Юрий Берёзкин - Империя инков
2, Общества уровня сложных вождеств
Усложнение социальных структур в Центральных Андах отчетливо заметно со второй четверти II тыс. до н.э. На протяжении этого и следующего тысячелетия в древнем Перу формируются сообщества численностью в тысячи, а порой и в десятки тысяч людей. Складываются иерархически организованные политические объединения.
Поселение Ла-Гальгада в начале II тыс. до н. э. Реконструкция
Центром одного из древнейших объединений подобного ранга стал, по-видимому, храмовый комплекс Сечин Альто в долине Касмы на юге северного побережья. Он знаменит своей грандиозной платформой из грубого камня и конического сырцового кирпича, имеющей высоту 35 м и основание площадью 300 м на 250 м, а весь комплекс общественно-культовых сооружений протянулся в длину на более чем километр. Вокруг на территории не менее двух квадратных километров располагаются другие монументальные строения. Предполагается, что во второй четверти II тыс. до н.э. в долине Касмы возникли два крупных вождества. Еще один мощный центр, Гарагай, со знаменитыми раскрашенными рельефами возник во второй половине II тыс. до н.э. неподалеку от сегодняшней Лимы, а третий, Кабальо Муэрто, располагался в долине реки Моче.
Начиная с начала II тыс. до н.э. прибрежные перуанские храмы стали украшать росписями, рельефами и объемной глиняной скульптурой. Нет никакого сомнения в том, что создавали эти произведения искусства мастера-профессионалы. По материалам эпохи инков мы знаем, что обслуживавшие храмы и знать перуанские ремесленники стояли вне обычной общинной организации, находясь в зависимости от государства или отдельных представителей привилегированных слоев. Эта инкская практика находит несомненные аналогии в социальном устройстве царства Чимор (X-XV века н.э.). Свидетельства о профессиональном ремесле, относящиеся ко II тыс. до н.э., крайне важны. Если мастера работали по заказу центральной власти, то это значит, что во II тыс. до н.э. у местных лидеров появляется свой социально-хозяйственный сектор – тот самый независимый от «низов» дополнительный источник власти, ресурсами которого они непосредственно распоряжаются. Об этом говорят и находки предметов роскоши, каковыми в Андах были прежде всего экзотические эквадорские раковины и изделия из них. Самые ранние отмечены при раскопках верхних слоев Ла Гальгады, а первой половиной I тыс. до н.э. уже датируется большая серия подобных находок.
Надо заметить, что доколумбова Америка вообще отличается более ранним и широким распространением монументального изобразительного искусства, чем общества Древнего Востока предгосударственного уровня. Обилие и совершенство каменной и глиняной скульптуры и настенной живописи, характерное для мексиканских (ольмекских) и перуанских обществ уровня сложных вождеств, существовавших во II тыс. до н.э., не имеют аналогий ни в додинастическом Египте, ни в прото– и даже раннединастическом Двуречье. Одну из причин этого допустимо усмотреть в скором и эффективном подчинении квалифицированных индейских мастеров правящей элите. Создается впечатление, что как в Мексике в XII веке до н.э., так и в Перу в XVIII-XV веках до н.э. имел место резкий сдвиг в формах общественных отношений: монументальное искусство появляется внезапно в уже развитом виде, тогда как перуанские святилища III тыс. до н.э. хотя и массивны, но лишены сколько-нибудь существенного декора.
Горные районы Центральных Анд до середины II тыс. до н.э. развивались несколько медленнее прибрежных. Окончательный переход к оседлости, отраженный в появлении деревень и гончарства, приходится лишь на вторую четверть II тыс. до н.э., когда на побережье уже возводились массивные искусственные платформы. Зато в конце II тыс. до н.э. именно в горах в верховьях реки Мараньон вырастает крупнейший региональный центр Чавин-де-Уантар, по-видимому, контролировавший торговый путь через Анды. Существует гипотеза, связывающая возвышение Чавина с постигшей прибрежные области катастрофой – ударами гигантских цунами, разрушивших в начале I тыс. до н.э. Гарагай и некоторые другие храмы и поселения. Каковы бы ни были причины упадка прибрежной культуры в самом начале I тыс. до н.э., ее предшествующие достижения не были утрачены: важнейшие особенности архитектуры Чавина восходят именно к прибрежной традиции. В первой половине I тыс. до н.э. Чавин-де-Уантар стал едва ли не самым значительным поселением Южной Америки. Вокруг великолепных храмов располагались жилые кварталы площадью около 40 гектаров. Число обитателей городка составляло две-три тысячи человек.
Зародившийся во II тыс. до н.э. на побережье и получивший блестящее развитие в каменных барельефах Чавина художественный стиль, равно как и связанные с данными монументальными памятниками типы керамики, встречаются на огромной территории – от лесного коридора, разграничивающего Эквадор и центральноандскую область, до Аякучо и южного побережья Перу. Найденные в горах и на побережье культовые изображения свидетельствуют об унификации религиозных представлений, о возникновении образов божеств с устойчивой иконографией. Складывается художественный канон, определивший многие особенности всего последующего перуано-боливийского искусства вплоть до эпохи инков. Характерно также, что население северного Перу в I тыс. до н.э. предпочитало пользоваться изделиями из обсидиана (вулканического стекла), поступавшего из более удаленного центральноперуанского месторождения, чем оказаться в зависимости от более близкого источника в Эквадоре, который контролировали создатели других культур.
3. Общества уровня первичных государств
Политические объединения с населением в десятки, а затем и в сотни тысяч человек появляются в Центральных Андах в III-VI веках н.э. Они связаны с расцветом культур мочика на северном побережье, уари в юго-центральной части горного Перу, тиауанако в бассейне озера Титикака и, может быть, лима на центральном побережье. Заканчивается этот период событиями, уже описанными в первой главе.
Можно ли эти объединения называть ранними государствами? Четверть века назад ответ был бы однозначно утвердительным. Для руководства столь большими сообществами людей, живущих в пределах обширных территорий, необходим специальный административный аппарат, а это и есть государство. Сейчас ситуация выглядит более сложной. Сомнений в том, что мы имеем дело с общностями уровня государств, нет, но как конкретно эти общества управлялись? Чем больше подробностей узнают археологи, тем менее определенными становятся их ответы. Ясно, что правящие элиты продолжали опираться на такие способы удержания власти, которые можно предполагать и для обществ конца II – начала I тыс. до н.э., но которые не были характерны для инков. Я имею в виду демонстративное использование в ритуалах с участием высших должностных лиц наркотиков-галлюциногенов, а также регулярные человеческие жертвоприношения.
Однако для простоты будем все же называть крупные политические объединения I тыс. н.э. в Центральных Андах государствами. Границы древних государств определялись естественно-географическими, хозяйственными и этнокультурными рубежами. Историко-этнографические материалы и общетеоретические соображения заставляют предполагать, что первый шаг к появлению государства делается в тот период, когда среди вождеств, занимавших какой-то ограниченный район, выделяется сильнейшее. Однако даже добившись уверенного преобладания над остальными, новое политическое образование еще не превращается само по себе в государство. Последнее, как уже было подчеркнуто, отличается от вождества прежде всего ролью центра. Он способен теперь непосредственно руководить делами на окраинах, а не пользоваться одними лишь методами косвенного управления. Для этого необходим административный аппарат – тем более громоздкий, чем больше управляемая территория и население. Его содержание обходится дорого, поэтому государство может возникнуть лишь при таком изобилии прибавочного продукта, которое вождествам недоступно. Границы вождества редко отстоят от центра на расстояние, преодолимое более чем за день пути, иначе система становится неуправляемой. Более крупные вождества (например, у степных евразийских народов) были недолговечными и во всяком случае непрерывно меняли свои границы. В земледельческих обществах верховный вождь обычно контролировал территорию радиусом 10-30 км. Если в ее пределах земля и воды бывали настолько богаты, что могли прокормить не тысячи, а десятки тысяч людей, вождества превращались в города-государства. Районов со столь благоприятными природными условиями на земном шаре было немного, поэтому даже в древности большинство государств возникло не спонтанно, а под влиянием уже появившихся передовых центров.
