Финно-угры и балты в эпоху средневековья - Валентин Васильевич Седов
Проникновение за Урал в XII–XIII вв. населения вымской культуры привело к появлению в Нижнем Приобье наземных срубных домов с печами-каменками. Три таких жилища исследованы на городище Шеркалы I (Морозов В.М., 1985, с. 232). Пять наземных построек срубного типа размерами предположительно 4–7×7 м с печами-каменками или открытыми очагами из массивных валунов и плит открыты на городище XII–XIII вв. Перегребное I, которое било заселено выходцами с территории вымской культуры и местным угорским населением. У восточных стен жилищ 1–3 находился настил деревянной мостовой в виде нескольких рядов полуистлевших досок. Ширина настила 2,1 м, длина сохранившейся части 7,5 м (Морозов В.М., Пархимович С.Г., 1985, с. 89–91).
Кроме жилищ, на поселениях находятся различные ямы, в том числе хозяйственные (Чемякин Ю.П., 1981, с. 220, 221). Стенки и дно хозяйственных ям в жилищах городища Перегребное I были укреплены досками, что характерно для ям-кладовок вымской и родановской культур (Морозов В.М., Пархимович С.Г., 1985, с. 96).
К несколько более позднему времени (XV–XVI вв.) относятся жилища поселения близ мыса Хаэн-Сале на севере Ямала. Поселок состоял из шести-семи землянок круглой формы диаметром 7–8 м, котлованы которых опущены в грунт на 0,7–1 м. Жилища имели крытый коридорообразный вход длиной около 2 м, постепенно повышающийся до уровня дневной поверхности. В большинстве случаев вход делали с южной стороны. В центре землянки находилось кострище, топливом служил плавник. Перекрытие жилищ было шатровым. Оно образовано из составленных конусом бревен, засыпанных сверху землей. В центре перекрытие, вероятно, опиралось на четырехугольную раму, покоившуюся на столбах, следы от которых сохранились по углам очага (табл. LXXXVIII, 4). Участки по обе стороны кострища, как правило, лишены находок. На этом основании В.Н. Чернецов (Чернецов В.Н., 1957, с. 235) считал, что правая и левая стороны жилищ были заняты постелями.
Круглая форма землянок, центральное расположение очага, шатровое перекрытие сближают жилища поселения у мыса Хаэн-Сале с оронтурскими постройками селища у мыса Тиутей-Сале (Чернецов В.Н., 1957, с. 193). Это позволяет рассматривать круглые полуземлянки как традиционную форму жилищ населения Арктического побережья Ямала второй половины I — первой половины и середины II тысячелетия н. э. Капитальный характер сооружений указывает на оседлый образ жизни населения, занимавшегося главным образом морским промыслом и в меньшей мере охотой на сухопутных животных и птиц.
Могильники кинтусовского этапа грунтовые, располагаются на высоких террасах, по берегам рек и озер, а также на отдельно стоящих возвышенностях-сопках (Скрипуново). Белогорский (Уна-Пай) могильник находился на острове Уна-Пай на р. Оби. На некоторых некрополях (Барсов Городок, Сайгатино, Кинтусово) могильные ямы фиксируются на поверхности в виде слабо заметных запа́динок, сгруппированных в нечеткие ряды или в беспорядке.
Исследованы могильники слабо. Наиболее полно изучен могильник Барсов Городок, где в 1891 г. Ф. Мартином вскрыто 111 погребений, из которых 108 были снабжены инвентарем (Arne Т.J., 1935). В 1976 г. здесь же свердловскими археологами раскопано 6 погребений. Некрополи Уна-Пай, Скринупово, Ленк-Понк и Кинтусово известны по музейным коллекциям, составленным в результате сбора вещей из разрушенных погребений. В 1982–1985 гг. Л.М. Терехова произвела раскопки на могильниках Сайгатино I и II и начала исследование Кинтусовского некрополя, существовавшего с X–XI до XVI–XVII вв., а В.И. Семенова раскопала могильник Усть-Балык, но результаты этих работ не опубликованы и известны по кратким предварительным информациям.
Захоронения производились в простых мелких подпрямоугольно-овальных ямах глубиной преимущественно 0,5–0,9 м. Большинство погребенных уложено на спине вытянуто. В единичных случаях представлены захоронения на спине с сильно скорченными в коленях ногами и согнутыми в локтях руками (табл. LXXXVIII, 7), создающие впечатление, что покойник был перед захоронением туго связан (Arne Т.J., 1935, р. 14). На могильнике Усть-Балык погребения были совершены в лодках-обласках и накрыты сверху берестой (Семенова В.И., 1985, с. 241). На некрополе Сайгатино погребения были накрыты деревянным продольным перекрытием, опиравшимся на две поперечины. Ориентировка погребенных неустойчива. Преобладает положение головой на север и северо-запад, но есть и противоположная (табл. LXXXVII, 6, 8-10).
В погребальном инвентаре представлены глиняные сосуды, орудия труда (железные ножи, тесла, кресала), пара железных удил с эсовидными псалиями, оружие (железные наконечники стрел), детали одежды и украшения (пряжки, бляшки, браслеты, серьги, бусы, бубенчики, гривны, зооморфные изображения, шумящие подвески, лунницы), в одном случае — импортная металлическая чаша (Arne Т.J., 1935, fig. 49а).
Глиняные сосуды находились преимущественно у изголовья. Железные ножи встречены в изголовье, у левого и правого бедра. Положение наконечников стрел также неустойчиво. Они обнаружены в изголовье, у правого бедра и лежали небольшими группами, вероятно, в колчане. Детали одежды и украшения находятся в основном в соответствии с их местоположением на костюме. К поясу, по-видимому, крепились на ремешках подвески с изображением медведя, которые обнаружены лежащими в ряд параллельно поясу. В области груди к поясу и полам одежды, очевидно, также прикрепляли шумящие подвески. Последние иногда использовали и в качестве височных подвесок. Птицевидное изображение с шумящими подвесками обнаружено с левой стороны черепа (Arne Т.J., fig. 2–8).
Жертвенные места кинтусовского этапа не исследованы. Видимо, часть из них находилась там же, где таковые располагались в предшествующем оронтурском этапе, т. е. население продолжало почитать те же культовые места. Об этом свидетельствуют находки ранних и поздних вещей, в частности гривн глазовского типа, на мысу Ялпинг-Нёл на Северной Сосьве (Чернецов В.Н., 1957, табл. XXI, 1). Это относится и к жертвенному месту на р. Хэйбиде-Пэдара в Большеземельской тундре, где представлены вещи второй половины I тысячелетия н. э., — серебряный медальон, браслет с зооморфными головками (Чернов Г.А., 1915б, рис. 22, 3, 6), а также предметы конца I — начала II тысячелетия н. э. — пряжка с изображением головы медведя между распластанных лап и плоское птицевидное изображение (Чернов Г.А., 1951б, рис. 22, 1, 2). Такое постоянство в почитании культовых объектов объясняется проживанием здесь одного и того же населения в течение второй половины I — первой трети II тысячелетия н. э. и сохранением у него сложившихся идеологических представлений.
Жертвенные места устраивали также на местах старых и заброшенных поселений, подобно тому как это было у населения
