Карл Беккер - Мифы древнего мира
Весной 83 года Сулла высадился в Брундизии. Ни одно из марийских войск не оказало ему сопротивления. Многие перешли на сторону Суллы, многие бежали в Верхнюю Италию. За ними последовали легаты Суллы, чтобы там истребить их. Среди них был и молодой Гней Помпей. Сильнейшее сопротивление оказал только город Пренеста, в которой укрепился сын Мария. Сулла поручил осаду Пренесты одному из своих легатов, а сам двинулся на Рим. Под его стенами Сулле пришлось выдержать кровопролитное сражение с храбрыми самнитянами, луканами и кампанцами. Победу над ними доставил Сулле Марк Красе, который командовал правым флангом. Затем торжествующий Сулла вступил в город, который со страхом и трепетом ожидал кровавой расправы.
Наконец сдалась и Пренеста, после того как молодой Марий лишил себя жизни. Военачальники Суллы преследовали оставшихся марианцев через всю Италию, даже в Испании и Африке. При этом так отличился 24-летний Помпей, что Сулла при его возвращении в Рим вышел навстречу со свитой, дал ему титул Великого и позволил ему устроить триумф, хотя тот не был не только консулом, но даже и претором. Великолепный триумф самого Суллы в честь его победы над Митридатом продолжался два дня.
Едва Сулла увидел себя повелителем Рима, как дал волю самому свирепому мщению. Прежде всех испытали на себе его ярость несчастные граждане Пренесты. Он приказал своим солдатам выгнать их на площадь — их было 12.000 человек — и расстрелять всех до одного стрелами. 6.000 человек из марианского войска, в числе которых было много самнитян, сдались добровольно, так как Сулла обещал помиловать их. По приказу Суллы они были согнаны на Марсово поле, где в страшной неизвестности ожидали своей участи. Затем туда же вступил вооруженный легион, и солдаты бросились на этих несчастных и стали рубить их. Рядом, в храме Беллоны, в это время происходило заседание сената, на котором Сулла держал речь. В открытые окна храма доносились крики и стоны умирающих. Сенаторы ужаснулись.
Жрец богини войны Беллоны
«Успокойтесь, — произнес Сулла, — и не заботьтесь о том, что там происходит. Там находится кучка негодяев, которых наказывают по моему приказанию».
Затем Сулла ввел проскрипции — списки приверженцев Мария, объявленных вне закона. Для сторонников Суллы это было равносильно полному разрешению на убийство, грабеж и насилие, и этим правом воспользовались лица мстительные и алчные. Все узы крови, дружбы, гостеприимства, святости были порваны. Сын убивал отца, раб господина, брат брата. Всякий, кто имел врага или кредитора, и какой бы партии тот ни принадлежал, мог поместить его в проскрипционный список, убить и присвоить себе его имущество. Столь обесславивший себя впоследствии Катилина убил своего брата, а затем просил Суллу внести его в проскрипции. Лучшей добычей представлялись богатые купцы; не щадили также должностных лиц, ибо с их смертью высвобождались доходные должности. Подобно тому, как два года назад свирепствовали приспешники Мария, теперь купались в крови граждан приверженцы Суллы. Всякая старинная личная ненависть вспыхивала теперь с новой силой. Всякое желание, в котором некогда было отказано, удовлетворялось теперь насильственно. Никто не смел под угрозой смертной казни давать убежище приговоренному или помочь ему бежать. Сулла приказал разрыть могилу Мария и выбросить его прах, были уничтожены и все памятники в честь побед Мария. Для того, чтобы ни один из приговоренных не избег своего убийцы, Сулла оценил голову каждого из осужденных в 12.000 динариев. Эта приманка настолько подействовала, что убийцы с отрубленными головами в руках ежечасно входили в дом Суллы и выходили оттуда обратно с деньгами. В то самое время, когда весь город походил на бойню, Сулла каждый вечер веселился за роскошным столом в обществе плясунов и развратных женщин. Один из подчиненных ему военачальников однажды спросил его, когда будет конец убийствам. «Я и сам этого пока еще не знаю, — отвечал Сулла, — пока возьми вот это». И он подал ему лист, на котором были написаны имена 80 знатных мужей, приговоренных им к смерти. На следующий день Сулла приказал казнить еще 220 человек и вскоре затем еще столько же. При этом он сказал в одной публичной речи, что пока осудил только тех, имена которых пришли ему на память, и что впоследствии наступит очередь и тех, имена которых он пока не может припомнить.
По приблизительному подсчету во время проскрипций было убито 15 консулов и консуларов (бывших консулов), 90 сенаторов, 2.600 всадников и более 100.000 прочих граждан.
Так как после этих казней бесчисленное множество домов, поместий и земель опустели, то Сулла раздарил их своим друзьям и любимцам. Один из его вольноотпущенников мог соперничать с царями в великолепии своих поместий, картин и статуй. Сулла не упустил случая и для своего собственного обогащения.
Чтобы отблагодарить 120.000 своих солдат, Сулла послал их в Этрурию, Лациум и Кампанию с разрешением силой выгнать местных жителей из их жилищ и разделить между собой их дома и поля. Этим несчастным не оставалось ничего другого, как соединиться в разбойничьи шайки и грабить и убивать других. Новые же поселенцы стали для Суллы надежной опорой в провинции. Чтобы иметь подобную надежную опору и в Риме, Сулла даровал свободу 10.000 рабам, предоставил им римское гражданство и наделил имуществом убитых. Все они получили имя «Корнелий» и всегда составляли надежную стражу Суллы, когда он появлялся среди народа.
Затем Сулла заставил сенат избрать его пожизненным диктатором, чтобы сосредоточить в своих руках всю судебную и законодательную власть. Снабженный такими полномочиями, Сулла получил возможность заняться переустройством государства. Демократия внушала ему отвращение. Ее надлежало вырвать с корнем, чтобы восстановить аристократически-олигархическое правление сенатской партии. Упомянутые выше военные поселенцы, готовые повиноваться во всякое время по призыву сената, представляли своего рода надзор за беспокойными элементами населения.
Были ограничены права народных трибунов. Теперь они могли вносить законы на утверждение в народном собрании только с разрешения сената. Далее, тот, кто занимал должность народного трибуна, лишался права на получение высшей государственной должности. Судебная власть была отнята у сословия всадников и возвращена сенату. У всадников также было отнято право брать на откуп взимание пошлин и налогов в провинции Азии. Во время народных празднеств и в театрах с этого времени всадники могли занимать места только на плебейских скамьях. Впрочем, чтобы не раздражать окончательно это сословие, Сулла избрал из его среды 300 членов в новый сенат. Кроме того, он пополнил поредевший сенат приемом в него некоторых военачальников и своих любимцев. Вместо прежних 500, сенат состоял теперь из 600 членов.
Сенат должен был иметь надзор за всеми правительственными действиями, за делами управления и за правосудием. Одной из важнейших государственных должностей было цензорство, теперь его права ограничивались. У цензоров было отнято право надзора за нравами, и за ними остались лишь финансовые дела: надзор за общественными постройками и за списками граждан, по которым устанавливались податная и служебная повинности.
Ристалище
Вместо цензуры были введены полицейские законы против роскоши на пирах, при погребениях и т.д. с целью воспрепятствовать все более усиливавшимся преступлениям. Были изданы строгие законы, каравшие изготовление фальшивой монеты, отравление, подделку духовных завещаний, неправильное достижение государственных должностей, поджоги, убийство вообще, убийство отца, матери и других родственников и гесударственную измену.
Восстановив порядок и спокойствие, Сулла устроил великолепные игры, чтобы потешить народ после стольких трудов и лишений. На площади Рима Сулла также задал народу роскошный пир, который продолжался несколько дней. Сам Сулла каждый вечер проводил за роскошными пиршествами, а ночи — в бесстыдных оргиях.
Хотя к такой личности, как Сулла, нельзя относиться без содрогания, однако к этому чувству невольно примешивается и чувство некоторого уважения: ведь он, правда ужасными средствами, но в короткое время сумел положить конец долго продолжавшимся смутам и вернуть римлянам порядок и повиновение. Эту задачу Сулла выполнил настолько успешно, что при его жизни никто не осмелился возбудить какую-либо смуту. Восстановив господство аристократии, Сулла добровольно сошел с политической арены. Никто не верил своим ушам, когда этот человек — перед которым все трепетало, когда он проходил по улицам в сопровождении 24 ликторов — появился без всякой свиты на ораторской трибуне и обратился к народному собранию с приглашением йотребовать у него отчета в его действиях и упущениях. Но страх еще сковывал уста всех и они хранили глубокое молчание. Сулла сошел с трибуны и без всякой вооруженной свиты пошел к себе домой. Только один юноша пошел вслед за Суллой и с бранью дошел до дверей его дома. Тут Сулла обернулся и сказал ему спокойным тоном: «Ты будешь причиной и виной того, что впоследствии ни один диктатор не сложит добровольно своего достоинства». Через несколько дней он удалился в свое поместье в Путеолы. Остаток жизни Сулла провел в охоте, рыбной ловле и пирах. Он умер в 78 г. до Р. X. от горлового кровотечения на шестидесятом году жизни.
