Шамиль Мунчаев - История России

Деникин А. И. Очерки Русской смуты. Т. 5. С. 165.

Я отдаю армию, флот и население под покровительство Франции, признавшее мировое значение нашей борьбы. Хотя со времени эвакуации Крыма я фактически и перестал быть правителем Юга России, но идея русской законной власти существует, и я по-прежнему олицетворяю ее… При мне остается упрощенный правительственный аппарат. Все наши заграничные дипломатические установления продолжают функционировать. Моя армия состоит из 70 000 дисциплинированных бойцов. Она готова к выполнению своей мировой задачи по борьбе с большевизмом. Флот на рейде в полной боевой готовности выйти по назначению. Я твердо верю, что союзники, принимая во внимание красную опасность, поймут важность сохранения армии и не станут превращать ее в простую массу беженцев.

Раковский Г. Конец белых. Прага, 1921. С. 214.

Если бы даже и удалось каким-либо чудом гальванизировать труп белоинтервентского движения — к чему привело бы оно? По всем данным, доходящим из России, таким оно встретило бы решительный физический отпор. И проснувшееся патриотическое чувство, и естественный инстинкт самосохранения элементов, связанных или связавших себя с революцией, и справедливая боязнь социальной реставрации — все это объединилось бы в борьбе с новой авантюрой… Говорить серьезно о «борьбе» в прямом смысле слова теперь уже не приходится.

Второй вид борьбы — та "народная борьба", о которой философствует академичный П. Н. Милюков и мечтают романтические эсеры. Борьба с большевистской диктатурой "для народа и через народ". Но и здесь обозначилось ее реальное бессилие. Все эти Махно и Антоновы ни в коей мере не могут служить ориентиром объединения и прочного, положительного успеха. Они безыдейны и поэтому в конечном счете бессильны. Никакой ставки ставить на них нельзя: они всех обманут и предадут. Население, наученное горьким опытом, не верит уже никаким повстанцам и определенно ориентируется на сильнейшего, т. е. на Советскую власть. Оно не хочет ни зеленой анархии, ни карательных экспедиций. Поэтому подготовка на русской территории всеобщего организованного вооруженного восстания, о чем мечтал П. Н. Милюков и эсеры, ничем не отличались бы от савинковского бандитизма.

Третий путь борьбы — борьба путем всестороннего бойкота и жестокой словесной критики советской власти. Именно эту форму в последнее время выдвигали Милюков и его единомышленники, разочаровавшиеся в пути каких бы то ни было вооруженных выступлений. Эти настроения усиливались в эмигрантской среде, что видно было по страницам «Руси», охладевшей к Врангелю и отвергавшей "зеленые безобразия". Слышал заявление: "Бороться с оружием с большевиками бесполезно, но и мириться с ними нельзя". Отсюда политические выводы: не нужно… интервенции, довольно генеральских авантюр. Не следует провоцировать, выслеживать или субсидировать и зеленую партизанщину… Но, однако, из этого не следует, что нами Советская власть признается. С ней борьба продолжается, но борьба идейная. "Оружие критики" приходит на смену "критике оружия". Никакой работы с большевиками, везде и всюду пропаганда против них. Посильное противодействие признанию их иностранными державами, систематическое настраивание против них иностранного общественного мнения. Ни один эмигрант не должен возвращаться на Родину, покуда у власти большевики. Дружное моральное воздействие на «потустороннюю» интеллигенцию в смысле твердо отрицательного отношения к Советскому правительству… "Держитесь, мол, до конца и духовно не сдавайтесь…

Устрялов Н. Под знаком революции//

Новости жизни. 1921.27окт. С. 56–59.

В заявлении парижской группы партии народной свободы говорилось о том, что 23 января 1923 г., обсудив вопрос о деятельности партии, она пришла к выводу: "Партия народной свободы, вынужденная фактически прервать свою деятельность в России под влиянием политического террора и убийства большевиками многих членов партии, непрерывно продолжала ее в областях России, которые не были захвачены большевиками, а ныне продолжает за границей в лице как отдельных своих членов, так и партийных организаций, объединяющих значительное количество членов партии, а также ЦК и Государственной Думы всех созывов, принадлежащих к составу партии. Продолжение деятельности партии имеет весьма важное значение, с одной стороны, в целях борьбы за освобождение России от большевизма, с другой стороны, ради осуществления в будущем политического и социального строя, основанного на тех началах, которые постоянно исповедовала партия народной свободы.

Дневник контрреволюционера //

Редактор-издатель д-р Пасманик Д. С. Париж, 1923. С. 31.

Запасы, вывезенные из Крыма, были так велики, что я бы полгода смог бы содержать на них армию, если бы все это не было взято у меня французами. Что касается флота, то у меня имеется целая переписка, из которой видно, что французы хотели взять суда в собственность. Я горячо протестовал против этого и суда поступили к французам только для эксплуатации, в оплату понесенных расходов. Но, да и то имущество, что не было взято французами, расхищалось, продавалось, разворовывалось при непосредственном участии тех лиц, которые еще так недавно были вдохновителями и руководителями борьбы.

Раковский Г. Конец белых.

Прага, 1921. С. 203–205.

В конце 1920–1921 гг. все внимание широких общественно-политических кругов и вообще русской эмиграции сосредотачивается на намерении созвать совещание членов Учредительного собрания. Инициативу высказали пражские эсеры Керенский, Авксентьев, Минор, выступившие с соответствующей декларацией. Она была поддержана кадетами Милюкова, Виновера и Коновалова, благодаря принятой ими "Новой тактике" борьбы за возрождение России. Совместно с эсерами они решили принять участие в создании авторитетного органа общественного представительства России за границей. Совещание членов Учредительного собрания состоялось в Париже 8—21 января 1921 г. Оно показало революцию политических партий в своей идеологии и тактике в процессе борьбы за возрождение России. Либералы и социалисты в борьбе с большевиками готовы были идти теперь рука об руку лишь с теми, кто отвергает военную диктатуру, иноземное вмешательство в русские дела, кто стоит за создание российской федеративной демократической республики, за передачу всей земли трудящимся, за прогрессивность социального законодательства, за проведение в жизнь принципов мартовской революции. Вместо внешних фронтов в дальнейшем центр тяжести борьбы с Советской властью должен быть перенесен в Россию…

На трибуне совещания «учредиловцев» резко и определенно, с полным единодушием было указано на преступную политику Антанты в отношении России, на тот страшный вред, который приносит русскому народу поддержка военной диктатуры, интервенция и блокада. Это вызвало взрыв ярости и негодования в кругах, поддержавших главное командование и армию. Ожесточенно нападала на «учредиловцев» парижская газета "Общее дело", которая доказала, что "нужно во что бы то ни стало сохранить крымскую армию и генерала Врангеля". Но и сам Врангель, увидев опасность для себя, всячески стремится дискредитировать «учредиловцев». Отождествляя как врагов своих и "Русской Армии" Милюкова, Керенского, Минора, Чернова, — Врангель заявляет, что он не может признать за теми, кто вел тайную или явную борьбу против русской армии, "кто играл на руку Ленину" — право говорить от имени русского народа.

Раковский Г. Конец белых.

Прага, 1921. С. 214–226.

Я не ошибусь если скажу, что громадное большинство моих соратников мыслит будущую Россию под Московским царем. Так мыслю и я. С той минуты, как волею судеб я оказался во главе Русской Армии и принял то знамя, которое в минуту развала России впервые поднял генерал Корнилов и на котором начертано одно слово: «Отечество», я призываю русских людей всех оттенков политической мысли идти со мной. Армия ныне на рубеже. Она — последнее ядро национальной России. Вокруг нее собираются все честные русские люди, которые Россию ставят выше партий и лиц. То знамя, которое из рук генералов Алексеева, Корнилова, Деникина перешло ко мне, я сохраню на чужбине. Я скорее сожгу это знамя, чем изменю начертанное на нем священное слово "Отечество.