эпоху Холокоста палача и жертвы средствами «художественной изобразительности»:
