Джайлз Макдоно - Последний кайзер. Вильгельм Неистовый
Единственным реальным результатом визита была договоренность о покупке Герингом восточно-прусского поместья Роминтен с его охотничьими угодьями. Вскоре после прихода нацистов к власти сделка была осуществлена, и Вильгельм положил себе в карман 700 тысяч рейхсмарок (интересно, что молодые российские историки, с которыми автор этих строк встречался в Восточной Пруссии в 1992 году, даже не подозревали, кто был первоначальным собственником этого, как они говорили, «бывшего имения Геринга»). Вскоре после отъезда Геринга Эрмо поинтересовалась у Вильгельма, какой пост он думает предложить тому после реставрации. Вильгельм оказался не очень щедр: самое большее, что он был готов доверить Герингу, — командование военно-воздушными силами. Клейсту было сделано серьезное внушение: надо прекратить недостойное заигрывание с нацистами.
День рождения в 1931 году в Доорне отметили первой демонстрацией звукового фильма. Это был фильм «Концерт для флейты в Сан-Суси», снятый на сюжет из жизни Фридриха II. По окончании фильма Вильгельм сиял — он был горд за своего предка и рад услышать его голос, пусть озвученный актером. Между тем возникла новая проблемная ситуация в семье: старший сын кронпринца, тоже Вильгельм, естественный продолжатель династии, влюбился в некую Доротею фон Сальвиати, которая, несмотря на приставку «фон» в своей фамилии, никак не могла считаться подходящей парой Гогенцоллерну. Забыв о том, что он сам говорил, когда подыскивал себе замену умершей супруге, бывший кайзер наложил вето на матримониальные планы внука. «Запомни, — поучал он его, — есть разные породы лошадей. Так вот, представь себе, что мы — чистокровные рысаки, потомство же от брака с такими дамами, как госпожа Сальвиати, будет представлять собой ублюдков, что я не могу допустить». Эта аргументация убедила было принца, но ненадолго: через два года любовь одержала победу над идеей сохранения чистоты породы, и молодой Вильгельм ради своей Доротеи предпочел отказаться от прав на наследование престола. Ильземан, сам недавно получивший дворянский титул, осудил «снобизм» своего шефа — разумеется, только на страницах своего дневника.
Муссолини с его цезаристскими манерами и терпимым отношением к монархии импонировал Вильгельму больше, чем Гитлер. Когда один из адъютантов, Зелль, в октябре того же года отправился в Рим, бывший кайзер поручил ему передать итальянскому диктатору свои приветствия; дуче, однако, даже не принял его посланца. Это был чувствительный удар по самолюбию Вильгельма.
В конце октября на очередной симпозиум в Доорн прибыл Фробениус. Он был потрясен, узнав, что император заинтересовался нацистскими головорезами. Его вопрос «Какой преступник сподвигнул императора на такой выбор?» носил скорее риторический характер. Ответ был очевиден: это были Эрмина и Леопольд фон Клейст. Разумеется, интерес со стороны Вильгельма был чисто прагматический, скорее речь шла о расчете, но даже Ильземан полагал, что его шеф обманывает сам себя: не более половины нацистов проявляли интерес к реставрации монархии.
В мае 1932 года Геринг повторил свой визит в Доорн. Он оказался еще менее успешным, чем первый. Визитер вовсю бахвалился успехами своей партии на выборах и вообще вел себя как уличный оратор на митинге. Его вольные манеры, как отмечали в окружении Вильгельма, явно шли вразрез с правилами придворного этикета. Однажды он вышел к обеду в коротких бриджах, что не разрешалось даже щеголю кронпринцу, чьи покои, кстати, хотел занять бесцеремонный гость (впрочем, это ему не удалось). Эрмо как могла сдерживала мужа. Она собиралась пригласить в Доорн самого Гитлера.
В апреле 1932 года кронпринц выразил намерение баллотироваться на пост президента, явно имея в виду повторить пример Луи Наполеона. Однако в этом случае ему пришлось бы принять присягу на верность республике, а этого его отец мог не перенести. В письме сыну он решительно заявил: «Если ты сделаешь это, тогда между нами все кончено, я лишу тебя прав наследования и выброшу тебя из своего дома». Вилли Маленький дрогнул и отступил. Во втором туре президентских выборов он вместе со своими единомышленниками по Германской национально-народной партии решил поддержать Гитлера — флирт с нацистами продолжался. Геринг был в числе приглашенных на празднование пятидесятилетия кронпринца, которое отмечали в Потсдаме.
На четырнадцатый год пребывания в Голландии Вильгельм решился совершить вылазку за пределы провинции Утрехт. В июне 1932 года его с Эрминой видели на набережной модного морского курорта Зандвоорт. Фото запечатлело их вдвоем: он — в плаще и кепке, на ногах — резиновые туфли, она — в скромном костюме и широкополой шляпе. Ему пришлось продать кое-что из золотых вещей, чтобы справиться с финансовыми проблемами. Очень выручала принадлежавшая ему фабрика керамических изделий в Кадинене — она давала неплохую прибыль, в частности, за счет выпуска бюстов Гитлера. Альфред Ниман, посетивший Доорн тем летом, присоединился к мнению большинства — Вильгельм делает большую ошибку, связывая свои надежды с нацистами.
В сентябре 1932 года в Доорн вновь приехал бригадный генерал Уотерс. В Великобритании все громче звучали адресованные Вильгельму требования вернуть орден Подвязки, однако бывший кайзер призывы игнорировал. Он все еще продолжал рассчитывать на благоприятный для себя поворот в политике Гитлера. Результаты переговоров Гитлер — Гинденбург, состоявшихся 13 августа, принесли ему горькое разочарование. Как известно, тогда престарелый президент заявил своему собеседнику, что его «совесть» не позволяет ему пойти на передачу всей полноты власти нацистам, однако он согласен дать им несколько министерских постов в составе коалиционного правительства, на что Гитлер ответил отказом. Вильгельм, отнюдь не меняя своего отрицательного мнения о фельдмаршале, тем не менее фактически одобрил его подход и резко осудил «дурацкую» позицию, занятую Гитлером. Его биограф цитирует высказывание экс-кайзера на этот счет в следующем виде:
«Меня глубоко печалит и заботит бессовестное поведение этих демагогов — лидеров наци. Они бездумно растрачивают ресурсы национальной энергии, сосредоточенные в их движении. В этой ситуации необходимо сделать все возможное, чтобы сохранить и поддержать националистическое содержание движения. В нацистской партии есть сильное националистическое ядро; даже сейчас еще не поздно оторвать некоторых ее лидеров и ораторов от руководимого безответственными демагогами аппарата и объединить их с другими национально мыслящими деятелями в рамках правительства национальной концентрации. Отказ Гитлера (войти в правительство) — это глупейшая ошибка, она несет с собой глубокое разочарование для всех национально мыслящих элементов нации. У него нет ни капли политического чутья, ни грана знания истории, иначе он усвоил бы простую истину: „Кто правит в Пруссии, тот правит в рейхе!“ Очисти сперва Пруссию, установи там должный правопорядок, укрепи ее оборону — и весь рейх пойдет за тобой!»
Кто-то из сторонников нацистов среди окружения кронпринца в Цецилиенхофе ознакомил гитлеровскую верхушку с содержанием письма, где Вильгельм изложил эту свою оценку ситуации. Вильгельм был взбешен этой утечкой, ответственность за которую возложил вначале на свою невестку Цилли, а затем — на Клейста, которого изгнали из Доорна. Впоследствии он стал депутатом марионеточного рейхстага Третьего рейха. К концу 1932 года семью сотрясали бурные политические споры. Вильгельм требовал от Ауви, его сына Александра Фердинанда и сына Эрмины, принца Георга, чтобы они немедленно порвали с нацистской партией. Георг вел себя особенно вызывающе — он появился в вагоне голландского поезда с эмблемой свастики на груди. Окружавшие его пассажиры попытались сорвать ее у него с костюма, и он обозвал их «еврейской бандой». В Доорн он был доставлен под охраной полиции.
Клейст стал не единственной жертвой «чистки» в вильгельмовском окружении. В декабре адмирал Леветцов обратился к экс-кайзеру с письменной просьбой разрешить ему выставить свою кандидатуру на выборах в рейхстаг от нацистской партии. Вильгельм ответил решительным отказом — для обитателей Доорна членство в политических партиях под запретом. Леветцов не подчинился — дело партии было для него дороже. На полях его письма Вильгельм начертал нечто весьма нелицеприятное по адресу Гитлера, Геринга и Геббельса. «Монархическое мышление» этих деятелей, о котором говорил Леветцов, — это, трезво отметил Вильгельм, не более чем «прикрытие».
Празднование семьдесят четвертой годовщины бывшего кайзера почтили своим присутствием экс-монархи Саксонии и Вюртемберга. Три дня спустя Гитлер сформировал свое «правительство национального возрождения». В него вошли и представители национально-народной партии, что, казалось бы, должно было удовлетворить Вильгельма. Он, однако, никак не отозвался на это событие. Отдельные призывы к реставрации монархии вскоре были заглушены; последовавший 27 февраля поджог рейхстага открыл путь к установлению открытой диктатуры. Начавшийся вскоре процесс «унификации» общественных институтов привел к тому, что организации, тяготевшие к монархизму, были либо распущены, либо влились в состав нацистской партии и ее филиалов.
