Михаил Назаров - Тайна России

Изначально коммунистический режим был попыткой, инициированной той же "мировой закулисой" в среде "полезных идиотов", создать столь же обезличенное всемирное стадо, как на Западе, но не из свободных и сытых буржуа, а из дисциплинированных пролетариев. При этом главный удар интернационалистов-большевиков был направлен против Православия и традиций русского народа; позже "красная империя" для своего расширения стремилась использовать лишь его обездуховленное тело. Однако побудить русский народ к агрессивной экспансии против всего мира было невозможно материальными выгодами, а только обманной марксистской идеей всеобщей справедливости на земле; это понимал даже немецкий философ В. Шубарт ("Европа и душа Востока"). Так большевики злоупотребили чувством вселенской духовной ответственности русского человека для утверждения бездуховного интернационализма.

При этом коммунистическая система традиционно возложила на стержневой народ и главные тяготы своей всемирной утопии, заставив великороссов, малороссов и белорусов быть донорами для окраинных народностей, создавая у них с нуля современную инфраструктуру. Огромные средства по той же идеологической причине направлялись в страны Третьего мира. Это была небывалая эксплуатация самого русского народа ради распространения марксистской идеологии на другие народы с таким же стиранием их национальных традиций; но и она велась коммунистами «бескорыстно», ради псевдомессианской идеи "освобождения мира от социального зла", а не ради выгоды, как это делал в своих колониях Запад.

Советский период, конечно, затемнил суть подлинно русской политики и позволил врагам России отождествить русскую и советскую экспансию, имевшие разную природу. Это стало для Запада удобным оправданием в глазах собственного населения начавшейся "холодной войны". Ведь до тех пор, оправдывая западную поддержку большевикам, их эксперимент называли на Западе «прогрессивным», и быстро перестроиться на борьбу именно против коммунизма было непросто. Коммунизм обвинили в обрусении, и такое оправдание нашло благоприятную почву в старой антирусской пропаганде Запада.

Так, лишь в конце 1940-х гг. Запад стал "целиться в коммунизм", сочтя, что его национальная мутация и возросшее влияние в мире делают окрепший СССР врагом. Однако это была борьба не столько против СССР, сколько против его возможного превращения в историческое Российское государство. Это было видно из принятого в 1959 г. закона PL 86–90, в котором США официально обязались поддерживать все антирусские сепаратизмы. Еще нагляднее это утверждает секретная директива 20/1 Совета национальной безопасности США от 18.8.1948, в которой предусматривалось предельное экономическое ослабление и расчленение СССР "независимо от идеологической основы любого" посткоммунистического режима, даже если он "будет воздавать хвалу демократии и либерализму" (Т. Этцолд и Дж. Левис. "Сдерживание. Документы американской внешней политики и стратегии 1945–1950, Нью-Йорк, 1978). Это и было реализовано в годы крушения коммунистической системы (см.: Швейцер П. «Победа», Минск, 1995)…

* * *

Таким образом, внешняя политика государства есть, с одной стороны, внешняя защита своей государственности. Но, с другой — это проявление духа и смысла своей государственности вовне, что происходит вне политического расчета как естественное дыхание всей национальной культуры. В истории Запада, России и СССР мы воочию видим, как в их внешней политике по-разному проявлялась именно суть этих государственностей с разным духовным содержанием.

Поэтому подлинно российской можно назвать лишь ту внешнюю политику, которая осознает наш народ как нечто большее, чем сумма потребителей; которая увидит в нем соборную личность и станет выразителем не только материальных интересов, но и духа нашего народа, всех его поколений, создавших историческую Россию. Только такая внешняя политика найдет и адекватные средства для отпора нынешним врагам, включая оправданное применение силы и понимая, что защищает этим не супермаркеты и банковские сейфы, а смысл жизни каждого своего гражданина и выполняет всемирную роль Удерживающего. (Этим и русское православное воинство всегда отличалось от всех остальных армий.)

Такая принципиальная внешняя политика даст России несомненный авторитет среди той части человечества, которая еще не утратила чувства справедливости; этим наша страна обретет своих подлинных союзников во всем мире и даже в части западного населения. Разумеется, мы не можем претендовать на переделку несовершенной природы земного мира и искоренение в нем зла — это было бы утопией. Но Россия может поддерживать свет Истины в нем, не допуская всемирного торжества зла под маской добра. Такую внешнюю политику можно сравнить с известными словами в Евангелии: "И свет во тьме светит, и тьма не объяла его" (Ин. 1: 5).

Наверное, неспроста в Евангелии говорится и о том, что пред Божиим Судом предстанут не только отдельные люди, но и "все народы" (Мф. 25: 32); возможно, Господь будет их тоже судить как деятелей истории — как они выполняли Его Заветы в своем воздействии на мир и в отношении к другим… Лишь в этом масштабе имеет смысл рассматривать и проблемы современной российской внешней политики, даже если ее нынешние носители все еще не подозревают о нем.

Однако внешняя политика посткоммунистической России ставит нас перед целым рядом нетипичных проблем, поскольку и историческая Россия, и СССР были весьма нетипичными образованиями. Первая и важнейшая из этих проблем — правопреемственность и ответственность народа за действия власти.

Государства, в которых не было антинациональных революций (а были лишь внутринациональные), с этой проблемой не сталкивались: власть в них все последние столетия основывалась на собственных, приемлемых для населения законах, в соответствии с ними представляла свой народ вовне, порою увлекала его на войны и националистические авантюры (как в Германии) и расплачивалась за них, — но не пыталась уничтожить лучшую часть своего народа и его национальную память. Поэтому народы таких стран принимают результаты правления своей власти (каковы бы они ни были) как необратимый общенациональный факт.

Другое дело в России, где с 1917 г. власть была незаконной, утвердилась массовым террором и по своему национальному составу даже не была связана с главным народом страны. Этот по сути оккупационный режим, установившийся на деньги врагов России, был ориентирован на цели международного коммунизма и не отражал российских национально-государственных интересов, нанеся нашему народу неисчислимый демографический, материальный, культурный и политический ущерб. В подтверждение оценки режима как преступного можно привести заявления и со стороны видных официальных лиц самого Запада и сразу после большевицкой революции (Черчилль), и в последние годы "холодной войны" (Рейган).

Поэтому, с концом преступного режима, логично было бы начать восстановление правопреемственности от законного, то есть от дореволюционного Российского государства. Однако этого не произошло. Нынешняя РФ объявила себя правопреемницей СССР, переняв его законодательную основу. При этом оценки коммунистического периода с разных сторон приходится слышать разные.

а) Разумеется, для Запада, полностью «забывшего» свою роль в установлении и укреплении большевицкого режима в России, теперь, после успешной "холодной войны", закрепилась его оценка как "империи зла", в которой Запад, однако, настоял на признании всех ее злых результатов, ослабивших Россию как историческое государство, и на непризнании и ликвидации всего того, чем это государство вопреки злу укреплялось. О какой-либо законности и принципиальности в таком подходе говорить не приходится. Достаточно указать на судьбу Хельсинкских соглашений 1975 г. о неизменности государственных границ стран-участников, которое не только не помешало расчленению СССР и Югославии, но и было задним числом применено к их внутренне-административным коммунистическим границам с целью «легитимации» этого расчленения…

б) Нынешняя российская власть признала необратимыми эти "новые реальности", навязанные победителем. Такой ценой номенклатурщики-оборотни от КПСС купили себе признание Западом «легитимности» их личной власти на обломках бывшего СССР. При этом коммунистический период теперь считается у них «неправильным» во всем, в чем он противоречил целям их западных покровителей, и «правильны» во всем том, что обеспечивает политическую и имущественную преемственность от него нынешних российских властителей с их красной политической биографией. (Преемственный характер нынешней власти относительно коммунистической особенно очевиден в сохранившихся праздниках 7 ноября и 23 февраля, в поздравлениях Ельцина по поводу 80-летия создания ЧК и т. п.)