Олег Жиганков - Григорий Распутин: правда и ложь
Обвинявшие Распутина в хлыстовстве полагали, что они не попадут пальцем в небо. Хлыстовство было действительно на подъеме в ту пору, и многие представители русской интеллигенции всерьез интересовались этим движением и даже одно время жили в общинах с хлыстами. Среди таковых следует отметить Александра Блока, Алексея Ремизова, Константина Бальмонта, Андрея Белого, Николая Клюева, Дмитрия Мережковского, Зинаиду Гиппиус.
Расследование, инициированное с самого верха, ставило своей целью собрать или подогнать какой-либо компромат против Распутина. Его обвиняли в принадлежности к секте хлыстов, говорили о его участии в их оргиях, но ничего из этого не подтвердилось. Даже крайне предвзятая комиссия, что работала над делом, не смогла ничего найти против Григория и вынуждена была оставить его в покое.
Однако государь тоже сделал некоторые выводы относительно Николая Николаевича. Вспоминая об охлаждении царя к Николаю Николаевичу, царскосельский комендант В. Воейков писал: «Произошло оно на почве испортившихся отношений между императрицей Александрой Федоровной и великой княгиней Анастасией Николаевной (супругой великого князя), с которой она раньше состояла в большой дружбе, имевшей, между прочим, последствием и появление во дворце „старца“ Распутина. Пока существовало благорасположение государыни к великой княгине Анастасии, Распутина во дворце великого князя называли „Божьим человеком“. Но как только произошло изменение в отношениях, великий князь Николай Николаевич под влиянием супруги и великой княгини Милицы Николаевны задумал удалить „старца“ от их величеств. Когда эти старания не увенчались успехом, во дворе великого князя началась открытая интрига против императрицы, которой стали вменять в вину посещение двора Распутиным»[75].
Николай Николаевич не мог не понимать, что в лице Распутина он столкнулся с сильным противником. «Вы знаете, это человек действительно удивительный, — говорил он обер-прокурору Синода А. Д. Самарину летом 1915 года. — Я сам находился под его влиянием, я изучил все его учение и мог бы в Синоде разъяснить это хлыстовство. Особенно сильна в этом моя belle soeur (т. е. Милица Николаевна). Она может очень скоро познакомить вас с этим учением. Но я раскусил, что это за человек, и от него отвернулся»[76].
После того как будет затеяно нелепое дело по обвинению Григория в хлыстовстве (а в то время хлыстовство рассматривалось как уголовное преступление), о котором государь и государыня узнают скорее всего от вернувшейся в Питер из Покровского и бывшей свидетельницей всего произошедшего Лохтиной, царская семья дистанцировала себя от «черногорок». Но великому князю Николаю Николаевичу некого было в этом винить, кроме себя самого, — ведь, продвигая Распутина ближе к государю, он надеялся сделать старца марионеткой для своих целей. Задуманное сорвалось, и вскоре после того, как осенью 1907 года Распутин вернулся в Покровское, на него обрушились гонения: «Батюшка царь… оказал мне милость, понял меня и дал денег на храм. Я с радостью поехал домой и обратился к священникам о постройке нового храма. Враг же, как ненавистник добрых дел, еще не успел я доехать, всех соблазнил. Я сам оказываю помощь в постройке храма; а они ищут меня в пагубной ереси обвинить и такую чушь порют, даже нельзя высказать и на ум не придет. Вот сколь враг силен яму копать человеку и добрые дела в ничто ставить, обвиняют меня как поборника самых низких и грязных сект, и архиерей всячески восстает. Куда трудно любовь разобрать. Как человек не был на опыте»[77].
Документ датирован маем 1907 года — временем, когда против Григория было затеяно следствие. А в самом начале 1908 года в Покровское нагрянули незваные гости.
«10 января 1908 года, „на Григория“, собрались у Распутиных гости из Петербурга и местные, пришли оба батюшки, получены были поздравительные телеграммы, в том числе от П. А. Столыпина, а в ту же ночь тюменским миссионером Глуховцевым по епископскому постановлению был у Распутина произведен обыск. Глуховцев в присутствии урядника и в сопровождении Остроумова и Чемагина, только что „гулявших“ на именинах, облазил весь дом, искал „кадку“, вокруг которой происходят „хлыстовские радения“, но ничего не нашел»[78].
Вот некоторые выдержки из материалов следствия, которые приводит в своей книге О. А. Платонов: «Поздними вечерами бывают особенные молитвенные собрания его последовательниц и последователей (родственников Распутина). На этих собраниях он надевает полумонашеский черный подрясник и золотой наперсный крест, там поют хорошо разученные песнопения из малоизвестных рукописных сборников и некоторых печатных, например из сборника „Сионская весть“, и других. Собрания эти иногда оканчиваются поздно…
Некоторые передавали Его Преосвященству, что лично видели снятые в Екатеринбурге фотографические карточки, на которых Распутин изображен в черном подряснике в рост вместе со стоящими по бокам его двумя черничками, которые поддерживают над головой его развернутую бумажную ленту с надписью: „Искатель Горняго Иерусалима“ (или что-то в этом роде). Последовательницы и последователи обвиняемого в лжеучении, близком к хлыстовству, и ныне запрещенного в священнослужении и сосланного по указу Святейшего Синода на Валаам священника Иакова Барбарина, при своем паломничестве в Абалакский монастырь постоянно посещают дом Распутина, участвуют там в ночных собраниях и в песнопениях по сектантским сборникам…
В религиозном отношении его и весь его дом можно назвать примерным: строго соблюдаются посты, посещают храм часто и так далее. Но между жителями всего прихода он пользуется репутацией непорядочного человека, как изменившего-де своей вере православной; ставят в вину постоянное проживание в его доме женщин и непринужденное с ними обращение, а также смущаются и частыми его поездками»[79].
Опрашивали соседей. Крестьянин из села Покровское Михаил Зырянов, отвечая на вопросы полиции, говорил: «Слышал из дома обвиняемого церковное пение. Видел, что живущие у Распутина девицы ведут все его хозяйство, но не замечал, чтобы он ходил под ручку с приезжими женщинами и чтобы ласкал их»[80].
Другие односельчане и гости Покровского заявляли, что знакомство с Распутиным было для них «новой эрой» и что он учил их «святым таинствам» — не ясно, каким именно. Дело затем было передано тобольскому епископу Антонию для «доследования»[81].
На основе собранных показаний свидетелей протоиерей Дмитрий Смирнов подготавливает рапорт епископу Антонию. Вот ключевые фрагменты из этого рапорта: «Внимательно исследуя материал, имеющийся в деле об учении и деятельности крестьянина слободы Покровской Григория Распутина-Нового, нельзя не прийти к выводу, что пред нами группа лиц, объединившихся в особое общество со своеобразным религиозно-нравственным укладом жизни, отличным от православного. Что это так, видно из целого ряда заявлений как лиц, посторонних упомянутой группе, так и самих ее членов. Из этих заявлений усматривается, например, что Распутин — „непорядочный человек, изменивший своей вере православной“, что он — „не православен“, составляет с постоянными и временными насельниками (квартирантами. — О.Ж.) своего дома общество каких-то „духовных богомольцев“, наставляет лучше и выше, чем православный священник, составляет собрания, на которые „посторонних не пускают“.
Центром этого общества, его основателем в слободе Покровской, главой и руководителем является, по-видимому, сам Григорий Распутин. По отзывам сторонних наблюдателей, эта личность „странная“, не совсем нормальная, увлекающаяся ролью искусного духовного старца, если не сектант, то, во всяком случае, — человек, впавший в какую-то демонскую прелесть. Напротив, по отзывам лиц, состоящих, по-видимому, членами основанного Распутиным общества, это — человек „необыкновенный“, „чище и прекраснее которого трудно встретить“, человек, которого „Бог полюбил“, „пророк“, „прозорливец“, „спаситель и руководитель заблудших“, „обладающий удивительным знанием жизни и могущий разрешить все жизненные вопросы ответами из Евангелия“, — человек „беспредельной любви“, „бездны любви“, к которому барыни, задыхающиеся от разврата столиц, кинулись, „как мухи к меду“…
Возможно, наконец, что под словами: „Здесь (в учении о Пресвятой Троице) надо прежде всего говорить о Духе, о Духе прежде всего“ разумеется 12-я заповедь хлыстовства „Святому Духу верьте“.
Может быть, под выражением „сменяла черное с белым“ скрывается обычный взгляд хлыстов на православных, как на „черный, злой, неверный народ“, а на свой „корабль“ — как на общество „белых чистых братьев и сестер“»[82].
