Федор Успенский - История Византийской Империи. Том 3

Овладев городом, Оттон взял себе заложников от знатнейших римлян, заставил снова присягнуть себе на верность и, кроме того, лишил Рим права избирать папу без согласия римского императора германской нации. Составлен был церковный Собор, на котором был осужден Иоанн, а на место его избран Лев VIII (963). Прежде чем приступить к этому Собору и избранию нового папы, Оттон отправил посольство к Иоанну с предложением ему оправдаться против возводимых на него обвинений. Папа ответил на этот раз очень энергично: он произнес на Оттона и на его приверженцев отлучение. Отлучение было могучим средством в руках пап, пред этим всесильным оружием папы преклонялись все светские власти. Оттону интересно было опровергнуть или по крайней мере ослабить это право пап. Было послано второе письмо, в котором говорилось, что папа Иоанн как клятвопреступник, самовольно оставивший свою кафедру, не может более считаться папой и, следовательно, ему не принадлежит более право отлучения. Избранием и утверждением Льва VIII (963–965) Оттон сделал значительный шаг к ослаблению враждебного ему в Риме настроения. Коронование Оттона в Риме создавало совершенно новый порядок вещей для Италии и Германии. Германский король, сделавшись римским императором, принимал на себя как права, гак и обязательства по отношению к Италии и церковным владениям папского престола. Присвоив себе право утверждения избрания на престол Римского епископа, он вместе с тем принимал на себя обязанности по отношению к Южной Италии, как они были понимаемы со времени Каролингов по известному дару Пипина. Идея универсальной власти римского императора нашла в Оттоне ревностного приверженца и могучего выразителя. Согласно этой идее, вновь поднимался вопрос об экзархате и пентаполе, о городах и княжествах Южной Италии, о Капуе и церковных владениях в княжествах Беневентском и Неаполитанском, вообще во всех городах, «когда Богу будет угодно возвратить их в его руки».

Хотя избранием нового папы установлена была новая система для Рима, но, пока в нем оставались приверженцы Беренгария и прежнего папы, немецкая партия не могла считать себя в полной безопасности. Это хорошо показали события в начале 964 г., когда в Риме начался бунт и когда мятежная чернь окружила Оттона в Ватикане. Хотя возмущение было усмирено, но недовольство введенными Оттоном порядками продолжалось еще долго. Наконец сопротивление было сломлено: Беренгарий послан в ссылку в Германию, где и умер, а папу Иоанна XII постигла смерть от паралича. Но императору Оттону оказалось необходимым вновь предпринять поход в Италию в 966 г. по случаю начатого там движения в пользу Адальберта, сына короля Беренгария. На этот раз Оттон жестокими казнями преследовал римских патриотов: двенадцать вождей было повешено, многим отрублены головы, других постигли ослепление и разные наказания. Когда наконец Северная Италия признала себя окончательно подчиненной, Оттон принял ряд мер по утверждению своей власти над полунезависимыми среднеитальянскими княжествами, причем неизбежно должен был затронуть области, бывшие в сфере византийского политического влияния. Герцог Беневента и Капуи Пандульф признал себя вассалом Оттона и получил от него приращение к своим владениям присоединением к Беневенту владения Сполето и Камерино. Оттон начал мечтать о подчинении себе всего христианского мира и о соединении под его властью христианского Запада и Востока для борьбы с мусульманством и язычеством. На этой почве произошло столкновение Оттона с восточным императором, представляющее такой любопытный эпизод, мимо которого нельзя пройти в истории Византии.

[К ГЛАВЕ XIX] [173]

И между тем оценка походов Святослава в Болгарию для русской исторической науки выясняется уже из того обстоятельства, что люди, и не занимавшиеся русской историей, имели многообразные побуждения обращаться к этому вопросу и разбирать разные места весьма скудных известий, касающихся этих походов и имеющих между тем весьма крупное значение и для русского национального самосознания, и для истории этой эпохи. По своему значению походы Святослава в Болгарию в 968–973 гг. могут быть связаны и с позднейшими походами русских на Дунай, и с последней русско-турецкой войною. Это, можно сказать, два самые выдающиеся периода славянорусской истории, в которых русский элемент выказал громадную силу для достижения известной исторической задачи. Независимо от этой славянофильской точки зрения все, кто занимался древней географией России, вопросом о населении Восточной Европы, о передвижениях, имевших место в Южной России в более или менее раннее время, должны были касаться и вопроса о походах Святослава на Дунай. В IX–X вв. подобные предприятия несомненно были сопряжены с большими трудностями, чем в позднейшее время. В XIX столетии русские вступали в дружественные договоры с Румынией и встречали дружественный прием в Болгарии. Походы Святослава должны были обусловливаться частью такими же обстоятельствами, иначе если предположить, что между Киевом и Болгарией в X ст. население было все неславянское, враждебное русским, то движение Святослава должно было встретить массу невероятных трудностей. Действительно, в одной русской летописи позднейшего происхождения есть известие, в котором перечисляются русские города — дальние и ближние, и между этими городами летописец называет и города по Дунаю — в Болгарии, Молдавии и Валахии; туг перечислены Видан, Силистрия, молдавский город Сочава — и таких до 80; в известиях о движении Святослава в Болгарию также есть указание, что Святослав завоевал 80 городов. Возникает вопрос, связанный с мыслью о распространении русского элемента на юг: что это были за города, действительно ли население их было русское и какая судьба их постигла. Если русские были в Молдавии и Валахии, го, следовательно, страны, составляющие ныне клин между Россией и Болгарией, заняты были в X в. славянами. Задача, которую теперь ставят русские историки и филологи, направлена к разъяснению этого обстоятельства. Любопытно в этом отношении известие, что еще в прошлом столетии в Трансильвании существовали четыре села, где говорили по-русски. В настоящее время славянского населения в Трансильвании вовсе уже нет; каким же образом попали туда четыре русские села, о которых говорят писатели XVIII в., не были ли го остатки прежнего славянского населения страны и к какой ветви принадлежали эти славяне? Есть и другие данные, заставляющие предполагать, что в X в. по Дунаю действительно был славянский элемент: в 1185 г. болгары начали ряд движений против Византии — это эпоха образования второго Болгарского царства; документальные свидетельства говорят, что в борьбе болгар с Византией принимали участие и русские, выставившие для болгар отряд вспомогательного войска и называвшиеся бродниками; эти русские упоминаются потом в немецких актах и представляются сидящими в Молдавии, Валахии и Трансильвании.

Вследствие указанных обстоятельств литература по вопросу о походах Святослава в Болгарию сильно разрослась. Известия об этих по

[Глава XXIII [174]]

ИСТОРИЯ ВИЗАНТИЙСКИХ УЧРЕЖДЕНИЙ

Доведя изложение истории до второй половины XI в., мы не раз испытывали настоятельную потребность систематизировать свой взгляд на процесс развития в истории Византии и сделать хотя бы краткий очерк истории тех византийских учреждений, которыми поддерживалась связь между провинциями и порядок во внутреннем управлении. Но нас останавливало следующее соображение. Хотя распределение фактов внешней истории по определенным периодам может быть рассматриваемо как установленное и до известной степени общепринятое, но что касается внутренней истории и, в частности, эволюции в византийских учреждениях, а также того, что относится до умственного движения и критических эпох, полагающих пределы между прежними и новыми, в этом отношении далеко еще не все выяснено с достаточной убедительностью. Во всяком случае процессы внутреннего развития совершаются медленней, и периоды их завершения гораздо продолжительней. Кроме того, давно уже было замечено, что в истории Византии особое место принадлежит периоду переработки греко-римских учреждений в византийские: этот период завершается временем Юстиниана Великого. Период развития византинизма падает на эпоху Македонской династии, и притом с разными ограничениями и оговорками, относящимися к VIII и к XI вв. Само собой разумеется, греко-римские учреждения и бытовые особенности, идущие от классического периода, в истории Византии могут занимать лишь второстепенное место, в качестве пережитка. Главное внимание должно быть сосредоточено на том, в какие формы выльются упомянутые учреждения в период развития византинизма. И здесь самым состоянием источников историк поставлен в определенные границы, которыми намечается хронологическая дата, когда византинизм достигает полного развития столько же в учреждениях, как и в понятиях и в умственном состоянии общества.