А. Норман - Средневековый воин. Вооружение времен Карла Великого и Крестовых походов

Это был героический период; сражения были своего рода наслаждением; чувство товарищества и преданность своему боевому отряду были темой поэзии, декламируемой в залах дворцов. Воины воевали за выбранного ими вождя, чтобы заслужить ему большую славу; сокровища и оружия, что при этом захватывались, передавались вождю. В ответ воины могли рассчитывать на защиту со стороны вождя, на то, что в случае гибели они будут отомщены или их семьям выплатят возмещение их убийцы или их родственники. Англосаксонские хроники достаточно ясно показывают, что ужасные годы правления Этельреда II Неразумного [91] во многом стали такими из-за того, что убийство брата и предшественника Этельреда Эдуарда не было отомщено. Воины ожидали от своего господина богатых даров, золотых колец, лошадей и предметов вооружения, а также пиров в зале своего господина; однако важнее всего было завоевать славу. Беовульф говорит Хротгару (Хродгару): «Пусть те, кто могут, достигнут славы пред тем, как умереть; это для благородного воина лучше, чем смерть от старости». По закону господин нес ответственность за действия своих людей и должен был доставлять их в суд и платить за них штрафы.

Достигнув преклонного возраста, Беовульф размышляет над деяниями, которые он осуществил во имя Хигелака, короля гаутов, своего господина: «Со сверкающим мечом я получил вознаграждение в войне… получив богатства, которые он даровал мне. Он дал мне землю, владения и родовое гнездо. Я всегда хотел идти перед ним пешком, когда он один в фургоне…» Награду, данную ему Хродгаром за убийство чудовища Гренделя и его матери, Беовульф принял от имени Хигелака и передал ему флаг, шлем, кольчугу, меч и четыре лошади одной масти. Хигелак, в свою очередь, дал ему меч, который принадлежал его отцу, деду Беовульфа по матери: «В эти времена нет у гаутов [92] лучшего богатства среди мечей». Короли и великие вожди обычно описывались поэтически как «дарители богатств», «дарители колец», «прибежище воинов». Поэма «Странник» говорит о глубоком чувстве пустоты и одиночества человека, который потерял своего господина. Он вспоминает счастливые дни в зале для пиршеств, раздачу сокровищ и товарищество.

В своей последней битве Беовульф [93] сильно пострадал от своих последователей, и его молодой родственник, Виглаф, горько упрекает своих товарищей в их предательстве. «Тот, кто захочет быть правдивым, может сказать, что этот господин давал вам богатства и вооружение, в которое вы сейчас облачены. Когда он сидел в зале, где все пили эль, он часто, как принц, давал своим воинам и тэнам [94] шлемы и кольчуги, самые лучшие, которые только мог найти поблизости или в дальних краях, так что самому ему оставалось самое худшее, когда он шел сражаться». Виглаф продолжает упрекать своих товарищей в бесчестии.

Англосаксонские хроники говорят о сражении в 786 году, когда тэны короля Киневульфа из Уэссекса обнаружили, что король убит во время неожиданного нападения, когда они спали. Хотя сторонникам короля предлагали пощаду, те предпочли сражаться, пока все не погибли, кроме одного уэльского заложника, но и он был сильно изранен. Аналогично, когда убийцам Киневульфа и его людей была предложена пощада со стороны родственников убитых, те с негодованием ее отвергли. Преданность своему отряду была главным законом этих отрядов. Тех воинов, которые бежали с поля боя, называли nithing, трус, и они доживали свою жизнь в бесчестье.

Когда Пенда, король Мерсии, отправился на войну, за ним последовали тридцать duces regii, или эльдорменов. Видимо, они были принцами или вассальными королями (вождями) некогда независимых народов. Хартия Оффы, короля Мерсии, 777 года включает фразу «мой вассальный король, эльдормен, своего собственного народа хвисс [95]». В самых ранних упоминаниях об этом правителе он именуется королем (rex). Эльдормен времени поздних саксов стал представителем короля в графстве, возглавлял местные военные силы и осуществлял административное правосудие в суде графства. Однако он был лишь наместником и являлся вассалом, назначенным управлять за свои способности. Биртнот, эльдормен Восточной Англии, описан в поэме «Малдон» как «благородный вассал Этельреда». В 860 году Осрик и Этелвульф, эльдормены Хэмпшира и Беркшира соответственно, повели силы своих графств против датчан и разбили их. Похоже на то, что графства Уэссекса возникли на месте проживания ранее независимых народов. В остальной части страны графства были созданы после датского завоевания, и разделения на графства были произведены всего лишь ради удобства. Графства обычно создавались вокруг города, который давал графству свое название. По датским законам (в области «датского права») во времена Альфреда каждое из графств представляло собой место расселения отряда датской армии. Эльдормену платили в пропорции от доходов и налогов, получаемых от городов на его территории, а также дарованием ему наделов земли. Он, похоже, получал больший вергельд, чем обычный вассал; на севере эта разница достигала четырех раз.

Командир подчиненного ему воинского отряда во время завоеваний становился вассалом в ходе расселения и закрепления на завоеванной территории. В VIII веке он обычно ожидал за свою службу надел земли, соответствующий его рангу. Обычно этот надел освобождался от налогов, а крестьяне — от всех повинностей, кроме военной — обязанности чинить мосты и работать на строительстве крепостей и других укреплений. Эти обязанности назывались trimoda necessitas, и каждый свободный крестьянин обязан был принимать в них участие. Однако в некоторых случаях вассал также требовал дополнительной службы, например участия в эскорте. Вассалам более высокого ранга служили вассалы более низкого уровня. У церкви были собственные вассалы, которые селились в ее владениях. Молодые сыновья вассалов сопровождали короля повсюду, являясь телохранителями, слугами высшего ранга и должностными лицами. Из вассалов в более почтенном возрасте подбирались люди для службы камергерами и сенешалями, некоторые были советниками и проводили при дворе лишь часть времени. Альфред организовал службу своих тэнов так, что они находились при дворе лишь один месяц из трех, чтобы иметь возможность заниматься своими владениями. Их вергельд составлял 1200 шиллингов, в то время как за свободного простолюдина выплачивали 200. Во времена Альфреда вассал платил 120 шиллингов за неявку на военную службу, тогда как свободный крестьянин только 30. Позднее, когда владения вассалов стали передаваться по наследству, вассалом считался человек, владеющий по крайней мере пятью крестьянскими хозяйствами с примерно 100 акрами земли каждое. 100 акров хватало для поддержания по крайней мере одного крестьянского хозяйства, однако размер надела менялся в зависимости от его плодородия. Если простолюдин настолько процветал, что сам имел пять наделов, с которых платил налоги королю, то за его убийство платился вергельд, как за тэна. Однако это право простолюдин получал только через три поколения владения пятью наделами. При этом он продолжал считаться простолюдином, даже если у него был меч с золотыми украшениями, кольчуга и шлем.

Писатели более позднего времени свидетельствуют, что купец, совершивший три поездки за море на своем собственном корабле, получал звание тэна. Хотя мы не знаем, как это происходило, присвоению титула должна была соответствовать определенная церемония, поскольку производство в тэны надо было довести до народа. Аналогично освобождение раба включало в себя вручение ему в руки оружия простолюдина, что символизировало переход раба в другое сословие. Законы Генриха I постановляли, что раб при освобождении должен получать оружие свободного человека и что церемония должна проводиться в каком-нибудь общественном месте — в церкви, на рынке, в деревне или при дворе — перед свидетелями.

Земельная перепись [96], произведенная Вильгельмом Завоевателем в 1086 году [97], делает различие между тэнами, которые могли делать со своей землей все, что хотели, и тэнами, которые теряли свою землю после того, как покидали своего господина. Похоже на то, что к первому классу относились те, кто приходил на службу к лорду ради защиты, а ко второму — те, кто получал землю от лорда в качестве дара.

Часть тэнов имела множество земельных наделов, разбросанных по множеству широв [98]. С другой стороны, согласно Земельной переписи, было множество тэнов, которые имели меньше пяти наделов, что часто происходило после раздела земли между сыновьями. Поместье Салден в Бакингемшире, оцениваемое в Земельной переписи чуть больше чем в три надела, находилось во владении четырех тэнов, которые служили совершенно разным правителям.

Оружие англосаксов самого раннего периода может быть реконструировано по весьма значительному количеству находок в погребениях и по упоминаниям в поэзии. Самым распространенным было копье, традиционное оружие Одина [99]. Обычно в погребениях от копий сохранялся только наконечник и несколько фрагментов деревянного древка (рис. 4). Как правило, древко изготовлялось из ясеня [100], что видно из использования слова aesc в качестве синонима копья в поэзии саксов. Самих воинов при этом называли aescberend, копьеносцы. Находки в погребениях позволяют сделать вывод, что копья имели несколько более двух метров в длину, но иллюстрации к манускриптам более позднего времени показывают намного более длинные копья. Heriot некоего Вульфсиге включал в себя копье, перевитое золотой полосой [101]. Некоторые сохранившиеся наконечники копий имели углубления (насечку), в которые вставлялись (набивались) серебро, медь или бронза. Длина наконечников была разной, но не более шестидесяти сантиметров. В нескольких случаях на наконечник наносился узор. Наконечники с зазубринами обнаруживаются редко, но их часто можно видеть в иллюстрациях к рукописям. Копье использовалось и как колющее оружие, и как метательное. В «Малдоне» поэт пишет: «Тогда пусти тяжелое, как оглобля, копье, в дело; метни легкое копье с острым наконечником». Иллюстрации в манускриптах позднего времени иногда показывают воинов, держащих два-три копья с зазубренными наконечниками, одно из которых они бросают. Это, возможно, указывает на использование одного-двух легких метательных копий, вместе с более тяжелым копьем для ближнего боя. Три заостренных, похожих на наконечники франкского копья ангона наконечника были найдены среди восьми копий на погребальном корабле в Саттон-Ху, в то время как настоящие копья ангоны франкского типа были обнаружены в погребениях в Кенте и в нескольких ранних погребениях в других частях Южной Англии.