Адриан Голдсуорти - Во имя Рима: Люди, которые создали империю

Взятие города было значительным достижением, особенно благодаря тому, что это была первая операция нового командующего, не имевшего опыта командования армией такого размера. Его смелость была типично римской, но тщательное планирование и подготовка, которые лежали в основе его успеха, свидетельствовали о новом уровне полководческого искусства. Действия Сципиона заметно отличались от руководства боевыми операциями во время первых кампаний этой войны.

Историки до сих пор спорят о природе феномена, который позволил римлянам пересечь лагуну. Отчасти это вызвано противоречивостью наших источников. Основной спор связан с тем, было ли это явление ежедневным или являлось результатом ветра, дующего в определенном направлении. Если верно последнее предположение, этот факт наводит на мысль, что Сципион полагался на свою Фортуну. Если же явлением было обычным и предсказуемым, как считал наш самый достоверный источник Полибий, то возникает вопрос, почему римляне не начали атаку после перехода через лагуну, ударив с двух сторон еще во время первого штурма. Те, кто задает такой вопрос, плохо понимает трудность захвата линии укреплений штурмом. Хотя стена, обращенная к лагуне, была ниже, чем в других местах, маловероятно, что атака была бы удачной, если бы атакующих встретили хотя бы немногочисленные защитники. Нападение римлян со стороны перешейка ставило целью отвлечь внимание карфагенян от самого уязвимого места их обороны на севере — следовательно, они, несмотря на потери, должны были выглядеть так, будто римляне намерены захватить город атакой в лоб. К тому существовала небольшая вероятность, что легионеры на этом направлении добьются успеха сами, как, возможно, это удалось флоту. Продолжая атаковать со стороны перешейка, Сципион отвлек внимание Магона от штурма северной стены, который почти наверняка должен был увенчаться успехом.

Захват Нового Карфагена совершенно изменил соотношение сил в Испании. Прежде всего Сципион получил значительные военные ресурсы. Среди них — метательные орудия, восемнадцать военных кораблей и команды для них из взятых в плен рабов, которым за верную службу была обещана свобода. Почти все население было освобождено, но 2000 ремесленников были объявлены общественными рабами. Им поручили делать оружие и снаряжение для римской армии. После окончательной победы Рима им обещали свободу. Приблизительно 300 заложников из знатных семей Испании также попали в руки римлян. Истории о благородном обращении Сципиона с этими людьми, особенно с женщинами, походят на рассказы о захвате Александром Великим знатных дам из персидской царской семьи. Женщины находились под личной защитой командующего, и, несмотря на репутацию бабника, он их не домогался. В одной из этих душещипательных историй говорится, что легионеры привели к своему командиру девушку необыкновенной красоты, но Сципион, поблагодарив их, вернул ее родителям. Ливий рассказывает даже еще более романтичную версию, в которой девушка была возвращена своему жениху Сципионом лично, уверившим молодого аристократа, что ее добродетель осталась нетронутой. Возвращение заложников семьям было важным дипломатическим шагом, который должен был привлечь на сторону Рима местные племена.{51}

Новый Карфаген дал Сципиону базу в южной Испании и принес ему больше ресурсов, чем он должен был получить из Италии. Теперь войну можно было вести, используя средства, добытые самой армией. Хотя численность римских и италийских войск оставалась, в сущности, той же самой, солдаты теперь были хорошо одеты, экипированы и накормлены, а когда командующий после взятия Нового Карфагена начал суровые тренировки, они стали еще и высоко дисциплинированными. Какое бы число союзников ни вступало в римскую армию, ядром ее оставались два легиона и две алы, именно они сыграют решающую роль во всех последующих победах.

В 208 г. да н. э. Сципион повел свою хорошо подготовленную армию против Гасдрубала Барки. На основе наших источников несколько трудно определить, был ли происшедший после этого бой при Бекуле серьезной битвой, но совершенно очевидно, что римские и италийские войска маневрировали лучше, чем армия противника. Победу Сципиона, возможно, нельзя назвать крупной, и Гасдрубал вскоре начал готовиться к воссоединению со своим братом в Италии. Не исключено, что римляне нанесли ему серьезный удар и значительно усложнили его экспедицию.

Гасдрубал покинул Испанию, уводя с полуострова одну из пунийских армий и изменяя тем самым соотношение сил в пользу Рима. Он достиг Италии, но быстро обнаружил, что римляне теперь подготовлены гораздо лучше, чем в 218 г. до н. э. Новой армии Карфагена противостояло войско хорошо подготовленных солдат, превосходивших пунийцев численностью. В 207 г. до н. э. армия Гасдрубала была наголову разбита в битве при Метавре. Ганнибал узнал о прибытии своего брата лишь, когда вражеские всадники швырнули голову Гасдрубала через ограду его лагеря.

Пока в Италии происходили все эти события, Сципион одержал серию незначительных побед в Испании, но ему не удалось втянуть Гасдрубала, сына Гисгона, в решающую битву.{52}

К 206 г. до н. э. Гасдрубал стал гораздо увереннее в своих силах. Он объединился с Магоном Баркой, и их совместная армия насчитывала 70 000 пехотинцев (хотя Ливий приводит цифру в 50 000), 4000–4500 кавалеристов, в числе которых была великолепная легкая нумидийская конница, руководимая царевичем Масиниссой, и 32 слона. Ливийская пехота являлась основным ядром наемников в Испании, которую поддерживали гораздо менее дисциплинированные и менее умелые войска союзных или покоренных Карфагеном племен.

У пунийских военачальников было мало времени, чтобы объединить в одно целое хорошо обученные африканские части и присланные союзниками отряды. Как следствие такого различия — плохая маневренность этой большой армии, хотя ее размер сам по себе устрашал. Сципион мог выставить против карфагенян 45 000 пехотинцев и 3000 кавалеристов. Таким образом его армия значительно уступала противнику численно. Более того, лишь около половины пехоты составляли его превосходно вымуштрованные легионы и алы. Остальная часть армии состояла из ненадежных союзников. Поэтому римское войско, как и армия карфагенян, не являлось единой, согласованно действующей силой. Когда римский полководец приблизился к врагу и решил расположиться возле Илипы (неподалеку от современной Севильи) он должен был решить, как командовать разнородным войском, находившемся в его распоряжении.{53}

Когда римская колонна начала разбивать лагерь, Магон и Масинисса повели основную часть кавалерии в атаку, надеясь посеять панику в рядах только что прибывшего врага. В римской армии было обычным делом сразу же расставлять сторожевые заставы для защиты лагеря, но в данном случае Сципион предусмотрительно поставил свою кавалерию в мертвом пространстве позади холма. Ее неожиданная контратака напугала карфагенских всадников, и некоторые из них — вероятно, нумидийцы, ездившие верхом на неоседланных лошадях, — оказались сброшенными на землю. После того как первая атака была отбита, завязался продолжительный бой с куда более организованной конницей, но римские легионеры, вышедшие из лагеря, постепенно их оттеснили. Плотный строй пехоты обеспечил надежный заслон, через который вражеской кавалерии было очень трудно прорваться, поэтому римские всадники могли отдохнуть и перестроиться под его защитой, прежде чем снова пойти в атаку. Такая поддержка помогла кавалерии сохранять порядок, которого ей обычно недоставало.

Чаще всего бой между конными частями выглядел хаотично. Если одна сторона начинала преследовать другую, боевой строй обоих подразделений нарушался. Постепенно карфагеняне обнаружили, что они перестраиваются все ближе и ближе к собственному лагерю, по мере того как римские пехотинцы постепенно движутся вперед, чтобы удерживать позиции, занимаемые их собственной кавалерией. Наконец натиск стал столь ощутимым, что карфагенская кавалерия, развернувшись, помчалась к собственному лагерю.{54}

Это была первая из нескольких стычек, происшедших между отдельными отрядами двух армий, прежде чем началась полномасштабная битва. Подобные столкновения являлись обычными предвестниками большого сражения, и победы или поражения в них свидетельствовали о мужестве и боевой подготовке обеих сторон. На эти стычки, возможно, ушло несколько дней, а затем Гасдрубал решил развернуть всю свою армию в боевом порядке и предложить врагу настоящее сражение.

Пунийцы расположились лагерем на возвышенности, ближе к середине дня карфагеняне направились к краю равнины, где и построились. Построение армии было обычным. Лучшие пехотинцы, ливийские копьеносцы и, возможно, некоторое число солдат, призванных из колоний пунийцев в Испании, разместились в центре. Кавалерию и слонов перед ней Гасдрубал поставил на флангах, по которым равномерно распределил своих испанцев. Сципион в ответ быстро развернул свою армию, поставив римлян в центре, а испанцев по обеим сторонам от них. Его всадники находились напротив кавалерии противника.