Борис Соколов - Иосиф Сталин – беспощадный созидатель
8 марта Сталин вместе с Мурановым, Каменевым, Швейцер и другими ссыльными выехал в Петроград, куда и прибыл 12 марта.
В водовороте революции
Приезд Сталина в Петроград запечатлела в своих мемуарах В.Л. Швейцер: «12 марта 1917 г. утром тов. Сталин приехал в Петроград. Шел мягкий пушистый снежок. Стоило нам выйти из вагона на платформу, как на нас пахнуло политической и революционной жизнью столицы… Сливаясь с толпой, мы пошли по Невскому… Беседуя с нами, тов. Сталин незаметно подошел к Таврическому дворцу». В Таврическом Сталин встретился с членами редколлегии «Правды». На квартире одного из них, М.С. Ольминского, состоялось расширенное заседание ЦК, в результате которого Джугашвили, Каменев и Муранов возглавили редколлегию «Правды». Все статьи в этой газете Джугашвили подписывал теперь только одним псевдонимом: Сталин. В первой же статье «О Советах рабочих и солдатских депутатов», увидевшей свет 14 марта, он призывал: «Укрепить эти Советы, сделать их повсеместными, связать их между собой во главе с центральным Советом рабочих и солдатских депутатов, как органом революционной власти народа».
Через несколько дней в статье «О войне» Сталин высказал идею давления на Временное правительство, чтобы заставить его начать переговоры о мире. Позднее, в 1924 году, он признал эту позицию задним числом ошибочной, так как «она плодила пацифистские иллюзии, лила воду на мельницу оборончества и затрудняла революционное воспитание масс».
28 марта 1917 года Сталин опубликовал в «Правде» статью «Против федерализма», где утверждал: «В 1776 году Соединенные Штаты представляли собой не федерацию, а конфедерацию дотоле независимых колоний или штатов… Для защиты общих интересов против, главным образом, внешних врагов колонии заключили между собой союз (конфедерация), не переставая быть вполне независимыми государственными единицами. В шестидесятых годах XIX столетия происходит перелом в политической жизни страны: северные штаты требуют более прочного сближения штатов вопреки южным штатам, протестующим против «централизма» и ратующим за старый порядок. Возгорается «гражданская война», в результате которой северные штаты берут верх. В Америке устанавливается федерация, т. е. союз суверенных штатов, делящих власть с федеральным (Центральным) правительством. Но такой порядок продолжается недолго. Федерация оказывается такой же переходной мерой, как и конфедерация. Борьба между штатами и центральным правительством не прекращается, двоевластие становится невыносимым, и в результате дальнейшей эволюции Соединенные Штаты из федерации превращаются в унитарное (слитное) государство с едиными конституционными нормами, с ограниченной автономией (не государственной, а административно-политической) штатов, допускаемой этими нормами. Название «федерация» по отношению к Соединенным Штатам превращается в пустой звук, пережиток прошлого, давно уже не соответствующий действительному положению вещей. То же самое можно сказать о Швейцарии и Канаде…»
Фактически тут Сталин описывал не реальную эволюцию федерализма в США, Канаде и Швейцарии, а чаемое им самим идеальное устройство бывшей Российской империи. Ведь на самом деле в США конфедерация существовала лишь 13 лет – до принятия конституции 1789 года, окончательно превратившей страну в федерацию. И гражданская война 1861–1865 годов была отнюдь не войной федерального (а по Сталину – конфедеративного) центра против государственной самостоятельности отдельных штатов, а войной против попытки группы южных штатов отделиться от Союза и создать новое государство, где можно будет сохранить рабовладение. И уж, конечно, никакого двоевластия в Штатах после гражданской войны не было и быть не могло. Равным образом США и не думали превращаться в унитарное государство, по сей день благополучно оставаясь государством федеративным. Точно так же Швейцария и Канада конфедерациями были лишь сравнительно небольшой период своей истории. В начале XX века обе эти страны представляли собой федерации. Но двоевластие существовало в России как раз в тот момент, когда Сталин писал свою статью. И он в ней прозрел дальнейшее развитие России – конец двоевластия Советов и Временного правительства за счет перехода власти к большевикам и возвращение страны к унитарному устройству. Та федерация, которая образовалась в 1922 году в качестве Союза Советских Социалистических Республик, практически с самого начала представляла собой унитарное государство под маской федерации. Все руководство союзных республик назначалось в Москве и без одобрения Москвы не могло принять ни одного принципиального решения ни в одной сфере, будь то даже развитие национальных языков и культур.
Сталин отвергал идею федерации для России, настаивая: «Области в России (окраины) связаны с центральной Россией экономическими и политическими узами, и чем демократичнее Россия, тем прочнее будут эти узы… Не ясно ли, что федерализм в России не решает и не может решить национального вопроса, что он только запутывает и усложняет его донкихотскими потугами повернуть назад колесо истории?»
Однако в конечном счете сталинский унитаризм не спас империю от крушения, а лишь на несколько десятилетий заморозил процесс ее распада. Когда власть на «окраинах» стала более или менее демократической, зависимой не от Москвы, а от местных избирателей, дезинтеграция стала необратимой.
В конце 1924 года, комментируя статью «Против федерализма», Сталин отмечал, что в то время большевики отрицали федерализм: «Только после Октябрьского переворота становится партия твердо и определенно на точку зрения государственной федерации, выдвигая ее, как собственный план государственного устройства советских республик в переходный период». Но он прекрасно знал уже тогда, что декларируемый «свободный союз советских республик», это лишь способ повесить побольше лапши на уши тем местным националистам, кто нерасчетливо поставил на большевиков. На самом деле реальной власти, не подконтрольной Кремлю, им никто давать не собирался, хотя против осуществления части их программы, в частности переводу делопроизводства и школьного образования на национальные языки, Сталин противодействовать пока не стал. В этой сфере гайки начали закручивать с середины 30-х, а особенно – после Великой Отечественной войны. Выступая же на III Всероссийском съезде Советов в январе 1918 года, Иосиф Виссарионович подчеркивал «необходимость толкования принципа самоопределения как права на самоопределение не буржуазии, а трудовых масс данной нации. Принцип самоопределения должен быть средством для борьбы за социализм и должен быть подчинен принципам социализма». Иными словами, право наций на самоопределение вплоть до отделения – это лишь средство ослаблять своих империалистических противников. А от бывшей Российской империи и других стран, где победит пролетарская революция, отделяться разрешать не следует, поскольку этого, мол, не желают трудящиеся. И, как показали дальнейшие события, всегда можно было найти несколько десятков «трудящихся», чтобы создать ревком и пригласить в страну части Красной Армии. Так было с Украиной и республиками Закавказья. С Польшей, Финляндией и государствами Прибалтики этот номер не прошел только потому, что здесь сторонники независимости, поддержанные Германией или Антантой, оказались сильнее.
В апреле же 1918 года Сталин откровенно заявлял: «Федерализм в России – переходная ступень к социалистическому унитаризму… Принудительный царистский унитаризм сменяется федерализмом добровольным для того, чтобы с течением времени федерализм уступил место такому же добровольному и братскому объединению трудовых масс всех наций и племен России. Федерализму в России суждено, как и в Америке и Швейцарии, сыграть переходную роль – к будущему социалистическому унитаризму.
Но вернемся в 1917 год. В марте Сталина делегировали в Исполком Петросовета. В 1926 году Иосиф Виссарионович не без гордости вспоминал 1917 год как год завершения своего восхождения по ступеням партийной иерархии, своего причисления к лику партийных вождей: «Я вспоминаю 1917 год, когда я волей партии, после скитаний по тюрьмам и ссылкам, был переброшен в Ленинград. Там, в кругу русских рабочих, при непосредственной близости с великим учителем пролетариев всех стран – т. Лениным, в буре великих схваток пролетариата и буржуазии, в обстановке империалистической войны, я впервые научился понимать, что значит быть одним из руководителей великой партии рабочего класса. Там, в кругу русских рабочих – освободителей угнетенных народов и застрельщиков пролетарской борьбы всех стран и народов, я получил свое третье боевое революционное крещение. Там, в России, под руководством Ленина, я стал одним из мастеров от революции». Еще одним шагом по лестнице власти стало избрание Сталина 20 июня 1917 года на I съезде Советов членом Центрального Исполнительного Комитета.
