Владимир Мещеряков - Арест Сталина, или заговор военных в июне 1941 г.
Что там было в Западном округе в первые дни войны, требует отдельного расследования, поэтому ограничимся лишь воспоминаниями заместителя командующего округом генерал-лейтенанта И. В. Болдина. Хочу обратить внимание читателей на тот факт, что все руководство Западного округа было отдано под суд и расстреляно, кроме заместителя Павлова, упомянутого выше И. В. Болдина. Как он избежал карающей руки Военного трибунала, тоже отдельный разговор. Итак, предлагаемый отрывок, с небольшими сокращениями:
«Разведка установила: к 21 июня немецкие войска сосредоточились на восточно-прусском, млавском, варшавском и демблинском направлениях... Пожалуй можно считать, что основная часть немецких войск против Западного Особого военного округа заняла исходное положение для вторжения...
Оперативный дежурный передал приказ командующего немедленно явиться в штаб... Через пятнадцать минут вошел в кабинет командующего...
— Случилось что? — спрашиваю генерала Павлова.
— Сам как следует не разберу. Понимаешь, какая-то чертовщина. Несколько минут назад звонил из третьей армии Кузнецов. Говорит, что немцы нарушили границу на участке от Сопоцкина до Августова, бомбят Гродно, штаб армии. Связь с частями по проводам нарушена, перешли на радио. Две радиостанции прекратили работу — может, уничтожены. Перед твоим приходом звонил из десятой армии Голубев, а из четвертой — начальник штаба полковник Сандалов. Сообщения неприятные. Немцы всюду бомбят...
Наш разговор прервал телефонный звонок из Москвы. Павлова вызывал нарком обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко. Командующий доложил обстановку... Тучи сгущались. По многочисленным каналам в кабинет командующего стекались все новые и новые сведения, одно тревожнее другого: бомбежка, пожары, немцы с воздуха расстреливают мирное население... Оказывается, с рассветом 22 июня против войск Западного фронта перешли в наступление более тридцати немецких пехотных, пять танковых, две моторизованные и одна десантная дивизии, сорок артиллерийских и пять авиационных полков...
Снова звонит маршал С. К. Тимошенко. На сей раз обстановку докладывал я... В моем кабинете один за другим раздаются телефонные звонки. За короткое время в четвертый раз вызывает нарком обороны. Докладываю новые данные. Выслушав меня, С. К. Тимошенко говорит:
— Товарищ Болдин, учтите, никаких действий против немцев без нашего ведома не предпринимать. Ставлю в известность вас и прошу передать Павлову, что товарищ Сталин не разрешает открывать артиллерийский огонь по немцам.
— Как же так? — кричу в трубку. — Ведь наши войска вынуждены отступать. Горят города, гибнут люди!
Я очень взволнован. Мне трудно подобрать слова, которыми можно было бы передать всю трагедию, разыгравшуюся на нашей земле. Но существует приказ не поддаваться на провокации немецких генералов.
— Разведку самолетами вести не далее шестидесяти километров, — говорит нарком.
Докладываю, что фашисты на аэродромах первой линии вывели из строя почти всю нашу авиацию. По всему видно, противник стремиться овладеть районом Лида для обеспечения высадки воздушного десанта в тылу основной группировки западного фронта, а затем концентрическими ударами в сторону Гродно и в северо-восточном направлении на Волковыск перерезать наши основные коммуникации. Настаиваю на немедленном применении механизированных, стрелковых частей и артиллерии, особенно зенитной.
Но нарком повторил прежний приказ: никаких мер не предпринимать, кроме разведки в глубь территории противника на шестьдесят километров».
Мемуары Болдина опубликованы в 1961 году, т.е. задолго до жуковских опусов. Это было время, когда началась кампания по уничтожению имени Сталина. Решения XXII съезда претворялись в жизнь.
Как видите, связь с Павловым была, но «нехороший» Сталин, дескать, запретил по немцам стрелять. Тогда «сыплется» версия «об отсутствии связи с Западным округом». Все же, видимо, при издании жуковских мемуаров решили убрать звонки наркома Тимошенко, а «отсутствие связи» сохранить. Иначе чем объяснить отсутствие информации от командования Западного округа.
Если все, что происходило в первые часы немецкой агрессии в Западном округе, действительно было скрыто от руководства страны, то что оно могло подумать? А может, действительно, там, в Белоруссии, на самом деле нет никаких военных действий? (Сталин-то узнал 28 июня о взятии немцами Минска из сообщений зарубежного радио). Тогда стоит ли командованию ЗапОВО в эти утренние часы давать условный сигнал на ответные военные действия, если на границе тихо? А в других округах все ли так тревожно? Может, послать командующим какую-нибудь Директиву? Хитрый Жуков знал, что делает. Это Сталину трудно «лапшу на уши навесить», а этим «ничтожествам», что ни дай, все проглотят.
А вот еще одна наживка Георгия Константиновича, которую Молотов заглотнул: «Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории». Откуда Молотов это взял? Разумеется, из Генштаба, от Жукова. Кто же другой поставлял военную информацию руководству страны, как не он? А ведь этого не было. И те и другие вступят в войну с Советским Союзом официально 26 июня. Да, но мы бомбили Плоешти значительно раньше этой даты. Ведь это попахивает явной провокацией со стороны наших военных, как оправдание факта нападения Германии. Это все играет на руку лишь только заговорщикам и Гитлеру, чтобы иметь очередной повод объявить о нашей агрессивности. Уж не вложили ли в мобилизационный пакет командующему ВВСКОВОт. Птухину какую-нибудь «провокационную дрянь»? Иначе, чем объяснить его «таинственное» исчезновение с поста командующего ВВС, тайный арест и расстрел с группой военных 22 июля? То, что это были «проделки» Хрущева, лишний раз заставляет быть внимательным к данному вопросу.
Не знаю, как было по отношению к Румынии, но перед финнами наш посол в Хельсинки П. Орлов принес извинения от лица Советского Союза. Финны тоже небось советское радио слушают...
А. Мартиросян в своей книге «Трагедия 22 июня» подробно объяснил читателям, с каким трудом Сталин проводил внешнюю политику по отношению к Западу и Америке, и в том, чтобы не поддаться на гитлеровские провокации и не начать первым военные действия. Он не хотел, чтобы Советский Союз выглядел в глазах стран Запада и Америки агрессором. А здесь одним махом все чуть не пошло прахом. Тимошенко и Жуков «купили» опытного Молотова. Опытного ли? Хорошо быть «под крылом» товарища Сталина. Все учтет, все заметит, не даст свершиться глупости. А здесь Молотов со товарищами из Политбюро явно «лопухнулись», — это факт. Доверился Вячеслав Михайлович военным, тому же Жукову, не перепроверил сведения и запустил «дезу» на весь мир. Поэтому и сказал Ф. Чуеву, что «на Жукова надо ссылаться осторожно». Ну, задним умом мы все сильны!
Тут наши военные из верхов везде хитрили, где могли. Прикрываясь финской «угрозой» с Прибалтийского округа сняли мощный 1-й мехкорпус, ослабляя тем самым оборону на пути немецкой группы «Север», и перебросили его далеко на север. Но и это еще не все. Корпус «распушили»: часть его перебросили на Карельский перешеек, другую часть загнали в леса восточной Карелии, где она затаилась, и, как показало время, надолго...
Следующей вставкой по тексту у нас идет время вручения ноты германского правительства— «5 часов 30 минут утра». Тут Молотов может себе поставить «плюс», хотя, конечно же, не обошлось без подсказки Иосифа Виссарионовича: «Как себя вести с немцами в случае войны?». Узнали через разведку, когда немцы собираются вручить ноту, и сорвали им представление на тему: «Как выглядеть «белыми и пушистыми» при нападении на Советский Союз?». И как немецкий посол Шу-ленберг ни крутился, чтобы вручить ноту до начала военных действий, ничего не получилось! Сорвали с них маску «миротворцев». Молотов принял посла Германии, когда факт агрессии подтвердился, что и засвидетельствовал в своем выступлении.
Правда, тут может быть и другая трактовка событий, которая может и не украсить нашего уважаемого Вячеслава Михайловича. Итак, начались приграничные военные сражения. Информация, наконец-то, дошла до Кремля и до Молотова. Надо же получить объяснения от германской стороны по поводу случившегося. В конце концов, Гитлеру, судя по всему, было наплевать, что о нем подумает мировая общественность. Подумаешь, признают агрессором. Кстати, в своей речи 22 июня он заявил, что наносит превентивный удар. Он же знал, что победителей не судят! Думал ли он в июне 1941 года, что будет 1945 год?
Поэтому было дано указание Шуленбургу специально затянуть время с вручение ноты, с тем чтобы как можно больше извлечь выгоду из внезапного нападения. Смотрите сами: начало агрессии 3.30, а вручение ноты — 5.30. Так что неизвестно еще, кто кого «перехитрил». То-то наши «затемнили» при публикации со временем получения телеграммы Шуленбургом из Берлина! Молотов поэтому и вставил в текст речи, что нападение произошло в «4 часа утра», чтобы хоть как-то сгладить этот колоссальный разрыв по времени от начала агрессии до получения ноты. А то вырисовывается интересная картина. Нас «утюжат» на границе 2 часа, а руководство страны только через немецкое посольство узнает, что нам объявлена война? Хотелось бы, наоборот, чтобы максимум через полчаса после стрельбы на границе Молотов отрывал ручку от дверей немецкого посольства и требовал объяснений от Шуленбурга. А то у Жукова читаем: «Принять посла поручили В. М. Молотову». Хорошо, что хоть без торжественного завтрака и почетного караула.
