Пауло Коэльо - Дьявол и сеньорита Прим
Шанталь стояла, не понимая, что происходит.
- Бери, что тебе надо, - услышала она чей-то голос. - Он торопится.
Девушка машинально протянула деньги и получила хлеб. Водитель фургона пожал плечами, как бы показы вая, что не в силах уразуметь смысл происходящего, протянул ей сдачу, сел за руль и уехал.
- Ну, теперь я спрошу: "Что это творится в нашем Вискосе?" - сказала она, и от страха - громче, чем позволяли приличия.
- Сама знаешь, что происходит, - ответил кузнец. - Толкаешь нас на преступление в обмен на деньги.
- Никуда я вас не толкаю! Я всего лишь сделала так, как велел мне чужестранец. Вы что - с ума все посходили?!
- Как видно, это ты с ума сошла. Как ты могла выполнять поручения этого безумца?! Зачем тебе это было нужно? Что ты на этом выиграла? Хочешь, чтобы наш город стал адом, как в той истории, что поведал Ахав? Ты потеряла достоинство и утратила честь!
Шанталь задрожала.
- Нет, я вижу, вы рехнулись! Да неужели кто-нибудь из вас всерьез воспринял это пари?!
- Оставьте ее, - сказала хозяйка гостиницы. - Нам пора варить кофе к завтраку.
Люди постепенно разбрелись. Шанталь продолжала дрожать, прижимая к себе хлеб и не в силах сдвинуться с места. Ее земляки, вечно и по всякому поводу спорившие друг с другом, впервые пришли к единодушному выводу - она виновата! Не чужестранец, не пари, а она, Шанталь Прим, подстрекает их к преступлению. Наверное, мир перевернулся.
Она оставила хлеб у дверей своего дома и зашагала прочь из города по направлению к горам. Ей не хотелось ни есть, ни пить. Ей вообще ничего не хотелось. Она вдруг поняла нечто очень важное, и это понимание переполняло ее душу страхом, ужасом, паникой.
Водителю фургона никто ничего не сказал.
Было бы естественно, чтобы подобное событие обсуждалось и комментировалось - с негодованием или со смехом, - однако паренек, на своем фургоне привозивший в Вискос хлеб и сдобу, так и не узнал, что же творится в городе. Да, в тот день жители впервые оказались заодно, и никто не пожелал обсуждать с посторонним случившееся накануне вечером - хотя о том, что произошло в баре, знали уже решительно все. И все бессознательно вступили в заговор молчания. А может быть, каждый из них в глубине души воображал невообразимое, прикидывал возможности невозможного.
Берта подозвала ее к себе. Старуха сидела на прежнем месте, занимаясь бесполезным наблюдением за жизнью города - бесполезным потому, что уже вошла в Вискос
опасность, причем более грозная, чем можно было себе представить.
- Мне не хочется разговаривать, - сказала Шанталь. - Не могу ни думать, ни действовать, ни говорить о чем бы то ни было.
- В таком случае просто присядь рядом и послушай.
Из всех, кого Шанталь встретила утром, одна лишь старуха Берта отнеслась к ней участливо. Девушка не только присела рядом, но и обняла ее. Некоторое время они так и сидели, а потом Берта нарушила молчание.
- Ступай в лес, остынь немного, чтобы рассуждать здраво. Ты ведь сама понимаешь, что дело тут не в тебе. Да и они это понимают, но им нужен виновный.
- Это чужестранец!
- Мы-то с тобой знаем, кто он такой. Мы - и больше никто. Все прочие хотят верить в то, что их предали, что ты должна была рассказать обо всем раньше, что ты не доверяла им.
- Предали?
-Да.
- Но почему они хотят верить в это?
- Подумай.
Шанталь подумала. Потому что им нужен тот, на кого можно взвалить вину. Потому что им нужна жертва.
- Не знаю, чем все это кончится, - сказала Берта. - В нашем городе живут люди порядочные, но, как ты сама сказала, - немного трусоватые. Так что, может, и лучше будет, если ты переберешься на время куда-нибудь подальше.
Старуха, наверное, шутит - кто мог всерьез отнестись к пари, предложенному чужестранцем? Да никто. А кроме того, Шанталь некуда ехать, да и денег у нее нет.
Как это нет? А слиток золота, который дожидается ее в лесу и может перенести куда угодно, в любой уголок планеты? Но Шанталь даже думать об этом не хотела.
В эту самую минуту, словно по иронии судьбы, прошел мимо них чужестранец и, как всегда по утрам, направился в горы. Поравнявшись с ними, он молча кивнул и двинулся дальше. Берта проводила его взглядом, а Шанталь оглянулась по сторонам, пытаясь понять, видел ли кто-нибудь из горожан, как поздоровался с ними чужестранец. Скажут еще, что она с ним в сговоре. Скажут, что они обмениваются тайными знаками.
- Он что-то очень сумрачен сегодня, - промолвила старуха. - Странно.
- Может быть, понял - то, что он затеял в шутку, принимает нешуточный оборот.
- Нет-нет, тут что-то другое. Сама не знаю, но... впрочем, похоже... нет, не могу взять в толк.
"Муж мой должен знать", - подумала Берта, ощутив томительное беспокойство, зарождавшееся где-то по левую руку от нее. Носейчас было не время говорить с мужем.
- Я вспомнила Ахава, - сказала она.
- Слышать ничего не хочу ни про Ахава, ни про истории, ни про что на свете! Я хочу только одного - чтобы все стало таким, как прежде, чтобы Вискос со всеми его недостатками не погиб из-за безумной выходки одного человека!
- Мне кажется, ты и сама не знаешь, как сильно ты любишь наш город.
Шанталь снова проняла дрожь. Берта обняла ее, положила ее голову себе на плечо, успокаивая, словно дочь, которой никогда у нее не было.
- Ахав поведал людям историю про рай и ад, которая некогда из уст в уста передавалась от родителей к детям, а ныне позабыта. Как-то раз шли по дороге человек, конь и собака. Когда проходили они мимо огромного дерева, попала в него молния и испепелила всех троих. Однако человек не сразу понял, что уже покинул этот мир, и продолжал путь вместе с конем и собакой - порой покойникам требуется некоторое время, чтобы осознать перемену своей участи.
При этом Берта подумала о своем муже, который настойчиво просил, чтобы она не удерживала девушку, ибо он должен сообщить ей нечто очень важное. Не пришло ли время объяснить ему, что его уже давно нет в живых, а потому он и не должен прерывать ее рассказ?
- Путь был долог и шел в гору, солнце пекло нещадно, и все трое измучились от жары и жажды. И вот за поворотом открылся им величественный мраморный портал, а за ним - площадь, вымощенная чистым золотом. Посередине бил фонтан холодной и чистой воды. Путник направился к стражу, охранявшему вход.
- Здравствуй.
- Здравствуй.
- Как называется это прекрасное место?
- Это - рай.
- Как славно, что мы добрались до рая, нам очень хочется пить.
- Можешь войти и пить, сколько захочешь.
- Но мои конь и собака тоже страдают от жажды.
- Очень сожалею, - ответил страж. - Но животным сюда нельзя.
Путник огорчился, потому что жажда мучила его нестерпимо, но в одиночку пить не стал, а поблагодарил стража и пошел дальше. Долго шагали они вверх по склону и совсем выбились из сил, но вот наконец увидели некое поселение, обнесенное покосившейся и ветхой деревянной оградой, а за ней - не мощеную дорогу, с обеих сторон обсаженную деревьями. В тени одного из них лежал, прикрыв лицо шляпой, какой-то человек и, по всей видимости, спал.
- Здравствуй, - поздоровался путник. Тот молча склонил голову в знак приветствия.
- Я, мой конь и моя собака умираем от жажды.
- Вон за теми камнями есть источник. Пейте вволю. Путник, конь и собака пошли к источнику и утолили жажду.
Потом путник вернулся, чтобы поблагодарить.
- Приходите, всегда будем вам рады, - отвечал тот.
- А не скажешь ли, как называется это место?
- Рай.
- Рай? А страж у мраморного портала сказал нам, что рай - там.
- Нет, там не рай. Там - ад.
- Отчего же вы не запретите им называться чужим именем! - растерялся от неожиданности путник. - Эти ложные сведения могут вызвать страшную путаницу!
- Ничуть не бывало; на самом деле они оказывают нам большую услугу. У них остаются все те, кто оказывается способен предать лучших друзей.
Берта погладила Шанталь по голове, почувствовав, что там Добро и Зло ведут непрекращающуюся схватку, и посоветовала девушке пойти в лес, спросить у природы, куда должно идти городу.
- Ибо я предчувствую, что и наш маленький рай, прилепившийся к здешним горам, готов предать друга.
- Нет, Берта, ты ошибаешься. Ты - человек Другого поколения, в твоих жилах течет кровь тех злодеев, которые когда-то населяли Вискос, а во мне их кровь уже сильно разбавлена. Здешние люди исполнены достоинства. А если у них нет достоинства, то есть взаимное недоверие. А нет взаимного недоверия - значит, есть страх.
- Ну, хорошо, пусть я ошибаюсь, но ты сделай то, что я говорю. Послушай голос природы.
Шанталь ушла. А Берта обернулась к призраку мужа, прося его успокоиться, ибо не пристало мешать ей, человеку не то что зрелому, а уже и престарелому, когда она пытается дать добрый совет девушке и вразумить ее. Она уже научилась заботиться о себе - теперь надо было позаботиться о Вискосе.
Муж в ответ сказал, что следует соблюдать осторожность и не давать Шанталь столько советов, ибо никому на свете не ведомо как повернется эта история и чем она закончится.
